Читать интересную книгу Пропала дочь президента - Алексей Макеев

Невысокий молодой мужчина с реденькими волосами на темени и распахнутой до самого живота рубашке деловито шествовал через двор. Пнув ногой какую-то щепку, он тут же подхватил ее и бросил в урну. Потом ему попалась половинка силикатного кирпича, он отнес его к забору и выбросил на чужую территорию. Хозяин!

Когда комендант приблизился, Гуров понял, что этот человек только издалека выглядел молодо. На самом деле ему было, наверное, уже за сорок. Тело подтянутое, спортивное, хотя и не накачанное. Возраст выдавали морщинки возле уголков глаз да складки возле рта.

– Кто меня ищет? – осведомился комендант хорошо поставленным голосом бывшего тренера. – Вы?

– Да. – Лев Иванович достал удостоверение и показал мужчине. – Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска МВД России. А вы…

– Стас Ревякин, – кивнул головой мужчина. – Я тут комендант вроде. Или управляющий. Или завхоз, как считать.

– Где мы можем с вами поговорить? У вас есть тут какое-нибудь подсобное помещение?

– Ну откуда! Элитный дом, тут каждый метр на счету, все, что модно, в аренду сдано или продано. Единственное помещение, мне подвластное, – кладовка уборочного инвентаря. Да и зачем мне тут офис, мое дело следить…

– Ладно, я понял. – Гуров кивнул на свою машину: – Пойдемте сядем, не стоя же разговаривать.

Ревякин послушно двинулся к машине, попутно бросая придирчивые взгляды то на стены дома, то на окна магазина в цокольном этаже, то на ступени крайнего подъезда. Гуров уселся за руль и повернулся так, чтобы удобнее было разговаривать, видя лицо и глаза собеседника.

– Скажите, Станислав, вы сколько уже работаете… э-э, по обслуживанию этого дома?

– Да как построили, так и работаю. Только я не на один дом, у меня их два. Вон тот тоже мой. В смысле, в моем хозяйстве. Застройщик их не передает ни в какое ТСЖ, сам занимается эксплуатацией. А я вроде как от него тут. Если какому ТСЖ сейчас эти дома отдай, то сразу хана территории и домовым коммуникациям. Халтурщики! Им лишь бы деньги получать с жильцов. А наши платят немало, по общегородским меркам.

– Станислав, я вас понял и должность вашу тоже, – перебил Гуров делового мужчину, который, видимо, ни о чем, кроме своего хозяйства, и говорить не может. Наверное, такой тут и нужен. Да и для Гурова он как раз подходит, если его осведомленность о жильцах так же высока, как и о внутридомовых коммуникациях. – Скажите, вы всех жильцов этого дома знаете?

– Да, практически, – не задумываясь, ответил комендант. – Тех, кто с самого начала живет, получше знаю, а кто недавно въехал, тех…

– Вы семью Зайченко из тридцать седьмой квартиры хорошо знаете?

– Опа! – мгновенно прищурился Станислав, и Гуров тут же понял, что парень, видимо, сидел. – Так вот, да? Значит, не просто так самолетики падают… Жалко, хорошая баба Людка! Такое на нее свалилось.

Гуров на этот раз воздержался от комментариев и не стал перебивать собеседника. Что-то там Станиславу стало понятно, вот пусть и разовьет свою мысль без дополнительных наводящих вопросов.

– Я почему-то так и думал, что с Валеркой все непросто. И на хрена ему без инструктора в самолет лезть? Бизнес – дело такое, там завистников много, глаз да глаз нужен. А он расслабился. Так что вы хотели у меня-то узнать? Семья хорошая была у Зайченко. Доход, сами понимаете, уже по дому понятно, в котором живут. Да и купить самолет – это вам не машину приобрести. А вообще они люди приличные были. Здоровались всегда, без этого… как некоторые относятся. Раз ты тут типа комендант, то давай относиться к тебе, как к… как к…

Мысль явно покинула эту ясную голову. Или заблудилась в буреломе подобных ей внутри черепной коробки. В любом случае придется теперь выводить коменданта из состояния словесного ступора.

– Понятно, – резюмировал сыщик. – Вы слышали о каких-то неприятностях у Валерия Зайченко на работе, может, трудности какие-то были, ссоры с компаньонами, угрозы конкурентов?

– Если честно, то нет. Да и не со мной ему такие вещи обсуждать. Привет – привет, вот и все разговоры. Я же почему про них так говорю. Со стороны всегда видно, как оно в семье у людей. Кто хорошо живет, кто как сыч, кто с женой постоянно лается. Или вообще каждый своей жизнью живет. А тут все ровно.

– А может, они просто виду не показывали. Привычка есть у людей – не выносить сор из избы.

– Ну-у, – уверенно заявил Станислав. – Это, конечно, да. Только тут…

Предвидя новый словесный ступор, Гуров поспешил на помощь коменданту. Судя по всему, он и в самом деле мало чего знал, рассчитывая лишь на свое понимание человеческой натуры. Но и такие люди бывают полезны, поскольку привыкли хоть и ложно, но трактовать свои жизненные наблюдения.

