– Сколько?! – прорычал Мори.
Шерри заморгала.
– Примерно… около двухнедельной квоты, – сказала она тихонько. Что-нибудь не так, милый?
Мори ошеломленно закрыл глаза.
– Двухнедельная квота, – повторил он. – Четыре за один. Да будет тебе известно, ты продешевила.
– А откуда я могла знать? – запричитала Шерри. – Когда я жила дома, мне ничего подобного не предлагали! Я не знала, что такое трущобы, не знала, что такое обжорные бунты, не знала, что такое эти ужасные роботы и отвратительные, грязные, маленькие человечки, которые нагло лезут в твой дом!
Мори вяло посмотрел на нее. Шерри снова плакала, но на этот раз ее слезы не производили никакого впечатления на грубую броню, которой неожиданно обросло его сердце. Робот Генри издал звук, который, будь он человеком, означал бы предупредительный кашель, но Мори приморозил его взглядом побелевших глаз.
Угрюмым монотонным голосом, едва слышным сквозь рыдания Шерри, Мори проговорил:
– Ладно, я тебе объясню, что ты наделала. Пусть даже эти несчастные талоны – обычная подделка, а не провокация. Лучшее, что можно с ними сделать – выбросить, пока нас с ними не поймали. Но что получилось? А получилось, что ты осталась на руках с двухмесячной нормой по фальшивым талонам. Может, ты еще не до конца уяснила, что пайковые книги – не просто украшение, так вот, я тебе говорю, – это не просто украшение. Каждый месяц их положено сдавать на проверку, чтобы доказать, что мы истратили свою месячную Потребительскую квоту. Каждая книга, как минимум, просматривается инспектором, а выборочно их проверяют ультрафиолетом, инфракрасными и рентгеновскими лучами, радиоизотопами, хроматографами, кислотами и щелочами и кучей других проклятых способов, которые изобрело проклятое человечество!!! – Его голос поднимался крещендо. – Если нам повезет и мы проскочим с одним таким талоном… Да мы просто не осмелимся – слышишь Мы просто не осмелимся! – использовать больше одного-двух таких талонов на дюжину настоящих! И это значит, Шерри, что ты купила не двухмесячный запас, а, в лучшем случае, двухлетний. Но поскольку – ты, конечно, этого никогда не замечала, – срок действия талонов ограничен, мы сможем использовать не больше половины этих бумажек! – Временами Мори казалось, что сейчас он вытащит из-под себя стул и обрушит Шерри на голову. – Более того, – продолжал он, – те талоны, которые ты отдала этому ублюдку, нужны были мне прямо сегодня, прямо сейчас, потому что, так уж получилось, и мне дали это понять, нам две недели придется жить на двойной норме. Как это ни печально. Но даже не это самое главное. О самом главном ты и не подумала. Иметь фальшивые талоны противозаконно. Да, Шерри. Я бедный, Шерри; я живу в трущобе и знаю это. Мне еще предстоит долгий путь, прежде чем я достигну такого богатства и уважения, каких достиг твой отец, о котором я уже начинаю уставать слышать. Но я могу сказать тебе со всей определенностью – по крайней мере до сих пор я был честен. Всегда.
Слезы у Шерри остановились, и к тому времени, когда Мори замолчал, она сидела с бледным лицом и сухими глазами. Мори иссяк, но раздражение его не покинуло. Некоторое время он мрачно смотрел на жену, потом встал, развернулся и выбежал из дома, хлопнув дверью.
«Семейная жизнь! – подумал он на ходу. – Тьфу!»
Он шел почти час, не разбирая дороги.
И вдруг почувствовал… Не может быть, сказал себе Мори, наверное, это от похмелья. Хотя… И он признался себе, наконец, что да, похоже, он испытывает сейчас то самое чувство, которого не испытывал больше десятка лет. Он был голоден, просто голоден.
Мори оглянулся вокруг. Он находился в миле от дома, в Старом городе, где жила, в основном, беднота. Отвратительные трущобы, Мори таких еще не видел – китайские пагоды, часовни в стиле рококо вокруг Версальского дворца… На каждом фасаде налипали пышные украшения; не было ни одного здания, которое не блестело бы и не сияло.
Через улицу он заметил ослепительно изукрашенное заведение, в котором можно было поесть. «Проворная пчелка бюджета Билли» – так оно называлось. Уворачиваясь от сплошного потока машин, Мори пересек улицу. Вблизи заведение оказалось жалкой пародией на ресторан, но Мори чувствовал, что сейчас ему все равно. Он нашел место под пальмой в кадке – подальше от журчащих фонтанов и струнного ансамбля из роботов, устроился поудобнее и потребовал ужин, даже не поинтересовавшись ценами. И только, когда официант, приняв заказ, незаметно исчез, он вдруг вспомнил, что его потребительская книжка осталась дома. На душе стало еще противнее. Мори вздохнул. Отменить заказ? Нет, уже поздно. Ну и черт с ним! Подумаешь, еще один ужин сверх нормы. Делов-то!
Поев, он почувствовал себя лучше. Покончив с profiterole au chocolat и оставив на тарелке примерно треть, что, в принципе, дозволялось, он заполнил чек, и, когда робот-кассир протянул клешню за его потребительской книжкой, Мори испытал момент торжества.
– Нету! – сказал он громко. – Нету книжки.
У роботов не было подходящего устройства, чтобы выразить удивление, но он попытался. Человек, сидевший позади Мори, подавился и пробормотал что-то о «трущобниках». Мори счел это за комплимент и покинул «Проворную пчелку» в почти хорошем настроении.
Настолько хорошем, чтобы идти домой к Шерри? Секунду Мори думал об этом всерьез. Но он не собирался признаваться, что был неправ, да и Шерри тоже не готова, конечно, к тому, чтобы признать свою глупость. Да и вообще она уже спит, хмуро сказал себе Мори. Такова уж Шерри: ничто не могло лишить ее сна. Она даже не использовала свою квоту на снотворное, хотя Мори не раз ей об этом говорил. Конечно, напомнил он себе, он был не так уж и вежлив с ней, как положено молодожену. Но ведь и она, похоже, даже не поняла, из-за чего разгорелся весь сыр-бор. Ладно, сказал себе Мори, когда-нибудь это все равно кончится!
Мужественный человек Мори Фрай, собственноручно надевший на себя богато изукрашенный хомут, решительно вышагивал по улицам Старого города.
– Эй, Джо, хочешь провести время?
Мори поймал вопросительный взгляд.
– Опять ты?! – прорычал он.
Коротышка уставился на него с неподдельным удивлением. Затем слабый отблеск узнавания промелькнул в его глазах.
– Ага, – проговорил он. – Сегодня утром, да? – И он сочувственно закудахтал: – Как жаль, что ты не стал заключать со мной сделку, ах, как жаль! Но ничего, твоя жена оказалась сообразительнее. Конечно, ты меня малость расстроил, Джек, так что пришлось соответственно повысить цену…
– Ты, подлец, ты обманул мою бедную, доверчивую жену! Мы вместе пойдем сейчас в ближайший полицейский участок, и ты все расскажешь им, понял?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});