Читать интересную книгу Земля Христа - Яцек Дукай

— Как я уже говорил, эту Нить мы зацепили месяц назад. Вначале пошла классическая разведка с помощью автоматов: посекундные переброски исследовательских машин. В соответствии с процедурой, мы покрыли ими поверхность всей планеты. Как всегда, результаты были многообещающими. Атмосфера — чудо, никаких загрязнений, говорили авторы рапорта. Другие на это возражали: раз никаких загрязнений, значит, там нет людей, или же они еще не вылезли из пещер. Снимки неба не показали каких-либо изменений в расположении звежд, что исключает отдаленные по времени деформации; никаких спутников тоже замечено не было. И снова: одни твердили, что и хорошо, что спутников нет, будет меньше хлопот; вторые — что это результат умственной недоразвитости обитателей. Мы провели пикосекундные двойные запуски с орбитальных Катапульт над ночным полушарием, чтобы зарегистрировать огни жилых домов, каких-нибудь крупных скоплений или даже отдельные костры. Эффект мизерный: у нас не было уверенности в их искусственном происхождении. Это был первый этап, он продолжался две недели. После этого мы подстроили все Катапульты, сейчас они столь же безопасны, как и линейные.

Данлонг на секунду замолчал, чтобы выдуть замечательное дымовое кольцо.

— Второй этап — это глубинное проникновение. Как вы ориентируетесь, он состоит в высылке на несколько минут машин, обладающих самостоятельностью машин, единственная задача которых состоит в том, чтобы как можно больше увидеть, услышать и разнюхать. В связи с отсутствием искусственных спутников, мы решили сначала запустить нашего низкоорбитального шпика. Его мы свистнули у военных; разведка применяет этого малыша, чтобы регистрировать движения губ собеседников, по которым они потом воспроизводят содержание разговора.

— Ну, раз такое чудо техники, то, насколько знаю жизнь, что-то должно было треснуть, — заметил Лопес.

Данлонг криво усмехнулся.

— И где же времена лука и стрел, а? Ты уж, будь добр, не перебивай.

— А что, я не прав?

— Прав, прав. Нужно будет тебя пристроить на полставки штатным пессимистом. Выслать мы его выслали, но назад получили только пустоту.

— Не стану ехидничать и не спрошу, сколько же такая штучка стоит?

— Чего ты не будешь? Я же просил тебя, Лопес: заткнись. — Данлонг раздавил остаток сигары. — Значит так. Потом мы попробовали спутники со сменной подстраховкой. По сути своей, это был возврат к первому этапу. Понимаете, Катапульта выстреливала так быстро, чтобы между очередными перебросками передатчиков не могло произойти ничего такого, чего бы мы не могли проконтролировать. Одновременно с этим, благодаря такой процедуре, мы могли иметь непосредственную связь со шпиком. То есть, до поры до времени. Неожиданно связь прервалась, и в фазе возвращения страхующий спутник передавал информацию лишь об отсутствии информации. Во время двух последующих попыток было то же самое: шпики — как камень в воду.

— Послать и забыть…

Данлонг мрачно глянул на Лопеса.

— Мы отказались от искусственных спутников. Запустили наземных шпиков. Некоторые возвращались, некоторые — нет. У нас есть богатейший банк данных по тамошней растительности, животным и так далее. Так же мы исключили существование там каких-либо смертельных для сталинцев вирусных мутаций. В эволюции нет никаких значительных отклонений.

— Люди? — спросил Целинский.

— Ни следа.

— След имеется, — заметил Лопес. — Машины, которые не вернулись.

— Думаешь, их переработали на консервы? — сиронизировал Целинский.

— Дорогуша, эти так называемые наземные шпики — не фунт изюму. Такие танки в миниатюре; их изготавливают по лицензии Церберов.

— А что с теми Разведчиками?

— Какими Разведчиками? — не понял Целинский.

— Теми, что "в какой-то мере", — буркнул Прадуига.

— Мы выслали семерых, — сообщил Данлонг. — По одному из Лос Анжелеса, Каира, Берлина, Лондона и Алма Аты, еще парочку — с берегов Мексиканского Залива. Это уже третий этап. Собственно говоря, мы не должны были переходить к нему, не засчитав двух предыдущих, но выходя не было. Я решил, и я же подписал.

— И что?

— Ммм… никто не вернулся.

Какое-то время в комнате царила тишина.

— Красивые дочки автохтонных вождей? — пошутил без успеха Целинский.

— Хотелось бы мне знать, Джонни, как ты будешь объясняться перед Комиссией из этой задницы.

— Не твое дело, — твердо ответил Данлонг.

