Скручиваю в пальцах простыни и выгибаюсь. Ноги трясутся, вибрация по всему телу. Но он держит меня, как прочная сталь. Не убежать, не уйти. Только сдаться. Хотя бы сейчас.
И я сдаюсь. Меня подкидывает от взрыва изнутри, комната становится то маленькой, то большой, в глазах плывет. Это нереальные ощущения. Губы пересохли, и я до сих пор лежу, чуть вздрагивая.
– Ты просто убиваешь меня, котенок мой. Сам чуть не обкончался, ты так красиво это делаешь! Кстати, то, что я сейчас сделал, с тобой было впервые для меня. До тебя ни разу не хотелось даже пробовать на вкус. Но тебя я хочу всю, всегда. Хоть немного раскинь мозгами. Хватит сопротивляться, давай попробуем, как ты хочешь? – про себя ставлю галочку, что этот зверь может идти на компромиссы.
Может и стоит попробовать. Главное не увлечься и не влюбиться в этого красивого великого и ужасного.
– Хорошо, у тебя пара дней, чтобы показать мне нормальные отношения. Но полного контакта между нами пока не будет, мне нужно убедиться, что ты не врешь. Это означает, что ты говоришь мне только правду и в левую сторону не смотришь даже. Намек понял? – улыбаюсь и довольная встаю с дивана, чтобы пойти спать.
– Хорошо, но с тебя обратка, котенок. Посмотри на меня, ты же не думаешь, что я так усну? – поднимаю глаза на своего хищника и вижу, что наши разговоры не усыпили его член ни на сантиметр. И что он хочет от меня спрашивается? Какой отдачи?
Алекс садится на диван и упирается руками по бокам от себя, показывая мне на свой подрагивающий ствол. В замешательстве стою и смотрю на все это.
Алекс прикрывает глаза и показывает мне сесть на пол перед ним. Я опускаюсь на колени и прикасаюсь руками к его налитому кровью достоинству. Руки и пальчики скользят вверх и вниз, но я не могу себе позволить взять его в рот. Сколько было таких, сколько стояли перед ним на коленях.
– Прошу, малышка, сделай и ты для меня это в первый раз. Забудь обо всем, теперь только ты и я, – опускает руку мне на голову, подталкивая меня ближе к себе.
Как же хочется верить, что именно я та самая, но это не так. Слишком неправдоподобно. Опускаю голову и языком пробую головку, на вкус совсем непротивно, но мое тело скованно, это слишком для меня сейчас.
Алекс не выдерживает и берет всё в свои руки. Конечно, терпения нет никакого, куда там бешенному.
Надевает мой рот на себя, как резиновую куклу, резко и быстро, глубоко. Я задыхаюсь и пытаюсь дышать носом, но слезы и слюни текут, не слушая мое сопротивление.
Губы почти онемели, а мой зверь так и насаживает мое лицо на себя со всей его бешеной силой. Он стонет и что– то говорит, но я не слышу. Гул в ушах растет, и я почти без сил, пытаюсь отстраниться от него, но куда мне там. Молю про себя, чтобы быстрее все закончилось, но это продолжается бесконечно. Он будто много лет без секса жил, а тут ему подбросили жертву.
Когда он наконец– то кончает мне в рот, точнее выстреливает мне в горло горячие струи густой жидкости, я уже почти без сознания.
Наконец– то он видит, что сделал со мной и аккуратно усаживает меня к себе на колени, как маленькую. Я плачу, проглотив все, что смогла, остальное капает с губ, которых я не чувствую. Я снова унижена им. Мне больно и так каждый раз, как я с ним встречаюсь.
Алекс вытирает мне лицо моей же майкой и целует в висок, поглаживая волосы.
– Прости, котенок, не удержался. Я слишком давно хотел тебя и вот наконец– то ты моя. Прости, слышишь? Твой рот просто создан для моего члена, и ты тоже, – тихо шепчет возле уха, но мне не легче.
Я точно не создана для такого. Смешанные чувства, нашептывать одно, а делать по– другому. Не хочу даже подбирать слова к тому, что только что со мной сделал этот зверь, но он это сделал. Сделал, потому что я позволила. В данную минуту ненавижу себя даже больше чем его.
– Я хочу пойти в душ и лечь спать в спальне одна, – выговариваю с трудом онемевшими губами. Надеюсь, к утру отойдут. Завтра решу, как испортить жизнь этому монстру.
– Хорошо, котенок, я правда виноват, но не жалею, понимаешь? Я такой, какой есть, но с тобой все по– другому, – крепко обнимает и целует в губы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А я не чувствую ничего. Вот бл*ть ничего, совсем. Встаю с его колен и ухожу в спальню. На всякий случай подпираю дверь комодом. А когда лежу и почти засыпаю, понимаю, что все зря – дверь открывается в другую сторону. Полный трындец.
Глава 6
Ксеня
Стою и внимательно смотрю на свое отражение в зеркале. В ванной под правильным освещением видны следы вчерашней ночи: отпечатки на бедрах от его пальцев, вся грудь в отметинах, соски больно задевать, а с губами вообще беда – они синего цвета. Мое тело выглядит, как мертвое, бледную кожу оттеняют следы преступления. С этим можно идти в полицию, да только меня никто от него не спасет, только я сама.
Надеваю спортивный костюм, выпрямляю волосы и делаю мэйк. Закрасить все не удается, но я профи в этом деле, поэтому для слабовидящих все прекрасно.
Спускаюсь по лестнице и наблюдаю, как сам царь горы в одних брюках стоит спиной к плите и напрягает свою мощную спину, забитую разными узорами и надписями.
– Да ладно, ты готовишь завтрак? Сам? – удивленно смотрю на это чудо.
– Для тебя, котенок, только для тебя. А еще букет на столике возле дивана тоже для тебя. Простишь? – хитрая наглая усмешка.
Иду к дивану, вижу огромную корзину различных цветов. Я даже названия большинства из них не знаю. Но этого будет мало для извинений.
– Спасибо конечно, но это ты зря. А вот завтракать буду, потому что голодная, – делаю максимально недовольное лицо. Это настоящие эмоции.
– Ну вот, снова дикая пума вернулась. Мне нравится в тебе это, – улыбается нахал, придурок и сволочь.
– Да пожалуйста, всегда рада, – сижу и жую яичницу с сыром и кофе, который, если честно, отличный. Но думаю, это заслуга кофе машины.
Алекс ест и посматривает на меня из-под бровей. Это я должна злиться, а не он.
– Можно тебя спросить? Кто научил тебя самообороне и кулачками махать? Секция или самоучка? – с интересом спрашивает Алекс.
– Дядя научил. Он говорил, красивым надо уметь постоять за себя. Бокс почти два года, но по его специальной подготовке. Он у меня любитель Ван Дама и фильмов типа «Кикбоксёр». Что– то из приемов сама придумала, импровизирую по ситуации, – немного улыбаюсь в ответ, вспомнив дядю. Единственный человек из родни, которому я была небезразлична.
– Это связано с чем– то или с кем– то? – тут серые глаза темнеют. Но он близок как никогда.
– Да, в тринадцать лет меня чуть не изнасиловали какие– то отморозки, когда я возвращалась домой с фотосессии. Я ходила на занятия по моделингу, возвращалась обычно поздно и в одиночку. В тот вечер меня не смог забрать отец, мы с ним договаривались, но его не было. Парней было трое, они были намного старше меня. Когда они меня схватили и потащили за гаражи, я испугалась и заорала. Прокусила одному руку, которой он затыкал мне рот. Другие пытались меня раздеть. Чисто случайно по близости проходили две женщины и подняли крик. Те испугались и, пнув меня напоследок в живот, убежали. Никого не нашли, да я от испуга и не запомнила никого, – впервые рассказываю это человеку, который и не на такое способен.
Алекс допивает кофе и ставит кружку на стол с такой силой, что она крошится на мелкие кусочки.
– Ты хочешь сказать, их не нашли или не искали? – странно, что он спрашивает, будто ему не все равно. Я– то знаю, что он убийца, сколько душ на его руках?
– Нет, не нашли. Еще и родители меня отругали, якобы это я, как шалава малолетняя себя вела. Больше я по модельным агентствам не ходила, только изредка появлялась на фото. А вот дядя решил, что пора меня тренировать. И эти занятия еще пару раз спасали меня от подобных случаев, – мне почему– то не стыдно ему рассказывать об этом. Будет знать, ко мне лезть нельзя. Хотя, он итак в курсе.
– Твой дядя молодец. Похоже, единственный адекватный среди твоих. Теперь я понимаю, почему ты так ведешь себя со мной и с другими. Я видел тебя настоящей только однажды, когда ты была в больнице и переживала за подругу. Там ты была собой, а еще сейчас и когда кончаешь, – вот же наблюдательный.