Читать интересную книгу Очищение тьмой - Владимир Безымянный

В сущности, Строкачу пора было заканчивать беседу. Все, что его интересовало, он уже выяснил. Однако Вострикова сама подбросила ему материал.

- Ну, а что касается содержания книжки... Да вы у самого Склярова поинтересуйтесь Он, конечно, не без причуд, но кто без них в таком возрасте. Если дело серьезное, темнить не станет. Вы же прокуратура, а он к таким учреждениям питает бо-ольшое почтение.

- Скляров, к сожалению, уже ничего никому не скажет.

- Как? Он что - умер? - по тому, как прозвучал вопрос, чувствовалось, что для Людмилы Тихоновны ответ разумеется сам собой.

Немногочисленные жители отдаленного села свое общение с внешним миром ограничивали интересом к скудному набору продуктов, завозимых в крохотный магазинчик. И когда днем раздались выстрелы, всполошившиеся сельчане не сразу обнаружили место событий, а обнаружив, отнеслись к случившемуся довольно равнодушно.

Дом, где разыгралась кровавая драма, стоял на самой окраине, а точнее, на опушке леса. За ним закрепилась недобрая слава, и в том, что произошло, местные жители не видели ничего удивительного. "Дачник", как прозвали здесь недавно поселившегося барственного господина средних лет, чересчур щедро расплачивался за яйца, овощи и молоко, однако практически ни с кем не разговаривал и как бы не замечал, что у него под боком село живет своей жизнью. "Дачника" звали Семен Михайлович Бобровский, он заведовал центральной городской аптекой.

Тело его, изрешеченное четырьмя пулями и истекшее кровью, лежало посредине комнаты. Одна из пуль, пробив указательный палец правой руки, проникла в правое предплечье и вышла со стороны спины. Другая прошла между кистью и локтем левой руки и застряла в мышцах. Рука была поднята и сжимала охотничье ружье. Третья пуля попала в левую подмышку, а четвертая, под углом войдя в верхнюю часть головы, вышла под левым ухом, практически размозжив черепную коробку.

Труп Кольцова оказался здесь же, в метре от аптекаря. На полу между ними и под телом капитана валялись пачки денег - ровно миллион. Пуля из ружья попала капитану в правый бок и проникла глубоко в грудь, разорвав легкие и крупные сосуды. Ему хватило одного выстрела.

- Что-то эти путешествия у меня входят в привычку, - заметил Строкач как бы безразлично, но на самом деле едва сдерживаясь. Ехать предстояло около пяти часов.

Седой эксперт, мирно пошмыгивая носом и морщась от сигаретного дыма, промолчал. Минуту спустя, словно очнувшись от дремоты, сонно проговорил:

- А мне каково, Павел? Я-то постарше тебя лет на тридцать. Но, надо признать, консервы попались прелюбопытные, - эксперт погладил стеклянную банку.

Строкач отвернулся. Содержимое этого сосуда могло вызвать омерзение у самого стойкого человека.

Поначалу майор даже заинтересовался, почему эта початая бутылка коньяку на столике в доме стоит без всякой закуски, в то время, как на полке в кухне торчит банка с чем-то, смахивающим на тушенку домашнего приготовления. На клеенке кухонного стола виднелись липкие кружки - следы донца, в воздухе витал гнусный смрад.

Осмотрев посудину, эксперт сказал сиплым шепотом:

- Все ясно, как божий день. Пришлось мне как-то встретить подобный комплект.

В банке находились левое ухо мужчины старше сорока лет, ему же принадлежала и кожа, снятая с левой руки чуть выше кисти. Татуировку на ней Строкач опознал без всякой экспертизы, она была куда как известна в городе. Солнце, встающее над горизонтом, окруженное вьющейся надписью "Магадан", и рядом - крохотный жучок, усевшийся погреться в теплых лучах на человеческой кости. Все вместе это означало: Константин Петрович Мерецков, которого близкие знакомые именовали "Кость".

С Мерецковым Строкачу доводилось встречаться лично. Правда, пользы особой от этих встреч не было. Настойчивость майора расшибалась вдребезги о спокойную иронию и самообладание этого человека, который давно уже занял такое положение, когда причастность к тому или иному делу всегда остается недоказуемой. Приказы и распоряжения к делу не подошьешь. Боссы мафии, или, как теперь принято говорить, лидеры преступных группировок, своими руками не прикасаются ни к чему.

Информация просачивалась и сквозь броню мафиозных структур. В том, что Мерецков - бесспорный уголовный лидер, не сомневался никто, да он этого и не скрывал. Чего ему бояться - со всех сторон чист, тюрьма не грозит.

