Читать интересную книгу Крысиный Вор - Антон Орлов

Убравшись в другой конец обширного рынка, он в течение некоторого времени плутал среди дощатых галерей и линялых полотняных палаток, потом наконец-то заметил вдалеке, в просвете, кирпичную ограду – и вот тут-то возникло чувство, что его преследуют.

Почти всю дорогу от Уженды до столицы Суно Орвехт дремал в своем купе, которое, как и весь вагон, пропахло едой, отсыревшей обувью и хвойными благовониями. В командировке не выспался, обстоятельства не располагали. Впрочем, спать-то он там спал, но это был не отдых, а та еще работенка. Гоняться за снаяной на ее территории – все равно что сесть за доску сандалу с профессиональным шулером.

Уженда – городок из тех, где летом благодать и сплошное цветение, балы-маскарады под открытым небом, журчание старинных фонтанчиков на булыжных перекрестках, долгие чаепития под сенью увитых виноградом шпалер, зато зимой все хоронятся по домам, улицы пустеют. То слякоть, то гололед, мокрый снег так и норовит залепить глаза – в столице это не повод для того, чтобы жизнь замирала, но другое дело провинциальная глушь.

В Уженде разбушевался волшебный народец. Иногда такие неприятности случаются, и местные маги живо наводят порядок. Вернее, так было до недавних пор, до того, как стряслось то, о чем нельзя говорить. Теперь наступила новая эпоха, но простые обыватели об этом пока не знают, и дайте-то, боги-милостивцы, чтобы они узнали об этом как можно позже.

Народец еще с осени почуял слабину и начал то там, то здесь чинить безобразия пуще прежнего. С месяц назад гнупи добрались до часов на башне ужендийской мэрии и обломали стрелки, а на циферблате намалевали ухмыляющуюся вислоносую рожу – мол, трепещите, смертные, пробил наш час! Лазить, прыгать и подсаживать друг дружку они способны не хуже балаганных акробатов, по стенам ползают, как пауки.

Горожане от такой беспредельной наглости вначале оторопели, потом возмутились и потребовали, чтобы маги Ложи немедля разобрались с нечистью и защитили налогоплательщиков. Делать нечего, маги отправились разбираться: экзорцисты плетут заклятья, кормильцы им в помощь тянут силу из Накопителей… Ага, как бы не так. Кормильцы делают вид, что тянут, словно актеры на сцене, черпающие ведрами пустоту из картонного колодца. Непосвященные должны думать, что все обстоит, как раньше, а невысокая эффективность магических действий – это, э-э, временные затруднения вследствие неких метафизических завихрений.

Объяснение насчет затруднений и завихрений пока работало: рядовой слушатель, не желая прослыть дураком, понятливо кивал и соглашался с тем, что «нужно подождать, когда амплитуда спонтанных магических возмущений перейдет в фазу затухания».

Кое-каких результатов маги все же добивались, иначе они не были бы магами. Да и кормильцы чуть-чуть помогали, отдавая коллегам часть собственной силы, но это были жалкие струйки взамен прежних потоков.

В этот раз все получилось хуже некуда. Ужендийские коллеги вначале не смогли призвать гнупи – ну да, полтора десятка зловредных коротышек сбежалось на площадь перед мэрией с испакощенными часами, но явились они скорее для того, чтобы поглазеть и похихикать, нежели повинуясь власти манящих чар. Потом еще больший конфуз вышел с изгнанием. Если сказать правду, вовсе ничего не вышло: черноголовые безобразники сами убрались восвояси, когда им надоело наблюдать за потугами волшебников. Последние оправдывались перед горожанами пресловутыми «завихрениями» и отправили в столицу донесение с просьбой о помощи.

Высокое руководство и радо бы положить конец произволу окаянного черноголового народца, но Уженда – не единственный город, одолеваемый подобными напастями, а экзорцистов, способных эффективно работать без заемной силы, у Светлейшей Ложи не так уж много.

Уверившись, что проучить их некому, гнупи еще больше осмелели и повадились забрасывать горожан снежками. Кто припозднится, тому несдобровать: комья они лепили увесистые, иной раз с камешком внутри, и кидали так, что оставались синяки. Однажды подстерегли мэра, и до своего крыльца тот добрался с головы до ног в снегу, его лицо после нападения напоминало битую перезрелую сливу.

С хозяина лавки «Дивные ткани» они потребовали дань – по дюжине штук самого лучшего красного и зеленого бархата себе на курточки, а когда торговец не уступил, подбросили ему в витрину мерзлых какашек и дохлого ежа.

