Читать интересную книгу Саня Дырочкин — человек семейный - Семён Ласкин

И вдруг… Ах, как я люблю это «вдруг»! В один прекрасный вечер, когда мы все сидели у телевизора, раздался телефонный звонок, и папа нехотя снял трубку.

— Слушаю, — сказал папа.

Даже издалека было ясно — говорит Решетилов. Вначале папа слушал его устало, потом интерес засверкал в его глазах; папа подтянул ногой кресло и поудобнее уселся.

— Техником Бюро погоды? Синоптиком? — раздумывая над каким-то новым предложением Решетилова, повторил папа.

Он повернулся к маме и главами спрашивал у неё совета. Мама кивнула.

— Любопытно, — подтвердил папа. — И главное, близко к авиации…

Они поговорили ещё, и когда папа закончил, он поднялся и долго расхаживал по кабинету.

— Молодец, Леонид! — похвалил папа. — Правильно додумался. Именно синоптиком! На этой работе, мне кажется, я смогу себя чувствовать прекрасно.

И папа запел какой-то марш.

На следующее утро мы с папой вместе выходили из дома. Я пошёл в школу, а папа сел на автобус и поехал в сторону метеостанции, на Васильевский остров.

На уроках я только и думал: как он теперь там? Много ли успел сделать? И какая завтра начнётся погода? Мишке Фешину я, конечно, намекнул, что кое-какие изменения с погодой могут произойти в самом ближайшем будущем. Только Мишка не тот человек, чтобы не выспросить всё. Пришлось признаться насчёт нового папиного дела.

— И что, — начал выяснять Мишка, — твой папа сможет изменить погоду?

— Папа всё может, — сказал я.

Мишка смотрел на меня восхищённо, а я старался выглядеть как можно увереннее.

До вечера я изнервничался, боялся, что не дождусь папу. Чего только я не сделал за эти часы! И уроки, и Мотьку выгулял. И переговорил на Мотькином участке с собачьими тётями.

Хочу сразу же объяснить: собачьи тёти — это не оскорбление, а профессия. Вернее, раньше, до пенсии, у этих тёть профессии были разными. У нас, например, есть балерина, которая, как танцевать перестала, купила собаку и теперь не может даже припомнить, зачем ей был нужен балет. А попробуйте ей задать любой вопрос из собачьей жизни!..

Я, например, спросил: норная ли её собака Диги? Что тут было! Норная ли? Да её Диги и на лис ходит, и на выдр, и бог знает на кого Диги не ходит. И тётя начала показывать, как её короткохвостый фокстерьер вылаивал лису на каких-то международных конкурсах.

Вот тут-то я и увидел, что тётя в балете была человеком талантливым, — очень она убедительно изображала, как её Диги встаёт на задние лапы и даже как делает хвостом и ушами. Она так ясно всё показывала рукой, что мне показалось, будто бы и у тёти есть настоящий хвост.

Домой я вернулся, когда начало темнеть. Папа ещё работал. Пришлось включить телик, передавали футбол. Вообще-то я больше мультяшки люблю, но без футбола в нашем классе обойтись невозможно, Мишка Фешин сразу же на смех поднимает: ты девчонка, что ли? Нет такого мальчишки, чтобы он футбол не любил.

А я не то что не люблю, а просто мог бы прожить и без футбола. Мне кажется, почитать интереснее. Была бы приличная книга. Но сегодня я сел смотреть футбол из-за папы. Я подумал: пока папа борется с завтрашними дождями, регулирует погоду, я для него узнаю счёт. Тем более команды играли лучшие: киевское «Динамо» с тбилисским.

Папа очень болеет за тбилисское, и я стал болеть за него же.

Грузины перешли к таким атакам, что я стул перевернул, сел на него, как на коня, и начал руками размахивать, их вдохновлять.

Ну они и пошли! После второго грузинского гола я стал хрипнуть. А когда новый тайм начался и я понял, что моя команда победила, бросился я к Мотьке и расцеловал её в нос и в уши.

Вот тут-то и явился мой папа с рулонами под мышкой.

— Тбилисское победило! — кричал я. — Два — один в нашу пользу!

Папа устало улыбнулся, пошёл в ванную.

Я помчался за ним.

— Рассказывай, — просил я, — какую ты сделал погоду на завтра?

Папа был мрачен, мне это не понравилось. Он достал еду из холодильника и молча съел всё, что было. Я решил подождать, — кто знает, может, человек так устал с непривычки, что и отвечать-то ему сил нет.

— Саня, — оборвал мои мысли папа, — где у тебя счёты?

Я удивился, но счёты принёс.

— Нужно бы ещё поработать, кое-что посчитать…

Папа вздохнул, разложил на столе карты и графики, листы и тетради с цифрами и начал быстро-быстро считать на счётах, точно работал раньше не лётчиком, а бухгалтером.

— Чего это ты делаешь? — не выдержал я. — Разве у вас в Бюро погоды проходят арифметику?

Папа откинулся на спинку кресла, поглядел на меня грустно:

— В некотором смысле ты, Саня, прав. Как техник Бюро погоды я должен пересчитать все среднесуточные, среднемесячные температуры и даже среднегодовые. И потом сравнить их с температурами за столетие.

Я кивнул, но мне хотелось, чтобы папа занимался другим, более важным делом.

— А не мог бы ты на завтра сделать тёплый день, одним словом, лето?

Папа поглядел на меня с сомнением, но всё же спросил:

— Зачем тебе?

— Надо, — уклонился я. Не рассказывать же папе, что я уже пообещал Мишке хорошую погоду.

— Ну раз надо, — улыбнулся папа и опять начал что-то решать на счётах, — то я подумаю…

Ночью я мечтал о завтрашнем чуде. И самое важное, чтобы это чудо сделал мой папа!

Когда я проснулся, было утро. Мама торопила меня в школу, но что-то необычно светло и ярко было на улице.

— Октябрь месяц, а семнадцать градусов тепла! — удивилась мама, поглядев на градусник.

Я засмеялся коротко и опустил глаза: мне не хотелось, чтобы мама поняла, что это сделал по моей просьбе папа.

Пальто я не надел. Зачем пальто, когда на дворе лето! Я выскочил на улицу и увидел Фешина. Он был в шапке и в нейлоновой курточке с шарфиком.

— Ты чего вырядился, как зимой? Я же предупреждал, что папа сделает…

Мишка поглядел на меня ошалело, скинул куртку и стал крутить ею над головой.

— Ура! — кричал Мишка. — Осень закончилась, опять начинаются тёплые дни!

Мы неслись наперегонки и бросали портфели. Когда мы подбежали к школе, то оба уже взмокли.

Духота в классе стояла жуткая. Только вчера в газетах было объявлено, чтобы в школах и детских садах начинали протапливать, и, видимо, утром кто-то с большой радостью взялся за это дело. Ребята сидели красные, а Галина Ивановна боялась открыть окно. Самое страшное, говорила она, сквозняки. Пока всем вроде бы жарко, а наутро весь класс заболеет.

И всё же к третьему уроку папа нагнал такую жару, солнце так распалилось, что дышать стало нечем.

— Третий урок проведём на улице, пойдём в лесопарк, будем собирать осенний букет.

— Мы же не девчонки, — сказал Мишка Фешин, но Галина Ивановна его поправила:

— Разве одни девочки любят красивое? Впрочем, Миша, я недавно была на выставке «Природа и фантазия» и видела там удивительные корни. Один корень был похож на слона, другой на жирафа, третий на балерину… Если вы найдёте что-то красивое и интересное, то я смогу ваши находки направить на конкурс.

— Корни — это другое дело, — сказал Мишка. — Я могу такой корень найти, что все сойдут с ума от зависти!

От нашей школы до лесопарка — рукой подать, даже дороги переходить не нужно, Галина Ивановна нас распустила, кто куда хочет, туда пускай и идёт. Мишку я потерял сразу. Облюбовал себе березнячок и начал расхаживать между деревцами, искать корни, очень мне хотелось первому найти чудо природы. Но сколько я палок ни поднимал, сколько на них ни глядел — ничего путного так и не увидел. Палки и палки.

— Палица! — заорал вдруг Мишка. — А я палицу нашёл! — И побежал в сторону Галины Ивановны, ударяя своей огромной суковатой палкой по деревьям.

И тут гнилая его жердь хрупнула и сломалась на несколько частей. Мишка махнул рукой, понёсся дальше. Я прошёл мимо обломков, но что-то словно бы заставило меня наклониться и поднять сучок. Я ахнул — в моих руках был Мотькин портрет. И голова была очень похожа. И туловище.

Не помню, как я домчался до Галины Ивановны.

— Это моя собака! Моя Мотя! — объяснил я.

Галина Ивановна поглядела на корень и улыбнулась.

— Ребята! Ребята! — позвала она. — Поглядите на диво-дивное! Что нашёл Саня на земле!..

Все окружили Галину Ивановну, старались поглядеть деревянную Мотьку. А Мишка Фешин стоял хмурый в стороне, не подходил.

— Тебе разве не нравится? — спросила Галина Ивановна.

Мишка пожал плечами.

— Подумаешь, — сказал он. — Собака! Вот я нашёл палицу, только она сломалась. Знаете, какая это была замечательная дубина!

И всё же назад в школу мы все шли очень довольные. «Собаку» нёс Мишка Фешин — я ему доверил, и он был, кажется, мне благодарен.

По крайней мере, он повеселел и разговорился.

— А как вы думаете, отчего сегодня лето? — спрашивал Мишка. — Сказать, Саня, сказать? — Тут же Мишка поворачивался ко мне и подмигивал.