– Значит, Зайченко были людьми необщительными? – спросил сыщик.

– Нет, почему? – возразил комендант и замер, хлопая на полковника глазами.

Пауза затянулась, а Гуров никак не мог понять, сколько глубокого смысла Станислав вложил в свой вопрос и какого ответа ожидал. Еще минут пятнадцать расспросов убедили сыщика, что комендант толком о жизни жильцов своих домов ничего не знает. О гибели Людмилы Зайченко он тоже ничего не знал. Слишком красноречива была его реакция на эту новость. Оставалось перейти к опросу соседей.

Но и тут Гурова ждало разочарование. Большая часть соседей подъезда даже не знали, кто живет в 37-й квартире, не то что их имена, фамилии или род занятий. Только соседка сверху, проживавшая в 41-й квартире, оказалась не просто знакомой Людмилы, но и считала себя ее подругой.

Женщина лет тридцати с небольшим, худощавая, ухоженная, она даже имела какие-то утонченные манеры, что навело Гурова на мысль об актерской профессии или актерском образовании. Оказалось, что Екатерина Лючаева, как представилась женщина, окончила в свое время консерваторию по классу вокала. Этим и объяснялось ее умение держаться на людях.

Гуров не стал ходить вокруг да около. Он извинился за визит и сразу изложил его причину. Людмила Зайченко вчера ночью была убита в поселке Озерки.

– Вы знаете, Лев Иванович, – оправившись наконец от удара и удержавшись от слез, произнесла женщина. – Ведь Люда, по сути, была одинокой.

– Как это? У меня сложилось впечатление, что они с мужем жили душа в душу.

– Откуда у вас такое впечатление? – тихо спросила Лючаева. – От коменданта, от этого Стасика? Или от коллег по работе ее покойного мужа? Да и у нее в салоне все, наверное, думали, что она живет припеваючи. Конечно, муж – бизнесмен, великолепная квартира в престижном доме, у каждого своя машина. И ей он бизнес купил. Но это ведь ширма, Лев Иванович.

– А на самом деле?

– На самом деле, когда прошли первые годы эйфории от престижного замужества, началась тоска. Я это вам говорю не потому, что знала Люду столько лет. Это ее мысли, ее чувства, которыми она со мной делилась. Чем-то я ей нравилась, из-за чего-то ее ко мне тянуло. Может…

– Я догадываюсь, какую причину вы хотели назвать, – улыбнулся Гуров. – И мне почему-то кажется, что вы недалеки от истины. И что же она вам поведала?

– О своей жизни, – грустно ответила Лючаева. – Валеру она, безусловно, любила. Но, как бы это вам сказать… Можно любить свою первую машину, потому что она первая, это сбывшаяся наконец мечта. Но вокруг-то много других. Красивее, престижнее, дороже. Нет, не думайте, что она Валере изменяла или что ей не хватало денег, престижа. Это я просто для сравнения чисто эмоционального. Их брак не имел духовного развития. Знаете, как бывает, чем дольше люди живут вместе, тем ближе становятся, тем в большей степени не могут друг без друга. А тут все стало по-другому.

Из рассказа Лючаевой Гуров понял, что Людмила Зайченко тяготилась не столько мужем, сколько его равнодушием к ней. Добился мужик руки красивой девочки и успокоился. Вроде уже ничего добиваться не нужно и ничего доказывать не нужно. Все свое, все дома, все в порядке. И стал пропадать на работе, стал меньше уделять жене внимания, перестал дарить цветы и доставлять приятные маленькие радости.

И на этой почве они стали отдаляться. Людмила продолжала делать вид, что она счастливая жена, что увлечена своей игрушкой – салонным бизнесом, который ей купил муж, как теперь стало понятно, чтобы она не мешала ему работать. А признаваться в том, что счастье уходит куда-то между пальцев, как песок, никому не хочется. Потому что все вокруг завидуют, все считают, что она выиграла в жизни. Иногда очень зло завидовали, вот и пропало желание иметь подруг и плакаться кому-то в жилетку. А тут соседка этажом выше. Симпатичная, взрослая, умеющая слушать, все понимающая, с обаятельной, почти материнской улыбкой и в то же время по возрасту вполне подходящая для подруги. Вот она и стала заходить к Екатерине, рассказывать о своей жизни.

– А как Люда перенесла гибель мужа?

Глава 3

Ну, что же, размышлял Гуров, вполне возможно, что Зайченко были людьми скрытными, и никто даже не подозревал о серьезных проблемах этой семьи, о том, что им кто-то угрожает, чего-то требует. Впрочем, не знала и полиция, а не только соседи. Может такое быть? Вполне, только образ самой Людмилы не вписывался в эту концепцию. С одной стороны, она выставляла напоказ свой оптимизм, с другой – плакалась соседке в жилетку, жалуясь на отдаление мужа. Но о проблемах в бизнесе она же не рассказывала!