Читать интересную книгу Гость - Джон Стит

— Меня это не особенно беспокоит. В конце концов, у нас есть прекрасные лекарства, которые могут привести в норму любой расшатавшийся организм, даже синхронизировать биологические ритмы с общегалактическим временем. Конечно, сдвиги во времени и утомление никому еще не пошли на пользу…

— И эти лекарства делают вас сонливым?

— Нет.

— А как насчет вашей личной жизни? Какие-нибудь проблемы, из-за которых вас клонит ко сну?

— При чем тут сон? Почему вы… — Карл посмотрел на Лероя в упор. — Вы хотите сказать, что я допустил халатность? Это смешно!

— Смешно? Неужели? — лицо Лероя приобрело самое серьезное выражение. Он стал походить на озабоченного дедушку.

Неожиданно Карл поймал себя на мысли, что Лерой очень хорош в работе, а допрос, несомненно, — часть его работы.

— Речь должна идти не о моей небрежности. Я не засыпал и не делал никаких глупых ошибок. В «челноке» что-то испортилось. Отказали сразу все системы. Я же рассказал вам все, что случилось. Зачем вы тратите свое и мое время, задавая странные вопросы? Не лучше ли просмотреть показания «самописцев»?

— А… Это ваше превосходное решение, доктор, — лицо Лероя посуровело, и сейчас он выглядел совершенно другим человеком. — В «черном ящике» ничего не оказалось. Он девственно пуст.

— Что означает ваша фраза «превосходное решение»? — спросил Стэнтон, прекрасно осознавая, куда клонит Лерой.

— Если бы я заснул за штурвалом «челнока» и вызвал происшествие, в результате которого погибли люди, я очистил бы «черный ящик» и свалил все на отказ оборудования. Это совсем нетрудно, учитывая повреждения «челнока». Где ошибка в моих рассуждениях?

— Ваши подозрения беспочвенны! Бред какой-то! Виной всему отказ оборудования!

— Ну, мы еще посмотрим, — процедил сквозь зубы Лерой и, сверкнув на Стэнтона глазами-ледышками, не попрощавшись, ушел.

«Да, из этого малого получился бы прекрасный актер», — уставившись в потолок, думал Карл.

* * *

Томми Венг эти два дня работал так, как не работал целую неделю. Организм Элис удовлетворительно воспринял искусственное сердце, да и почки Моргенштерна, казалось, не вызывали никаких проблем с отторжением. Томми пересадил пациентке массу артерий и вен и теперь чувствовал себя электриком, сменившим добрую сотню проводов в административном здании. По правде сказать, ему никогда раньше не приходилось пересаживать так много органов в одном организме. Обычно такие серьезные повреждения, как у Элис, неизбежно приводят к смерти.

Везение Элис заключалось не только в таланте хирургов, но и в возрасте: ей было меньше тридцати. Человека постарше такие травмы свели бы в могилу. Но и организм Элис имел пределы выносливости. Хотя она день и ночь напролет неподвижно лежала на кровати, доктор Венг порекомендовал ей высококалорийную диету. Все это в совокупности с умелой терапией буквально воскресили Элис, жизнь которой совсем недавно висела на волоске.

В некотором смысле такое обилие трансплантированных органов идет даже на пользу: организм Элис будет всегда отмобилизован и самую страшную травму, шок или отравление встретит во всеоружии. Да и как может быть иначе, ведь Элис Нассэм — настоящий боец.

* * *

Направляясь в следственную камеру, Карл поравнялся с дверью, ведущей в каюту Элис Нассэм. Ее уже выписали из медицинского отсека и прописали строгий постельный режим в более удобной, домашней обстановке.

Рядом с дверью в каюту был вывешен головизор, на котором непрерывно сообщалось о состоянии здоровья больной. Схемы и графики постоянно чередовались с условным изображением тела Элис.

Это обстоятельство крайне не понравилось лейтенанту. Он привык, что на Земле состояние здоровья пациента является строжайшей медицинской тайной, а здесь, на станции, судя по всему, такая абстрактная категория была больше исключением, чем правилом. Карл предположил, что информацию о положении дел со здоровьем этой Нассэм так широко публикуют еще и потому, что очень многие сотрудники искренне переживают за свою коллегу. И несмотря на то, что Карл был уверен в собственной невиновности, при виде голограммы он почувствовал себя довольно неуютно.

Те части тела Элис, которые оказались неповрежденными после инцидента, были окрашены различными оттенками серого и красного цветов. Неорганические трансплантанты, такие, как ее новые сердце и почки, выделялись ярко- серебристым цветом. Поврежденные части тела, которые не были удалены, — пурпурным, а те, что были пересажены, например, кости бедра, — черным. Те органы, над которыми еще предстояло работать, были окрашены ярко-желтым цветом.

