Читать интересную книгу Заветная тайна - Патриция Хорст

— Я — такая, какая я есть, и оправдываться по этому поводу не стану! А вам буду весьма признательна, если вы проводите меня в назначенную мне комнату.

— Ох, черт, да берите любую, лишь бы не мою! — нетерпеливо отмахнулся Дерек.

Он сказал это так, словно перспектива разделять с ней постель вторую ночь подряд способна привести в ужас любого нормального мужчину! Словно он сам охотнее уснул бы бок о бок с покойником! Ну что ж! Ничего нового Вивиан не узнала. Уже в шестнадцатилетнем возрасте она поняла: роковой женщины из нее, увы, не выйдет.

«Ах ты, бедняжка, стройные ножки — твое единственное достоинство», — удрученно сетовала тетя Энн и дарила все свое внимание и любовь очаровашке Элисон.

Неужели давняя обида пробила брешь в броне безразличия, которая издавна защищала Вивиан от враждебного мира? Неужели чувство неприкаянности, ненужности так отчетливо читалось на ее лице? Наверное, это и побудило Дерека Кейджа впервые со времени их встречи заговорить более мягко и сочувственно:

— Послушайте, я понимаю, что веду себя как медведь, но, честное слово, не нарочно! Просто мысли мои заняты другим, вот и все! Комната над кухней — самая теплая, так почему бы вам не заночевать там? А потом спускайтесь — и мы поужинаем вместе! Ну же, решайтесь! — настаивал он, видя колебания гостьи. — Не знаю, что уж вы там готовите, но аромат потрясающий! И даю вам клятвенное обещание: вас я по ошибке не скушаю.

Отказываться после этих слов было бы невежливо. Невежливо и глупо. И Вивиан кивнула в знак согласия. А потом поднялась по лестнице в указанную комнату. Она всегда гордилась собственным здравомыслием и именно благодаря ему достигла столь многого и в столь краткие сроки — правда, только в отношении карьеры.

Но почему же сейчас, в угоду подростковому тщеславию, Вивиан подбежала к зеркалу, висевшему над туалетным столиком красного дерева, и вытащила заколку, так, что густые пышные волосы волной рассыпались по плечам? Можно подумать, такой нехитрый прием поможет ей стать красивой и желанной!

«Из свиного уха шелкового кошелька не выкроишь!» — уверяла тетя Энн и была права. Мужчины обычно не обращают никакого внимания на тощих тридцатилетних женщин с вьющимися каштановыми волосами и непримечательными серыми глазами; они их просто не замечают!

Вивиан отыскала расческу и принялась методично приглаживать волосы, пока каждая прядь не улеглась на отведенное место. Одной рукой молодая женщина поудобнее перехватила привычный пучок у затылка, а другой защелкнула черепаховую заколку. Аккуратно заправив блузку в темно-синюю плиссированную юбку, она застегнула верхнюю пуговицу, и накрахмаленный воротничок лег параллельно кружевной вставке, перечеркнувшей не очень пышную грудь.

Красивее от этого Вивиан не стала, зато возникший в зеркале знакомый образ придал ей уверенности. Вечер в обществе Дерека Кейджа перестал казаться тяжким испытанием.

Ну ни дать ни взять монахиня, подумал Дерек, глядя вслед уходящей гостье. Собственно говоря, шаги Вивиан давным-давно затихли в конце коридора, а он по-прежнему не отрывал взгляда от дверного проема, за которым исчезла молодая женщина. Весь ее облик был полон строгого достоинства и грации — как и подобает матери-аббатисе. И одевается под стать: спокойные нейтральные тона, прямые линии. Вот только ангельской кротости недостает для полноты картины. Эта Вивиан Шелби — язвительная штучка, так и норовит задрать нос, на мужчин поглядывает с явным неодобрением — неспроста это!

Не то чтобы он, Дерек, ставил это гостье в вину. Напротив, склонен был одобрить. На своем веку Кейдж повидал немало трагедий, жертвами которых становились женщины, по глупости закрывшие глаза на инстинкт самосохранения в отношении мужчин.

Он подхватил пустую корзину и, свистнув Сейлу, пересек холл и вышел в темноту. Ледяной ветер швырял в лицо жалящее снежное крошево, обжигал щеки, но Дерек не возражал. Что угодно, лишь бы отвлечься от воспоминаний его служебного прошлого: многие образы, надо полагать, станут преследовать его до самой смерти.

Боже, но ведь Рождество на носу — счастливая пора, когда родственники собираются за одним столом. Проблема в том, что он сам повидал слишком много семей, пострадавших от чужой жестокости. Да, он выносил приговоры виновным, но разве этим восполнишь горестную утрату? Не помогут ни индейка с каштанами, ни плам-пудинг с ромом, ни детишки, вывешивающие чулки. Уж только не детишки с чулками!