— Да нет, такое впечатление, что мое, — настаивал Прадуига. — Во-первых, ты собрал здесь, на равных правах, военного, спеца по полевым операциям, судя по нашивкам, из Корпуса по Вторжению. Во-вторых, совершенно напрасно ты заверил нас, насколько мне помнится, что Катапульты, нацеленные в ту Землю, сейчас столь же безопасны, что и линейные. И мне эта комбинация никак не нравится.

— Я поражен, — буркнул Директор с миной, абсолютно противоречащей этим словам.

— За это ты мне и платишь. Чтобы я не дал себя обмануть первым вречатлениям.

— Эй, погодите, ребята. — Целинский начал кое-что подозревать. — В чем тут дело?

— А в том, что мы должны стать следующей порцией пушечного мяса, — своим гладким басом объяснил ему Круэт. Стрелочник вытаращил глаза.

— Ты что, Данлонг, на голову упал?… Старческие заскоки?… Или считаешь нас самоубийцами?

Директор Пятого Департамента Министерства Колоний Земли Сталина поднял глаза к потолку.

— Майор Круэт самоубийца по профессии. Ты, Януш — самоубийца по натуре. Помнишь, как на Земле Земель играл в кости с инквизитором на собственную жизнь?

— А я? — спросил Лопес.

— Ты тоже согласишься.

— Почему же?

— Ты меня спрашиваешь? А зачем ты сюда прилетел? Моя интрига, а? Думал, что это Нить, ну вот тебе и Нить. Так что? Мне на злость откажешься?

— И я тебя переоцениваю? Переоцениваю?

— Да, Лопес, такие уж времена. В твоих бумагах есть и то, о чем мечтаешь, и чего ненавидишь. Ты у меня там разложен на слова и проценты. У нас разные спецы имеются…

5

В наступающей темноте, в прохладной тишине вечера продолжался танец теней — они плясали в священном обряде, призывая ночь. Хореографом был ветер, каждая дрожь тронутой им ветви тут же отражалась на поверхности земли изменением расположения светлых и темных пятен.

Постепенно контраст делался меньше. И вот воцарилась грубозернистая, мрачная серость. Поляна превратилась в один огромный, наполненный ночью сосуд.

Лесок спал.

Не очнулся он даже тогда, когда в самом его сердце появилось чужеродное тело. Повыше куста, пониже дерева; поуже, чем древесный ствол, потолще ветки. Неподвижное. С неправильными очертаниями. Человек. Он стоял и смотрел, прислушивался. Не пошевелился почти целую минуту: чем не статуя. Один раз захлопал полой его плаща, раздул волосы, зафыркал рукавами.

Потом человек исчез.

Лесок спал.

Не проснулся он и при повторном вторжении сюда фрагмента чужого мира. На сей раз, это было уже пять бесформенных фигур. Пятеро людей. Плечом к плечу, выстроенные по окружности, лицами наружу. Мужчины. Длинные плащи. Головы открыты. Руки свободны. Ноги широко расставлены, чтобы удерживать равновесие.

Один из них шевельнул губами; ни малейшего звука из-за них не прозвучало, зато оставшиеся четверо прекрасно слышали не высказанные слова. В гортани и языки мужчин были вшиты устройства, расшифровывающие немые движения органов речи, что таким образом желает сказать их обладатель, и передающие его слова — уже в качестве закодированного сгустка звуков — в "импульсаторы" интерлокаторов, миниаппаратов, пересылающих эти немые звуки непосредственно в слуховые центы мозга, причем, именно в форме импульсов, которые перебрасывались прямо в нейроны. В программе каждой говорилки был предусмотрен индивидуальный способ речи владельца, так что, несмотря ни на что, можно было узнать собеседника по голосу, хотя голоса он как раз и не издавал. Ларингофон последнего поколения: разговариваешь, не открывая рта, и никто не в состоянии узнать — без предварительного подключения к говорилке — чего ты там говоришь, и говоришь ли вообще.

— Спокойно, — сказал майор Круэт. — Никого. Там справа — это лиса.

После чего он выполнил какое-то странное движение ладонью и доложил:

— Круэт на Запись. Мы на месте. Без хлопот. Аминь.

Слово "Аминь" представляло собой повсеместно принятый во всем Корпусе Вторжения код завершения; постепенно переходили исключительно на него и другие родственные коды, чтобы в ходе совместных операций (которые случались все чаще) или же в других случаях покрытия боевых языков, не происходило помех. В Корпусе служили люди из сотен стран на трех Землях, и не вежде был распространен оборот OVER или другие, уже чисто идеоматические. Зато христианская мифология была известна каждому.