Прежде чем получить диплом доктора биологии, Карл немало поднаторел в медицине и прекрасно знал, что несколько веков назад и десятой части проблем Элис хватило бы, чтобы отправить ее к праотцам. В женщине было так много чужеродного, что Карл даже представил себе шутку какого-нибудь доктора-острослова, что, мол, трансплантанты столь необычного пациента скоро отторгнут первородную ткань.

Ах, если бы он отправился в этот злополучный полет с настоящим пилотом… Если бы он пересел в другой «челнок»… Если бы…

* * *

— Лейтенант Стэнтон не виновен, — заявил адвокат Рог Дамеко.

Карл пригляделся к лицам присутствующих. Судья Томпсон оставался безучастным, тогда как один из его помощников сидел хмурый как туча, а другой нервно покусывал свои губы. Карл рассмотрел и обвинителя — молодую женщину; заявление защитника она встретила так, будто была уязвлена в лучших своих чувствах. Лица других членов суда лейтенант не стал рассматривать. Он и так уже понял, что все, буквально все видели в нем главного виновника происшедшей трагедии.

Предварительные слушания обещали затянуться на несколько дней, однако Рог Дамеко заверил Карла, что следующих слушаний не будет.

— Что ж, давайте выслушаем ваши аргументы, — дал слово адвокату судья Томпсон.

Рог Дамеко поднялся с места. Хоть адвокат получил лицензию лишь в прошлом году, Карл чувствовал себя рядом с ним довольно спокойно. Умный и рассудительный, Дамеко быстро завоевал симпатию у своего подопечного.

— То, что я намерен сказать суду, требует детального разбора, — начал Дамеко. — Однако я постараюсь изложить все достаточно кратко. Буду говорить прямо, господа: я искренне убежден, что мой подзащитный стал жертвой несчастного случая и ни в коем случае не проявил халатности и небрежности. Конечно, в моих руках нет веских доказательств его невиновности: отсутствуют показания «черного ящика». Однако я уверен, что и уважаемому суду не хватает материалов для доказательства вины моего подзащитного.

Адвокат замолчал. Непроницаемый судья крякнул и предложил продолжить.

— Хорошо, — Рог Дамеко глубоко вздохнул. — Во-первых, записывающее устройство каким-то образом было испорчено либо до, либо во время, либо после происшествия. Сам «черный ящик» не имел никаких признаков постороннего вмешательства, а при тщательном осмотре «челнока» не было найдено ни одного предмета, с помощью которого можно было бы вскрыть «ящик». Во-вторых, обе энергетические установки во время полета отказали, словно сговорившись, одна за другой, предположительно, из-за попадания микрометеоритов. У меня есть техническое заключение разработчиков «челнока», в котором указывается, что одновременный отказ установок и систем теплообмена представляется довольно фантастическим делом, но, тем не менее, вполне мог вызвать нарушение работы записывающего устройства, систем контроля, жизнеобеспечения и даже связи. В-третьих, ни один из опрошенных мною не мог допустить мысли, что кому-то взбредет в голову преднамеренно вести курс «челнока» на столкновение со станцией. Из того же опроса я сделал вывод, что мой подзащитный никогда не проявлял таких черт характера, как заторможенность, близкую к сонливости, или беспечность. Подытоживая, я хочу заявить, что невозможно представить себе ни мотивацию, ни намерений моего подзащитного, которые привели к данному происшествию. И потому я считаю, что мы имеем дело с несчастным случаем. Я уверен также, что иного доказать невозможно.

Конечно же, Стэнтону хотелось услышать из уст адвоката куда более веские доказательства, но на процессе торжествовала логика, игра ума, и лейтенант понимал, что беспардонное давление лишь повредит делу.

Над головой судьи на стене красовалась эмблема Международного Космического Агентства — орел, волк и медведь в обрамлении лучей восходящего солнца. Животные символизировали три сверхдержавы — Америку, Японско-Китайское Сообщество и Россию. В промежутках между животными были видны эмблемы военного флота, армии и авиации.

Лейтенант Карл Стэнтон работал под эгидой Агентства; и если суд признает его виновным, то придется сменить не только организацию, в которой он служил, но и весь образ жизни. Тогда придется стать гражданским ученым с меньшим жалованием и меньшими возможностями. Приютить его могла лишь Генеральная Космическая Корпорация, бедная организация, у которой надо месяцами клянчить деньги на исследования.