Читать интересную книгу Записки реаниматолога - Владимир Шпинев

Матка Кувеллера

То было первое дежурство не на рабочем месте в городской больнице. Капитальный ремонт нас выселил в угрюмую поликлинику. Третий этаж, без грузового лифта и нормальной вентиляции пророчил безрадостное существование. Реанимацию спрятали в далекий аппендикс, сжав травматологических и хирургических пациентов на одном этаже. Удручающее зрелище, я такое только видел в кино в Великую отечественную, больные ютятся где попало – кому повезло, тот в палате, другие – в коридоре. Коридорные пациенты – коматозники, после черепно-мозговой травмы, они уже давно прооперированы, их надежды на пробуждение давно растаяли, лежат скрюченные, худющие, дышащие через трахеостомическую трубку из которой отхаркивается зловонная зеленая жижа и периодически источающие характерный аромат, сообщающий, что пора менять памперс. Безногие, ненужные ни обществу, ни родным, потерявшие паспорт, место жительства и конечность, чаще по собственной вине, уснувши зимой в нетрезвом состоянии. Старики, в глубокой энцефалопатии, с гниющими конечностями, из-за нарушение кровотока в артериальном сосуде. Проходя мимо мужского туалета, пахнуло сигаретным дымом, дерьмом и конопляным духом. Все эти запахи смешались в единую едкую какофонию, но они были еще цветочным ароматом, по сравнению с тем, что меня ждало в родном отделении.

Реанимацию я нашел по стоящим кислородным баллонам. Палаты маленькие, к затхлому воздуху травматологии и хирургии, присоединялись ароматы наших пациентов, особенно, больного с кровотечением из желудочно-кишечного тракта. Кровь, пройдя все изгибы кишечника, приобретает вид черной, зловонной жижи, требующей ежечасного выхода на свободу. Пару десятков лет назад, там действительно была реанимация, но то было другое время. Я у более старшего товарища спросил:

– Почему было меньше больных, неужели население так выросло?

– Нет, раньше если поступал больной с ножевой раной, виновнику трагедии было стыдно, он божился и клялся, что больше так не будет, а сейчас любитель поножовщины стал героем. Ну и конечно алкоголизм, наркомания, безработица. Раньше две черпно-мозговых травмы в год оперировали, сейчас два в день бывает вскрываем!!!

Люди обезумели в своей жестокости, куда мы катимся…

Четверых пациентов я принял по смене.

Первый – коматозник, нашли его избитым за городом, видимо железным прутом обрабатывали, поставил ему трубку в трахею, чтобы легче дышалось. Оперировать его тогда не стали, признаков внутричерепной гематомы не нашли.

Второй – средних лет мужчина, из варикозно расширенных вен нижних конечностей оторвался тромб и залетел в легочную артерию, состояние априори смертельное, но бывают и исключения, только совсем недавно его отлучили от ИВЛ. Появились признаки сознания.

Третья – полная женщина около сорока лет от роду. Во время вирусной инфекции, сверх меры принимала аспирин, в результате слизистая желудка превратилась в одну большую кровоточащую рану. Кровотечение мы остановили, а вот жидкий черный стул еще долгое время «радовал» нас.

И четвертый… История его такова – втроём поехали на рыбалку, по нашей древней традиции тяпнули по малой (а скорее всего и не по малой), спать легли у костерка. Один проснулся, по нужде приспичило, не понравилось как стоит машина, решил переставить. Газанул… Тачка рванула вперёд, тряхнуло на колдобинах, колдобины оказались его корешами. В итоге, один труп, второй, жив ещё. Перелом шести ребер справа, гемопневмоторакс, разрыв печени, разрыв двенадцати перстной кишки. Оперирован. Сам не дышит, пришел у меня в сознание, мышечный тонус никакой, тренировал его весь вечер, заставлял дышать самостоятельно и на вспомогательных режимах ИВЛ.

Вечером поступил мужчина с раком почки, выраженный болевой синдром, обезболил и перевел в терапевтическое отделение.

Только решил перекусить, поднял ложку над дымящейся ароматной ухой, звонок из роддома решил мою диетическую задачу. У беременной массивное маточное кровотечение, анестезиолог попросила подстраховать на операции. Дело серьёзное, гемоглобин 69, без вопросов побежал в роддом. Дитя умерло в утробе, полная отслойка плаценты. Жаль конечно, но у неё уже девять детей, жизнь мамы надо спасать. Бледная как стена. Реки растворов текут в два ручья. Стабилизировали давление.

Мрачные лица акушерской бригады настроены решительно. Минуты решают прогноз женщины. Командуем анестезисту:

– Кетамин! (анестетик)

– Кетамин пошел!

– Дитилин! (препарат расслабляющий мускулатуру, облегчающий постановку трубки в трахею)

– Дитилин пошел!

Введена интубационная труба в трахею, женщина подключена к аппарату ИВЛ. Началась операция. Находка была страшной – матка Кувелера, кровь насквозь пропитала мышечную ткань органа, с такой маткой не живут, истощаются запасы свертывающей системы крови и вскоре кровь будет течь со всех дыр. Замешательство в данный момент – смерти подобно. Орган надо убирать. Два литра плазмы, литр крови и несколько литров растворов. Прооперирована. Хирурги вышли мокрые от пота и околоплодной жидкости.

В наркотическом сне, на искусственной ИВЛ, переведена к нам в реанимацию. На руках пришлось тащить грузную женщину, с третьего на первый, с первого на третий, мрак, под сотню кило, руки вытянулись по колено. В реанимации опять капание крови, растворов, наркотики, лечение по полной. Ночью проснулась, отлучил от аппарата, удалил трубу из трахеи. Справились, анемия еще тяжелая, но не угрожаемая жизни женщины. Долгие полтора года мы трудились в подобных условиях, но оно того стоило, новая реанимация радовала большущими, сверкающими палатами и новым, современным оборудованием.

Борюсик и тридцадка

Рассказ основан на реальных событиях, имена придуманы, если кто узнает в нем себя, может дёрнуть рюмку за врачей!

Сознание возвращалось мучительно медленно, пульсируя мозг, разрывало ударами сердца. За окном еще темно. Пить, пить, пить. Жажда вперемежку с головной болью заставило тело переместиться в пространстве.

Разлепив опухшие от беспробудного пьянства веки, Гашка, неопределенного на глаз возраста, окинула затуманенным взором конуру. А глянуть было на что, женской рукой в этой берлоге не пахло уже много лет, тараканы и мыши соревновались в мире этой помойки. Стол завален целлофановыми стаканчиками, кои кажись, сами передвигаются движимые тараканьей силой, в шпротных банках плавали окурки, пустые бутылки гремели вмести с движением ног. Глаза слезились не то от вони, не то от постоянной интоксикации.

Откинув привычно вонючую в моче и блевотине тряпку, потревожа уютно расположенную промеж ног мышь, женщина приподнялась.

– Пшла ссука, обнаглели конец, Борька мудила, где ты!

– Да зайка! – нервно сглотнув пискнул худощавый парень.

– Давай за сэмом, пулей дуй! Похмелиться нада!

– Да как же, денег нету!

– Как нету, мы же вчера ещё выяснили, что ты тридцатку прижучил, гони быстрее, как раз на пузырь хватит!

Тут Борюсика как подменили, он впервые решил за много лет проявить твердость характера, судорогой скрючило руки в кулаки, но не от того, что он решил физически дань отпор, просто внутренний спазм, ждущий очередной взбучки от зайки, скукожило мышцы в комок:

– Нет, мы же решили на жрачку потратить, третий день без еды! – голова парня вжалась в тело, ожидая тумаков.

– Ты чё, охренел, какая жрачка, лечиться надо, дуй кабанчиком!

– Не, не пойду, – еще крепче скрючило руки в кулаки.

Зайку перекосило от злобы.

– Я щас жабу твою придушу, пулей полетишь мудила, зажилил тридцатку, щас, щас получишь у меня! – в этот момент казалось, что женщина выросла до неимоверных размеров, и без того неприятное отечное лицо женщины, стало совсем страшным, тяжело задышала.

Сознание Гашки опять помутилось, очнулась от того, что из рук выпал столовый нож, грязный, из смеси селедки, сала и алой капающей крови.

– Зайка за что???!!! – Борька захрипел от боли и страха, взглянул на живот, где расползалась алая клякса, качнуло.

– Памагитеееее!!! – в ужасе от содеянного заорала зайка.

Соседи вызвали скорую. Борька к приезду уже терял сознание. Доктор спецбригады сразу понял, что дело швах. Пока занимались клиентом, сообщили в приемник, что бы реанимационная бригада ждала полутруп на готовности.

В реанимации было удивительное затишье, три часа до окончания смены. Красота, давно такого не было, вылезать из кровати не хотелось, да и не было необходимости, в отделении один пациент, да и тот хроническо-стабильный, чалится только для вида работы. Чего я проснулся, не, еще минут эдак девяносто полежу-подремлю… Сон ласково замутил мой рассудок…

ДЗИИИИНЬ… ДЗИИИИНЬ…

«Блин, ну чего надоть? В такое время – хорошего не жди от телефона.»

– Да, – сонно схватился я за трубку, ну точно, приёмник неугомонный звонит.