- Да, другого ему следовало опасаться, - машинально пробормотал Строкач, не отрывая глаз от дороги. Однако перед ним возникали совсем иные картины.

Эксперт лениво полюбопытствовал:

- Кому это, Павел? Кольцову, что ли? Аптекарь вообще не в счет...

Строкач не стал распространяться о том, что десятки килограммов наркотиков, проходящих через центральную аптеку, могли множество раз послужить мотивом для убийства. Но Кольцов! Кольцов и наркотики... здесь такая же дистанция, как между Кольцовым и Бобровским. И тем не менее эти два бесконечно далеких друг от друга человека прицельно влепили друг в друга пять пуль. Можно было уже приблизительно реконструировать происшедшее, но ответов на мучавшие майора вопросы пока что не было.

- Ты что задумался? - спрашивая, эксперт вовсе не рассчитывал получить вразумительный ответ.

- Тут думай - не думай, все равно Кольцова не вернешь. И опять все повторяется... Когда пропали его парни... Неужели он что-то знал? Тогда почему молчал? И кажется мне, это еще не конец. Скверное чувство, но с этим я редко ошибался. Два добропорядочных гражданина приканчивают друг друга: капитан вневедомственной охраны и заведующий центральной городской аптекой...

- Да, Семена Михайловича я знал, пожалуй, даже лучше, чем Кольцова. Сталкивались по всяческим профессиональным делам.

- Кольцов, кстати, стрелял первым. А вот что за пластиковый пакет был у него в руках...

- Обычный пакет - пустой, прозрачный. На "пальчики" проверим, конечно... Но хорошо бы понять, зачем он ему понадобился, ведь неспроста же являются на чужую дачу с пакетом в одной руке и пистолетом в другой. И потом - полоски изоляционной ленты на пистолете... Одно к одному.

Вывод Строкач мог сделать и сам, однако разум его отказывался причислить капитана Кольцова к тем, кто нуждается в подобном снаряжении.

В твердом убеждении, что Кольцову не за что было убивать скромного аптечного работника, Строкач пребывал около семи часов, до того момента, пока вместе с утомленным экспертом не оказался в квартире Бобровского. Вот тогда-то причина и обнаружилась.

Ключи, найденные на мертвом Бобровском, подошли - сейфовый замок маслянисто щелкнул, и неожиданно тяжелая, скрывающая металл под обшарпанной фанерой дверь бесшумно отворилась. В лицо собравшимся ударила теплая волна тошнотворно-сладковатого трупного запаха.

В нарочито скромной прихожей в углу справа стоял массивный топор-колун - на всякий случай, - а рядом - ружье для подводной охоты с кованым иззубренным гарпуном на взводе, которое на воздухе, как известно, бьет куда лучше, чем в воде.

Такие вещи в домах состоятельных людей Строкач встречал не впервые. Попадалось не только колюще-режущее, но и полицейские объемистые баллоны с газом, газовые пистолеты и обычное огнестрельное оружие самых разнообразных марок. Но это, как правило, у криминальных субъектов, а отнести Бобровского к таковым у Строкача пока еще не было оснований. Претензии аптекаря ограничивались отличным двуствольным "зауэром", из которого он успел сделать только один выстрел. Последняя охота, где дичью стал сам охотник.

В квартире Бобровского все произошло без стрельбы. От этого картина, которую застали следственная группа и понятые, не стала менее жуткой. Богатырская фигура Агеева скорчилась в кресле у телевизора. Демин лежал на ковре, головой к ногам товарища. Рядом валялась пустая бутылка из-под великолепного, очень старого армянского коньяка. Тело его было изогнуто судорожным зигзагом, колени подтянуты к животу, так что все вместе напоминало большой иероглиф. Лицо с глазами немного навыкате было спокойным и чуть-чуть удивленным...

К смерти человек никогда не привыкнет. Она всегда страшит - на мусорной свалке не меньше, чем в изысканном, с налетом старины, интерьере, где резная мебель из благородных пород утонченно сочетается с серебристо-черными гобеленами французской работы в изящных рамах, на которых сцены рыцарских турниров сменяются уроком танцев либо же фигурой пилигрима, одиноко бредущего по дороге.

Здесь, к сожалению, вопросы задавать было уже некому. И хотя Строкачу очень хотелось верить, что преступник всегда оставляет следы, заставить заговорить этих немых свидетелей удается не всегда.

Цель убийства оставалась неясной. Видеоаппаратура, произведения искусства, имевшие, с точки зрения видавшего виды Строкача, немалую ценность, меха и прочее оставались в целости. Однако все в квартире было перерыто, причем, похоже, что искали что-то довольно крупное, во всяком случае, не листок бумаги или документ: картины на стенах остались непотревоженными.