class="p1">– Как известно, тот, кто отправляется на Задание, сам отбирает людей. Однако… – Каван выдержал многозначительную паузу, и меня вновь кольнула тревога. – Я уже сделал это за тебя.
– С какой стати?!
На губах Кавана блуждала ухмылка. Он явно наслаждался действом. Мой взгляд метнулся к матери. Она, по обыкновению, промолчала и даже не подняла на меня глаз.
– Тебе нужно проявить себя, но ты чересчур безрассуден. Поэтому я отправляю с тобой проверенных людей, они не позволят тебе переступить черту.
И загубят все дело на корню.
– С тобой пойдет Андрэ.
– Тот, что двух слов связать не может? – прищурился я.
– Гриффин.
Я закатил глаза:
– Ему же все побоку!
– Шервин.
– Не знаю такого.
– Блайз.
– Девчонка?
– Ну и наконец, Иниго.
Имя последнего кандидата Каван произнес с особым смаком. Еще бы! Если кто и способен запороть Задание, так это Иниго. На лице у него красовался шрам, оставленный мной. Подчиняться моим приказам он точно не станет.
За спиной Кавана Слоун прикрыл рот ладонью, скрывая усмешку. После всех моих подвигов, после всех отнятых жизней я еще должен что-то доказывать этим людям?
Я повернулся к матери:
– Так и будешь молчать? Неудачное Задание отняло у тебя мужа, а сейчас твоего сына обрекают на верную смерть. Неужели ничего не скажешь?
Она и бровью не повела. Серебристые волосы перекинуты через плечо, безмятежный взгляд.
– Если ты достойный сын своего отца, то с горсткой непокорных справишься. Я в тебя верю.
В очередной раз мать бросила мне вызов. В очередной раз я отступил.
– Хорошо. Постараюсь оправдать твое доверие.
Анника
С детства люблю колокола. Однажды мама отвела меня на колокольню, и смотритель устроил нам экскурсию. Мне разрешили потрогать исполинские бронзовые купола и даже дернуть за хомут, но для звука не хватило силенок. Их перезвон всегда возвещал радостное событие. Будь то рождение королевского отпрыска или знаменательная победа, но на моем веку они звонили лишь в честь государственных праздников.
Сегодня они воспевали День основания. Мы всей семьей собрались на балконе и оттуда по заведенной традиции махали подданным. При всей вычурности этот ритуал позволял мне хотя бы изредка появляться на людях и демонстрировать народу Кадира свою искреннюю готовность служить им верой и правдой. Я всматривалась в лица, ловила воздушные поцелуи и улыбалась, стараясь ничем не выдать своих истинных чувств.
Ветер разметал мне волосы. Я перекинула их на плечо и повернулась к Эскалу, невероятно солидному в мундире со знаками отличия на груди.
Очередная юная особа восторженно выкрикнула его имя. Брат залился краской.
– Привыкай, – хихикнула я. – Только законный брак спасет тебя от толпы обожательниц. Хотя, сдается мне, они и после свадьбы будут ронять тебе под ноги платочки. А ты прояви твердость, не поднимай.
– Шутишь? – притворно ужаснулся Эскал. – Прекрасной даме не обойтись без платка!
Мой смех зазвенел в такт колоколам. Отец, стоявший по другую руку от Эскала, подался вперед и посмотрел на меня. Искорки в глазах выдавали в нем прежнего, родного папу.
– Сегодня ты копия мамы. Те же волосы на плече, тот же мелодичный смех.
К горлу подступили рыдания. Такие слова из отцовских уст дорогого стоят.
– Правда?
Когда он вновь становился самим собой, когда жестокий туман, окутавший его рассудок после маминого исчезновения, рассеивался, мой мир вспыхивал яркими красками. Появлялась надежда. Это был чуткий, заботливый отец, который гордился мной, не скупился на похвалу. Мелькнула робкая мысль: а вдруг он захочет извиниться за обидные слова, за несправедливые поступки, вдруг сжалится и отменит нелепую помолвку? Мной овладело искушение спросить… но я не отважилась, цена ошибки слишком высока.
Копия мамы.
Мне чуть ли не каждый день доводилось слышать эту фразу, но временами она повергала меня в ступор.
От мамы я унаследовала вздернутый нос, пепельно-каштановые волосы и, судя по портрету в дальней галерее, глаза. Но только ли?
На ум пришла поза Эскала, привычка переносить вес на левую ногу – в точности как у отца. Их совершенно одинаковая манера кашлять… По звуку не отличить. Переняла ли я от мамы какие-нибудь характерные черты, стершиеся из памяти за долгие годы ее исчезновения?
– Здравствуй, душечка. – Подошедший Николас встал около меня на балконе.
Интересно, маме тоже приходилось выдавливать из себя улыбку? И в этом мы с ней похожи?
– Здравствуй.
– Ты участвуешь в королевской охоте на лис? – спросил Николас, приветствуя взмахами руки толпу.
До обидного не хотелось упускать такую возможность. Отец редко позволял мне выезжать за пределы замка. Но сейчас я даже порадовалась, что могу сослаться на недуг.
– Если помнишь, мне слегка нездоровится. Я бы с удовольствием присоединилась, но, пожалуй, лучше не рисковать. Впрочем, ты великолепный наездник и сумеешь отличиться.
– Не спорю, – отозвался кузен. – Но может, ты хочешь, чтобы я составил тебе компанию?
Мне стоило немалых трудов сохранить приветливый тон.
– Это совершенно лишнее. Я все равно планировала проспать весь день. – Не переставая улыбаться, я обратила взор на толпу, помахала рукой.
– Я тут подумал, – начал он, не переставая оказывать знаки внимания подданным, – зачем затягивать помолвку? Не против пожениться через месяц?
Месяц?
Возникло тягостное чувство… будто меня взяли за горло.
– Ну… нужно спросить его величество. У меня мало опыта в планировании свадеб. – Я попыталась замаскировать страх шуткой.
– Разумеется. Однако я настоятельно советую не откладывать.
Как назло, в голову не шла ни одна убедительная причина для отказа.
– Как пожелаешь, – выдавила я.
Колокола смолкли. Мы в последний раз поклонились толпе и покинули балкон. Публике еще предстояла охота на лис и танец девушек с лентами на площади. Жаль, мне не удастся полюбоваться ими хотя бы с балкона. Потом детвора под нашим чутким руководством искала расписные камешки, спрятанные в укромных уголках вокруг замка, а завершал программу грандиозный пир. Все-таки День основания – лучший праздник.
– Ты сегодня сама кротость, – улыбнулся Николас. – Пользуясь случаем, хочу обсудить еще кое-что. – Он вдруг остановился, взял мои руки в свои, и этот трепетный жест на мгновение рассеял мои страхи.
В самом деле, кого мне бояться? Николаса? Человека, с которым мы пусть шапочно, но знакомы всю жизнь? Да, он не герой моего романа, но и не злодей.
– Тебе уже восемнадцать. Ты благородная леди, принцесса, в конце концов. После объявления нашей помолвки будь добра, закалывай волосы наверх.
Сердце тревожно забилось. Буквально десять минут назад отец хвалил мою прическу.
– Но… моя мама всегда носила распущенные волосы. Нам так больше к лицу.
– Носи, но только не на людях. Анника, ты уже не ребенок, а леди