В течение недолгих лет семейной жизни с Эрикой он всей душой надеялся, что жена подарит ему ребенка. Уж о своих-то близких он в состоянии был позаботиться! Хотелось, чтобы старики-родители порадовались внукам. Но дети так и не родились. Эрика ушла, а родители умерли — один за другим, в течение полугода.

И он остался один. Ему тридцать семь лет, денег у него хватает, карьера складывается лучше некуда (того и гляди займет судейское кресло еще до того, как ему стукнет пятьдесят!), но вот снова предстоит ему встречать Рождество в одиночестве! Если не считать, конечно, Харди и женщины, к которой, судя по всему, следует обращаться «сестра моя во Христе»!

Дерек покидал в корзину побольше поленьев, чтобы хватило до утра, и зашагал обратно к дому. Следы уже занесло снегом. Грядет классическое снежное Рождество, из тех, что рисуют на викторианских открытках: румяные матери, пряча руки в муфточках, шествуют в церковь во главе семейства, а большеглазые детишки прижимаются носами к застекленным окнам в бахроме сосулек.

Семья, дети… Несмотря на все усилия выбросить грустные мысли из головы, воспоминания снова вернулись на круги своя, леденя сердце хуже снега.

Дерек досадливо тряхнул головой. Надо было остаться в Сиэтле. Там сейчас наверняка идет дождь, а полоумные декоративные вишни вдоль бульваров и набережных открывают цветок за цветком в преддверии весны, до которой еще три месяца. Там — друзья, они сходятся в элитных клубах, заказывают икру и шампанское. Роскошные женщины поправляют ожерелья и с любопытством поглядывают в его сторону…

А его угораздило застрять в снегах с добропорядочной мисс Шелби, которая, надо полагать, до сих пор уверена, что детей приносит аист!

Дерек пинком распахнул дверь и с грохотом вывалил дрова на пол. Он слышал, как гостья возится у плиты, открывает духовку, бренчит ножами… Но стоило ему переступить порог кухни — и Вивиан застыла на месте, словно вдруг оказалась лицом к лицу с чужаком, задумавшим недоброе. Она стояла у дальнего конца стола; изящные, ухоженные руки монахини нервно теребили ножи и вилки, огромные серые глаза испуганно расширились, и зрелище это не на шутку взбесило Дерека.

Вивиан глядела на него, словно загнанный в угол котенок.

— Это ничего, что я?..

— Что такое? — нахмурился он.

— Ничего, что я накрыла на стол к ужину?

— Разумеется, — фыркнул хозяин дома, не в силах сдержать раздражения. — Почему бы и нет?

— За обедом ваш работник разозлился не на шутку. Кажется, он решил, что я много себе позволяю.

— А, Харди! — Дерек извлек из буфета бутылку вина и отыскал штопор. — Вы тут ни при чем, просто пробудили давние воспоминания. С тех пор как умерла его жена, старик почти не бывает в большом доме, разве что только чтобы проверить, в порядке ли печи. Полагаю, войдя и увидев накрытый стол — в точности как при жизни Джанет, — бедняга слегка опешил… дело-то к Рождеству!

— Простите, я понятия не имела…

— Естественно… — Дерек взял с полки два бокала. — Вы ко мне присоединитесь или вообще не пьете?

— Капелька красного вина к ужину не помешает.

Капелька красного вина к ужину не помешает! И губки надула как неодобрительно! Ох черт, веселенький предстоит вечер!

Вивиан разложила еду по тарелкам, Дерек наполнил бокалы и мстительно подумал, а не надраться ли ему — глядишь, и время пролетит незаметно! Девица уселась напротив и развернула салфетку: движения отточенные, манеры безупречные, словно родилась с серебряной ложкой во рту, как будто по первому ее слову сбегалась толпа слуг. Однако приготовленные блюда были очень недурны — судя по всему, эта монахиня близко знакома с кухней.

В меню вошло жаркое с клецками и густая подливка, и Дерек вынужден был признать, что ужин существенно улучшил его настроение.

— Эти клецки напомнили мне времена, когда в кухне орудовала Джанет, — сообщил он, ловко орудуя вилкой. — Она тоже добавляла их в жаркое из оленины.

— Оленина? — повторила Вивиан, побледнев как полотно и поперхнувшись вином.

— Ну, мясо оленя… — пояснил Дерек: наверное, собеседница в первый раз слышит о том, что олени съедобны. — Вы только сейчас поняли, что едите?

— Я думала, это говядина, — пролепетала молодая женщина, поспешно поднося к губам салфетку.

Дерек расхохотался.