Читать интересную книгу Не по чину - Евгений Красницкий

Мишка, содрогаясь то ли от ярости, то ли от страха, несколько раз оглянулся на реку, но ничего не разглядел — все заслоняли камыши, а вот конные, во главе с Егором вымахнувшие из-за деревьев, с высоты седел, видимо, что-то разглядели и ухватились за луки.

Поймав за плечо ближайшего отрока, Мишка просипел ему (голос сел окончательно):

— Кричи!

— А-а-а!!!

— Да не так, дурень! Кричи то, что я скажу!

«Блин, ну прямо фильм «Волга-Волга»!

— Кричи: слушай мою команду! Баб к стене…

— Слушай мою команду!!! — завопил отрок. — Баб к стене!!!

— Посадить на землю… прикрыть щитами… стоять плотно…

Отрок, надрываясь, репетовал мишкины команды, и около стены дома образовалась какая-то воющая на разные голоса куча-мала, постепенно покрывающаяся чешуей щитов, а из леса один за другим продолжали вылетать на рысях всадники, возглавляемые Егором.

Мишка перекинул щит со спины, опустился на колено и, всем телом ощущая, как мал легкий вязовый щит, попытался прикрыть им и себя, и все еще стоявшего спиной к реке отрока. Он еще не успел как следует утвердиться на одном колене, как сразу с двух сторон его подперли плечами и два щита легли краями внахлест на его собственный — опричники не бросили своего сотника в одиночестве под обстрелом.

По счастью, с ладьи не разглядели столпившихся у стены дома — мешали камыши; зато всадники, возвышавшиеся в седлах, оказались на виду. Однако стрелы с реки почему-то не прилетели. Мишка просто не верил своим глазам — судя по направлению, в котором выпускали стрелы Егор и его люди, ладья с подмогой быстро (по скорости чувствовалось, что гребут «отрывая руки») миновала плес и ушла вниз по течению, даже не попытавшись выручить своих. Всадники, ведомые Егором и его людьми, тоже повернули коней вниз по течению и быстро скрылись в лесу.

Мишка расслабленно опустил щит и с трудом удержался, чтобы не усесться на землю.

— Митька, ты чего сам сюда выперся? Послать никого не мог?

— Сейчас, Минь, мы всех в дом быстренько… там, похоже, проветрилось уже — Дмитрий, не отвечая на вопрос, попытался переключить своего сотника на другую тему.

— Да не надо уже… кхе-кхе… — горло жгло изнутри, словно наперченное. — Мотьку… скорее… кхе-кхе…

— Да вон он! Подходит!

Мишка только махнул рукой, отсылая Дмитрия; издавать хоть какие-то звуки было просто страшно. Так и ходил некоторое время возле дома, толкая иногда то одного отрока, то другого, и указывая рукой на обнаруженный непорядок. Пригодился-таки опыт Андрея Немого, да и отроки, натренированные тем же Немым, быстро соображали, чего хочет от них сотник.

Матвей сначала поискал, нет ли раненых среди отроков, потом занялся выжившими террористами. Мишка тронул его за плечо и, наклонившись к уху, прошептал:

— Там баба беременная… и еще одной ногой в живот дали.

— Так я с бабами… того… не умею, Минь.

Мишка вместо ответа дал лекарю подзатыльник и указал рукой на дом.

— Да иду, иду уже. А с тобой-то чего? Голос…

Мишка топнул ногой и снова указал на дом.

— Да чего ты сердитый-то такой? Хорошо же все, ни убитых, ни раненых. Иду, иду…

«Вот-вот, поработай еще и гинекологом. Это тебе не пацанам девичьи тайные места живописать. По первости, поди, пострашнее ампутации покажется, или чего там еще у лекарей самым страшным считается. Вот, блин, еще и голоса лишился… самое время, туды его… И как теперь с княгиней общаться?»

Все происходило как-то не так. Нет, вроде бы и план сработал, и похитители поняли намек: мол, не испугаетесь дыма, так подожжем, но все равно выйти заставим. И отроки заняли места и отстрелялись не хуже, чем на тренировках в учебной усадьбе, и бедлам, устроенный бабами с детишками, вполне предсказуем… Но вот то, что люди с боевой ладьи вместо того, чтобы выручать своих, просто банально смылись… А еще этот безоружный типчик — по виду явно не из этой компании. А еще труп со вспоротым животом, вытащенный отроками из дома — они что там, между собой резались? И с какого, в конце-то концов, перепугу спасенные приняли спасителей за ляхов?

У Мишки начало складываться впечатление, что он хоть и управляет событиями, но как-то фрагментарно. То все идет, как по-писаному, то начинается нечто совершенно непонятное, потом опять — в соответствии с планом, а после вдруг случается такое, что и вообразить невозможно.

Так, наверное, чувствует себя музыкант, играющий на синтезаторе в паузах хоккейного матча: играет он хорошо, порой даже захватывает разухабистой мелодией внимание зрителей, заставляя их аплодировать в такт, но только до момента вбрасывания шайбы. А дальше… дальше идет главное действие, ведь публика пришла на матч вовсе не для того, чтобы слушать музыку. Но и само главное действие разделено на две части: видимую для всех и видимую и понятную только для узкого круга посвященных — тренеров, судей, маклеров тотализатора. И музыкант ко всему этому ни малейшего отношения не имеет, ничего или почти ничего об этом не знает.

Единственный способ для него стать полным хозяином положения — вместо музыки заорать в микрофон: «Пожар, спасайтесь!!!» Вот тогда все станет понятно и предсказуемо — тренеры со своими тактическими и стратегическими хитростями могут идти в задницу, судья со своим свистком… примерно туда же, а тотализатор… Да черт его знает, эти ребята, пожалуй, в любых условиях свое урвать сумеют. Однако главное действие накроется медным тазом.

«Ну что ж, сэр, похоже, именно это вы тут и устроили. Были какие-то хитрые расклады, сложные маневры, военно-политические игры, но пришел боярич Лисовин и, ни черта во всех этих хитромудрых маневрах не понимая, проорал «Пожар, спасайтесь!» Часть публики рванула на выход, часть затоптали, кого-то и насмерть, а еще часть… гм, видимо, таким исходом должна быть довольна. Продолжая вашу аналогию с хоккейным матчем, сэр, это должны быть болельщики и игроки проигрывающей команды. Их срыв матча должен вроде бы устраивать.

А дальше что? Да, здесь и сейчас вы, сэр Майкл, стали хозяином положения, но в остальной, так сказать, окружающей действительности… Как вы думаете, что сделают с музыкантом, сорвавшим хоккейный матч, да еще, судя по всему, не рядовой, а финал какого-то первенства? Вот именно! Следовательно, что? Правильно — нехрен почивать на лаврах. И заниматься текучкой тоже незачем, на то у вас подчиненные имеются. Ваша главная задача на данный момент — получение достоверной информации, которая позволит понять расклад сил и выработать дальнейший план действий. И нечего нос воротить! Вон, лежит главарь, хоть и изрядно покоцаный, но вполне живой и говорить способный. Вперед, «война все спишет», тем более, средневековая».

Мишка помахал рукой, подзывая к себе Дмитрия. Склонился к его уху и зашептал:

— Пошли одного отрока узнать, что там у Егора, а сам со мной… кхе-кхе… главаря допрашивать.

— А чего у тебя с голосом-то?

— Ежа проглотил… против шерсти. Командуй, давай.

Главарь лежал в сторонке вместе с еще двумя выжившими террористами. Судя по перевязкам, в него попало два болта — один раздробил запястье правой руки, а второй прошелся вскользь по лбу. Левая, здоровая, рука у него была привязана к левой же ноге. Мишка ухватил его за одну ногу, кивком приказал Дмитрию сделать то же со второй ногой и поволок террориста в заросли ивняка — нечего другим пленным слушать, что он будет отвечать на вопросы.

— Ты чей? — прошептал Мишка, и Дмитрий повторил его вопрос нормальным голосом.

Мужик не только не ответил, но даже отвернул голову, демонстрируя нежелание разговаривать. Мишка повторять вопрос не стал, а спихнул ногой искалеченную руку пленного с его груди на землю и наступил на нее подошвой сапога. Мужик напрягся, но продолжал молчать. Мишка, не переставая давить сапогом, покатал его руку туда-сюда — мужик зарычал, выгнулся на земле дугой, но все равно упорно молчал.

«Да что ж ты, падла! Ведь знаешь же, что все равно говорить заставим… Уй, блин!»

Пленный неожиданно махнул ногой, и только его неудобное положение, или, может, последствия ранения в голову, спасли Мишку от весьма неприятного удара. Зажмурившись, словно бил сам себя, Мишка впечатал каблук в забинтованное запястье, что-то отчетливо хрустнуло — не то кость, не то палка, к которой примотали руку. Пленный взвыл и потерял сознание.