слуги, будто скоро им не предстояло вышибать друг друга из седел. Большинство были в кольчугах, некоторые в панцирях, вороненых, покрытых цветной эмалью, или простых, вспыхивающих серебром в лучах солнца, которое пробивалось сквозь листву. Шлемы — высокие конические, с планкой для защиты носа, вроде того, что носил сэр Уилмот, громоздкие, похожие на ведро, с узкими прорезями для глаз и разноцветными фигурами и плюмажами из перьев на макушке, «гоблинские головы» с вытянутым вперед забралом. И столько разного оружия — мечи, булавы со стальными перьями и в виде шара с шипами, правда, совсем затупленными, топоры, копья, древки которых были окрашены в цвета герба их хозяев…
— Сэр Уилмот!
К ним подошел высокий длинноволосый рыцарь в лазоревом с золотым единорогом. Мартин догадался, что это их сосед по «Журавлю» еще до того, как увидел Йена, который почтительно держался позади хозяина.
— Сэр Малкольм, — отозвался тот и поднял руку в знак приветствия. — Я надеялся, что мы доберемся до ристалища вместе, но вы меня опередили.
Малкольм Стаутон покачал головой.
— Наверное, стоило приехать попозже, — признал он. — Не пришлось бы слушать вопли нашего гостя из Венардии.
Сэр Уилмот приподнял бровь.
— Эдвард Моксли, Рыцарь-Ворон. Его крики было слышно, наверное, и в городе. Герольды попросили его снять перчатку, чтобы убедиться, что он не носит браслет. Небо, вы бы слышали, как он возмущался. Он-де в числе лучших бойцов Венардии, ведет свой род от лорда-хранителя печати при самом Ройсе Золотом, и сделал одолжение, что вообще явился на этот убогий турнир… — сэр Стаутон покачал головой. Йен за его спиной задрал нос кверху и скорчил такую гримасу, что Мартин невольно улыбнулся. — Он действительно знатный боец, и происхождения самого что ни на есть благородного, но после этой выходки я пожалел, что буду сражаться на его стороне.
— Понимаю, приятного мало.
— Что поделаешь, — пожал плечами он. — Его милости барону было угодно разделить партии сражающихся сегодня на восточную и западную. Мои владения лежат в Восточном пределе, на границе с Мидом, так что…
— Почту за честь скрестить с вами мечи, — улыбнулся сэр Уилмот.
— Как и я… Послушайте, сэр, тут мой мальчишка слышал от вашего, что гоблины-де сожгли какую-то деревушку на побережье. Это правда?
Прежде чем рыцарь успел ответить, на ристалище в третий раз запели трубы.
Количество зрителей успело вырасти, наверное, вдвое — горожане и жители окрестных деревень толпились за оградой, на помосте в окружении домашних и свиты Мартин разглядел самого барона Тиренна. Он догадался, что это барон по украшенной серебряной вышивкой одежде и тонкому обручу в волосах. Мартин всегда представлял его стариком, но Од Тиренн оказался довольно молодым — может, вдвое моложе сэра Уилмота. Он время от времени поднимал руку, кивал и благосклонно улыбался участникам турнира, когда те, делая круг по ристалищу, оказывались напротив помоста.
— Сэр Грейм Касвелл из Черных Холмов! — выкрикивал герольд. Рыцарь в блестящих на солнце латах и черном сюрко придержал коня, отсалютовал своим копьем барону, еще раз — зрителям за оградой, и не торопясь двинулся дальше.
— Сэр Суибен Торпин из Звездного Замка!
Весь в черном и темно-синем, щит тех же цветов украшен россыпью звезд, даже попона коня в черно-синюю полоску.
— Сэр Уиллиг Дьюолл по прозвищу Льдистое Копье из Зимнего Приюта!
У этого шлем был приторочен к седлу, длинные светлые волосы рассыпались по спине и плечам, затянутым в голубое сюрко; на белом щите серебристо-синяя снежинка.
— Сэр Уисдин Тарлингтон из Трех Ключей!..
Стоявший рядом Йен сопровождал представление участников турнира комментариями, но Мартин слушал вполуха. Глупо, конечно, но он на минуту вообразил, что когда-нибудь сам выедет на ристалище. Что вдруг Рори решит, что быть оруженосцем — это не для него, и тогда сэр Уилмот предложит ему, Мартину, освободившееся место. А потом, лет через пять-шесть посвятит его в рыцари, и… Он даже закрыл глаза, представляя себя на коне, в золотистых латах, с мечом у пояса и цветком вереска на желтом щите. От ударов его копья противники летят на землю один за одним, а зрители вокруг оглушительно кричат, подбадривая сэра Мартина из Вересковиц… или нет, не так. Сэра Мартина, Рыцаря Медвяной Пустоши.
— Ты что, уснул? Гляди, вон твой господин едет.
Он вздрогнул и обернулся. Йен тряс Мартина за плечо и указывал на ристалище, где сэр Уилмот как раз поравнялся с местом, где сидел барон и приветственно поднял копье. Мальчик с удовольствием заметил, что толпа кричит и хлопает в ладоши так же громко, как и остальным рыцарям, и с грустью — что кольчуга сэра Уилмота выглядит не такой новой и блестящей, как у других (хотя он из сил выбивался, катая ее по двору замка в бочке с песком), шлем — один из самых простых, без всех этих гребней, фигур и перьев, да и краска на щите выцвела…
— Сэр Дуан Слейт из Джинтри что в Эйрии, Рыцарь Чаши! — объявил тем временем герольд. Могучий рыцарь в зеленом, с белой чашей на щите и топором у пояса. Его приветствовали особенно громко.
— Тан Фергус Эскроу, владетель Азгула!
Мартин недоуменно склонил голову набок. Это кто, тоже рыцарь? Невысокий, но широкоплечий, с лысой головой и огромной широкой бородищей. Топает на своих двоих и тащит на плече огромный меч размером с него самого; нам нем нет ни лат, ни кольчуги, только туника до колен и наброшенный на плечи клетчатый плащ. По плащу Мартин и понял, что это убриец — видел их торговцев в прибрежных поселках, но почему он без коня?
— Они там в Убре всегда так сражались, — словно прочтя его мысли, сказал Йен. — Одни горы, на лошадях особо не поскачешь. Их танам еще давным-давно позволено выступать на турнирах пешими…
Вдруг он спохватился.
— Ох ты… Сейчас же потешные бои начнутся, а я тут с тобой болтаю!
— Удачи, — с улыбкой пожелал Мартин. Йен хлопнул его по плечу и убежал назад в лагерь у подножия холма, где один из распорядителей уже разбивал оруженосцев на пары.
Деревянные мечи звонко стучали, сталкиваясь, отскакивали от щитов; порой удар достигал цели и тогда вместо треска раздавался мягкий глухой звук, иногда сопровождаемый криком боли. При первом пропущенном ударе или выпаде герольды, которые наблюдали за поединками, тут же вскидывали руки, давая знать, что бой окончен. Мартин сначала удивился этому, даже был немного разочарован, но потом вспомнил слова Йена — и правда, если позволить оруженосцем просто лупить друг друга мечами, пусть и деревянными, не обойдется без серьезных ранений. А со сломанной