— Как ты думаешь, что это значит? — спросила она его. — Я имею в виду, почему кто-то послал…
— Еще не знаю. Но я, черт возьми, собираюсь выяснить!
— Я уверена, тут все неправда, Клинт.
Он не ответил. Вместо этого взял кремовый конверт и посмотрел на просвет.
— Это ребенок Джейн, — уверила его Тара. — Я точно знаю. Любая женщина может узнать мать и ее дитя, особенно женщина, которая…
Он отвлекся на мгновение, подняв на нее глаза.
— Женщина, которая — что?
Сердце Тары екнуло, и она переступила с ноги на ногу.
Не стоит посвящать Клинта в свои мечты о семье и о таком милом ребенке, как Отэм.
— Я просто имела в виду, что у меня нюх на правду, — поправилась она. — Без сомнения, Джейн — мать Отэм.
Клинт снова вернулся к письму.
— Я согласен. Я не думаю, что это… — он снова поднес лист бумаги к свету, — имеет нечто общее с правдой.
— Тогда что ты думаешь? Ты же разбираешься в таких делах! Джейн в опасности?
— Я думаю, это можно считать угрозой, — ответил Клинт, глядя ей прямо в глаза.
Угрозой…
Медленно и тяжело в душе у Тары заворочался страх. Это было очень непривычно. Она стойко переносила крики боли, кровь и отчаяние пациентов. Она могла вытерпеть бессонные ночи. Но когда дело касалось чего-то неизвестного, чего-то, что она не могла контролировать, она терялась.
А это письмо было совершенно бессмысленным и невероятным. Почему кто-то хочет навредить Джейн? Зачем такие ужасные обвинения? Клинт, сдвинув брови, обернулся к ней.
— Ты очень бледна, Тара.
Та покачала головой и солгала:
— Я в порядке.
Он взял ее за плечи и обнял.
— Ты дрожишь.
— Ничего страшного.
— Зачем ты лжешь? Страх — нормальная реакция в подобной ситуации.
— Я вовсе не боюсь, — возразила Тара, пытаясь освободиться, потому что в объятиях Клинта ее действительно начинало трясти.
Но Клинт держал ее очень крепко.
— Не пытайся строить из себя неуязвимую, толстокожую медицинскую сестру. Я не один из твоих пациентов.
— Я ничего и не строю…
Он не дал ей продолжить, а с ласковой силой притянул к себе.
Таре стало невыносимо стыдно. Почему он не понимает? Это она должна успокаивать. Это ее работа. Она, а не ее — и не Клинт Эндовер.
Но она не могла сопротивляться его заботе. Не пыталась оттолкнуть его. У нее не было на это сил. Вместо этого Тара теснее прижалась к Клинту, наслаждаясь жаром его тела, твердостью мышц его груди. Рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Такой защищенной, что даже не хотелось шевелиться, только стоять и вдыхать его запах. Притвориться, что они совсем одни, и…
— Все будет хорошо, — прошептал он в ее волосы.
Тара проглотила комок в горле. Так давно никто не говорил ей этих слов. И она действительно желала верить ему.
— Клинт…
— Клянусь, Тара, никто не причинит тебе вреда.
— Я беспокоюсь не о себе.
— Я знаю.
На мгновение она покинула безопасное укрытие его рук и посмотрела на него.
— Что мы будем делать…
— Шш… — Он прижал палец к ее губам. — Вы обе в безопасности. Клянусь.
Его объятия успокоили ее разум, но взбудоражили чувства. Как может женщина так сильно хотеть мужчину, думала Тара, пока он проводил пальцем по ее губам.
Она ощущала его прикосновения, сладкие и непривычные, на щеках, шее, ключицах, везде…
Тара потеряла голову и сильнее прижалась к нему.
Клинт замер.
— Тара… — хрипло проговорил он.
— Я хочу… хочу… — Она умолкла, не решаясь высказать свое желание Клинту…
Или даже себе самой.
Она видела вожделение, горевшее в глазах Клинта, чувствовала его дрожащую ладонь на своей спине. Он меня сейчас поцелует, промелькнуло у Тары в голове. От этой мысли у нее подкосились колени.
Но Клинт не двигался. Он по-прежнему крепко сжимал ее в своих объятиях, смотрел на нее опьяненным страстью взглядом, но поцеловать не пытался. Тара видела, что он борется с собой, но не могла понять, зачем.
— Мы должны быть очень осторожны.
Тара недоуменно заглянула ему в глаза. От нее не ускользнула двусмысленность его слов. Это унизительное предостережение вернуло ее с небес на землю.
Она высвободилась из его объятий и отошла на безопасное расстояние.
Тяжело переведя дыхание, Клинт присел на уголок кухонного стола и провел рукой по лицу, словно пытаясь стряхнуть неведомые чары.
— Прости, Тара. Наверное, я должен был с самого начала предупредить тебя обо всем, потому что теперь опасность может угрожать и тебе. Но я думал, будет лучше…
— Предупредить меня о чем? — перебила его Тара. Внезапный страх развеял остатки наваждения. — Какая опасность может мне угрожать?
— Несколько недель назад кто-то пытался тайком проникнуть в палату Джейн в больнице.
Тара едва не подпрыгнула.
— И что?
Клинт с досадой покачал головой.
— Я подоспел вовремя. Но не сумел задержать злоумышленника.
— О господи!
— Похоже, кто-то пытается выкрасть Отэм.
— Выкрасть малышку? — Тара даже вздрогнула от ужаса.
— Не волнуйся, на ранчо у Сорренсонов она под надежной охраной.
— Тара!
Тара вздрогнула при звуке голоса Джейн, донесшемся со второго этажа.
Все это никак не укладывалось у нее в уме: попытка похищения Отэм, анонимное письмо, несостоявшийся поцелуй с Клинтом — от всего этого голова у нее шла кругом. К тому же она не могла разобраться в собственных чувствах.
Тара чувствовала себя совершенно растерянной и насмерть перепуганной. Но сейчас было не время поддаваться панике. Она должна сохранить ясную голову и полное самообладание. Джейн все еще ее пациентка, и Тара обязана защищать и оберегать ее.
— Я здесь! Сейчас приду, — ответила она на зов Джейн самым спокойным и теплым голосом, затем повернулась к Клинту и холодно сказала: — Я должна пойти к ней.
— У меня тоже куча дел, — кивнул Клинт, но не двинулся с места. Он с видимым колебанием поглядывал то на входную дверь, то на Тару.
— Ты спокойно можешь идти. С нами все будет в порядке, уверяю тебя, — сказала она, пытаясь придать своему голосу твердость и уверенность, которых, однако, совсем не чувствовала. — В случае чего у меня же есть номер твоего мобильного. Я тебе позвоню.
Синие глаза Клинта полыхнули прежним мрачным и страстным огнем.
— Я не хочу уходить от тебя.
Сердце Тары замерло, дыхание тоже. Его слова могли подразумевать лишь служебный долг, но низкий взволнованный голос и этот огонь в глазах выдавали их истинный смысл.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});