Так бы оно и продолжалось, но Ложа наконец-то командировала в Уженду Суно Орвехта.

Алендийский поезд прибыл после захода солнца, при свете масляных фонарей, которые не столько рассеивали окружающую темень, сколько добавляли ей желтизны – словно плач скрипки вплетался в мрачную симфонию зимнего вечера. До события, о котором лучше помалкивать, яркость уличного освещения усиливали с помощью заклинаний, но теперь приходилось экономить. Одноэтажное здание вокзала с тремя башенками – посередине большая и по бокам две маленькие, как водится у провинциальных вокзалов, – напоминало кремовое пирожное, оброненное в темную стылую прорубь.

Юркие тени ростом с десятилетнего ребенка маячили в киснущей снежной мути во дворе гостиницы, когда Орвехт выбирался из наемной коляски. В него швырнули то ли снежком, то ли обломком кирпича. Снаряд не долетел до цели – Суно выставил щит, а потом ударил веерным заклятьем. Глумливые смешки сменились воплями боли и паники, под тяжелыми башмаками торопливо захлюпало.

– Беда, ребята! – крикнул кто-то из удиравших. – В наш городишко настоящий маг пожаловал!

С гнупи он разобрался по отработанной схеме. Первых попавшихся в назидание их собратьям изгнал из Уженды – в ближайшую сотню лет те вернуться не смогут, путь закрыт, – остальным задал трепку. На какое-то время это заставит их соблюдать меру. Пока не подзабудут урок да не сообразят, что у заезжего «настоящего мага» и в других краях хлопот по горло.

Он уже отправил в столицу мыслевесть о том, что задание выполнено, когда в довершение выяснилось, что добрую часть горожан мучают ночные кошмары.

В этом не было ничего удивительного. Выражаясь канцелярским языком, «проведенный осмотр показал, что состояние обережного орнамента на внешних стенах многих жилых домов нельзя назвать удовлетворительным». Опять же амулеты, защищающие от снаян, с наступлением зимы подорожали – срок действия у них ограничен, а заклинают их при свете солнца: в течение трех дней такой артефакт должен впитывать силу светила, прогоняющего дурные сны, иначе толку не будет. Погода в этой местности еще с месяца Охоты Анвахо стояла пасмурная. Снаянам раздолье. До какой степени скверно обстоят дела, Суно понял, когда ни одна из них не явилась на зов.

Такое может произойти в двух случаях: если манящие чары недостаточно сильны либо если снаяна так глубоко внедрилась в людские сны, что теперь она полностью находится там и держится за свое зыбкое королевство мертвой хваткой, словно у нее сотня крючочков и тысяча присосок. Чтобы совершить экзорцизм, необходимо встретиться с ней лицом к лицу, а для этого нужно, чтобы на тот момент все ее жертвы бодрствовали, тогда ей негде будет спрятаться. Этот вариант хорош для деревни или уединенного поместья, но не для города с двенадцатитысячным населением. Другой способ – отыскать хищницу в ее родной стихии, и при таком раскладе еще неизвестно, чья возьмет.

Обменявшись мыслевестями с коллегами, Суно через свою волшебную кладовку – зачарованную комнату, из которой он, где бы ни был, мог извлечь любой предмет, – получил все, что требовалось для ворожбы. Стать его «провожатым» согласился один из пострадавших сновидцев, простуженный, осунувшийся, нездорово бледный молодой человек, – тот, чью жизненную энергию высасывает снаяна, постепенно чахнет, и его одолевает всякая телесная хворь.

Они выпили из одной чаши приготовленное Орвехтом зелье и улеглись рядом на кровать, вытащенную на середину гостиничного номера. Вокруг на дощатом полу были начертаны лиловым мелом необходимые символы и насыпаны измельченные сухие травы. Перед обрядом Суно заставил прислугу заклеить все щели, чтобы ингредиенты не сдувало сквозняком.

«Провожатый» неважно себя чувствовал, временами начинал кашлять, после чего шепотом извинялся перед почтенным магом. Потом его пробило на сдавленное хихиканье. Смутившись, пояснил: конфузно ему в кровати с мужчиной.

«Да спи ты, наконец, бестолочь! – с досадой подумал Орвехт. – Я, знаешь ли, тоже лежу здесь не для собственного удовольствия и предпочел бы вместо твоей болезной рожи хорошенькую жену мэра или, еще лучше, мою Зинту».

Сдержался, не сказал вслух. Не из деликатности – из расчета, чтобы не растревожить добровольного помощника еще больше. Жаль, нельзя усыпить его с помощью магии, снаяна почует. Посоветовал флегматичным тоном: