Читать интересную книгу Сыщик Вийт и его невероятные расследования - Эд Данилюк

Таде наслаждался каждым словом в вопросе газетчика. Он явно воспринимал перечисление всех этих происшествий как комплимент.

– Какое зрелище, не правда ли! Какая интрига! – вскричал фабрикант, едва не подпрыгивая от возбуждения.

– Но нужно ведь отменить…

– Что касается условий соревнований, – перебил хроникёра Таде, – то они не делают скидку ни на какие обстоятельства. Впрочем, я с удовольствием приглашаю господина Сташко и синьора Корстини принять участие в Гонках в следующем году! Вне предварительных заездов! За год мы проложим ещё две колеи, и будет пять соревновантов!

Гости разразились одобрительными криками.

– Надеюсь, – добавил Анфир Житеславович с хитринкой в глазах, – в будущем году никто не добавит снотворное в традиционный напиток Гонок!

Все рассмеялись. Сташко развёл руками. Корстини с обольстительным изяществом многоопытного ферлакура поклонился.

И тут в толпе произошло какое-то движение. Публика притихла. В воцарившейся тишине отчётливо раздались уверенные шаги. Все взгляды обратились назад, люди стали расступаться, и в образовавшемся проходе показался стремительно шагающий к центру залы Вийт.

– Снотворное в кубиках льда всыпал в главный приз Гонок Сташко! – воскликнул сыщик на ходу.

– Но позвольте!.. – растерянно поднял голову Апрон Несторович.

– Не возражайте, – перебил его Ронислав Вакулович. – Это сделали именно вы! А как быть, если вы достигли отличной манёвренности, но не скорости! Пятьдесят тысяч и сей драгоценный Кубок стоят того, чтобы повозиться со снотворным!

– Что вы такое говорите, барон! – воскликнул Сташко. – Все знают, что это сделали луддиты!

– Сюда действительно проник луддит, – кивнул Вийт, – но он был своевременно обнаружен, а теперь схвачен. У полового Агафошки было намерение напугать публику значками, не более того. Не следует, кстати, забывать, что он бежал ещё до того, как начали готовить пунш. Никакой возможности отравить напиток у него не было. У него-то не было, а вот у вас – было!

– Но я пил из той же чаши! – проговорил лёдщик. Он обернулся к стоявшим по соседству гостям и повторил со слезами в голосе: – Я ведь тоже пил!

По зале пронёсся приглушённый шум. Гости заперешёптывались, оглядываясь на Вийта.

– Мы все видели, как пил Апрон Несторович! – воскликнула госпожа Квят. – Ещё и разбил осушённый до последней капли бокал!

– Действительно, Ронислав Вакулович… – извиняющимся тоном неуверенно промямлил Таде. Ему было неудобно за своего именитого гостя.

Дедуктивист усмехнулся и сделал шаг к лёдщику. Орлиный нос Вийта едва не уткнулся в нос Сташко. Огонь карих глаз пронзил ошарашенного преступника.

– Вы высыпали замороженную настойку мышника в Кубок и, пока она не растаяла, тут же, буквально в ту же секунду, наполнили бокалы – свой и экипажа, – сказал великий сыщик. – При этом вы следили, чтобы в ваши сосуды лёд не попал. Таким образом, ваше питьё не содержало снотворного. Затем, давая отраве в чаше время растаять, вы устроили представление с выносом вёдер настоящего льда. Когда наконец остальные соревнованты зачерпнули в свои бокалы напиток, в нём уже было достаточно яда.

– Но с чего вы взяли! – вскричал Сташко. – Ведь нет никаких доводов!

– Надо признать, что сундук, в котором вы доставили снотворное, сразу же унесли, – пожал плечами вызнавальщик, – а мешок, содержавший отравленный лёд, исчез…

– Ну вот видите… – с надеждой стал говорить Апрон Несторович.

– Но мы ведь найдём в вашем поместье и заготовленный мышник, и остатки настойки, и запас замороженной в лёд отравы, не так ли? – улыбнулся великий дедуктивист. – И в вашей дворне кто-нибудь да разговорится?

Сташко побледнел.

Руки его опустились.

Дагеротиписты, быстрее всех сообразившие, что произошло, тут же подхватили свой агрегат и с воплями бросились к непобедимому следователю.

А тем временем половые стройной цепочкой вносили под звуки скрипок подносы с замороженным какаовым питьём…

Сыщик Вийт и дело белом сапфире царя Дария,

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

или Глава 2, в которой прославленный сыскной надзиратель Вийт оказался втянут в спиритический сеанс, один из тех сеансов, которые граничат с преступлением, а может, и являются преступлением!

На подступах к речной пристани шумел ночной город Володи́мир, прекрасный и блистательный Володимир, Володимир, залитый светом газовых фонарей, охваченный лихорадкой бесчисленных балов, разгорячённый театральными представлениями. Повсюду был пар – гудели паровые экипажи, жужжали паровые подъёмники, стучали паровые телеграфные аппараты, стрекотали паровые афишные тумбы des Colonnes Morris6. Пар клубился, струился, растворялся в прозрачном ночном небе. К нему примешивался угольный выхлоп рейсового дирижабля – летательный аппарат товарищества «Лодими́ръ» как раз заходил на посадку на Северный вокзал. От идущей по реке баржи с гиппопотамами веяло свеженарезанными лимонами. Где-то на невидимой отсюда площади Успенского собора под вжики метлы дворника и верещание забытых туристов пел незатейливую песенку о чудесной Фарной улице шарманщик.

Прославленный сыскной надзиратель Вийт, тяжело опираясь на трость, спустился по уходящим под воду ступеням набережной к реке Луге. Его мужественное лицо всё ещё покрывали многочисленные царапины, оставшиеся после недавней схватки с преступниками.

Верный помощник Фирс, внешность которого также пострадала, помог великому сыщику забраться в арендованную лодку.

– Ненавижу, когда ты назначаешь дуэли на полночь! – говорил истопник.

Детектив пожал плечами. Он был в парадном полицейском мундире, при сабле и шпорах. Правая рука у него висела на перевязи, левую щиколотку защищала толстая белая повязка.

– И вообще, зачем ты попадаешься мужьям любовниц! – продолжал Фирс, ловко орудуя вёслами. – А уж если попадаешься, то мог бы по крайней мере научиться парить в воздухе, когда тебя выбрасывают из окон! Не всюду так удачно растут деревья!

Подгоняемая сильными гребками, лодка стремительно неслась по воде. Её тёмный силуэт летел сквозь вздымавшиеся речные волны, вопреки запретным знамениям на бакенах, наперекор встречному ветерку…

Впереди, в лунной дорожке, рос поджидавший её ялик. В нём в нетерпении метался разъярённый артиллерист Бук.

– Зачем вы выбрали столь странное место! – вопил он, весь в золотых шнурах и позументах, с начищенными пуговицами, сияющими от ваксы голенищами ботфортов и похожими на роскошные обувные щётки эполетами. – Посреди реки! Неслыханно!

– А зачем вы выбрали сабли? – парировал Вийт. – В XIX веке! Что за дикость!

– Чтобы осечек не было! – мрачно проскрипел капитан.

– Поединок до смертного конца?

– Поединок до смертного конца! – отрезал Бук.

Лодки поравнялись, соприкоснувшись бортами. Фирс и слуга военного прикрепили их друг к дружке чугунными скобами и принялись расставлять факела.

Из темноты вынырнула ещё одна шлюпка.

– Секунданты, господа! – объявил сидевший в ней офицер. – Я штабс-капитан Мамчур! А это городовой Кутюк от барона фон Вийта!

– Городовой! Ещё одно оскорбление! – взревел Бук.

– Полицейский не может быть оскорблением! – буркнул Ронислав Вакулович.

Секунданты, балансируя в неверной лодке, поднялись.

– Предлагаю закончить дело миром! – прочитал по бумажке Кутюк.

В свете полной луны лицо Бука исказилось, на мгновение превратившись в злобную маску.

– Мы отказываемся от примирения! – процитировал свои записи штабс-капитан.

О борта лодок с тихим плеском бились волны реки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Из воды медленно поднялась голова карпа. Холодный, расчётливый глаз с пытливым подозрением смотрел на дуэлянтов. Затем рыба столь же неторопливо исчезла в бездонной тьме.

Издалека донеслась едва слышимая на таком расстоянии песня извозчиков. Потянуло холодной сыростью.

Секунданты выждали ещё несколько томительных мгновений, но противники так и не проронили ни слова.