Читать интересную книгу Космический шутник - Андрей Саломатов

Истинный гражданин своей страны».

Вообще-то, пенсионер был очень даже неплохим человеком, но от долгого одиночества душа его немного очерствела. Часто по вечерам он садился за письменный стол и сочинял автобиографический роман, в котором описывал свою жизнь. Когда ему надоедало, он писал письма. Правда, у Клубникина давно не было ни друзей, ни родственников, поэтому писать приходилось в разные правительственные и научные учреждения.

Заклеив конверт, он вышел из дома, опустил письмо в почтовый ящик и с удовлетворением потер руки. В этот момент мимо пронесся голый Николай Бабкин.

– Я разговаривал с рыбой! – вопил он. – Я видел говорящую рыбу!

– Так-так-та-ак, – сощурившись, зловеще проворчал пенсионер и ушел в дом писать еще одно анонимное письмо Бабкину на работу.

Немного погодя Игорь Михайлович Минеев вошел в дом ветеринара. Он застал друга лежащим на диване с компрессом на голове, а Екатерину Васильевну собирающей вещи. Она метала одежду из шкафа в чемодан и дрожащим голосом причитала:

– Это ненормально! Этого не может быть! Если ты такой умный, оставайся здесь и сам разбирайся с Пальмой… или кто она там такая!

– Уезжаете? – с порога уныло спросил гость.

– Катя собралась к сестре, отдохнуть, – убитым голосом ответил Петр Семенович.

– Я тоже уезжаю, – глядя в пол, сказал Игорь Михайлович. – Со мной сейчас говорила земля, а река почему-то не захотела.

Екатерина Васильевна на секунду замерла, округлившимися глазами посмотрела на Минеева и, схватив набитый чемодан, бросилась к выходу.

– Это к концу света! – выкрикнула она с крыльца. – Все посходили с ума!

Затем мужчины услышали шум заработавшего двигателя, и через несколько секунд Екатерина Васильевна на большой скорости выехала со двора.

– Значит, Пальма и с вами успела поговорить? – спросил Игорь Михайлович. При этих словах ветеринар вздрогнул, нервно рассмеялся и шепотом ответил:

– Да. Я начал щупать ей пульс, а она мне заявляет: «Слышь, хозяин, сходи-ка в магазин за косточкой».

– Паранормальное явление, – гость удрученно покачал головой. – Все, я поехал в Москву. У меня в газете «Необыкновенные новости» есть знакомый корреспондент. Завтра пришлю его сюда. Если можешь, приюти его.

– Приютю, – пообещал ветеринар и поправился: – Приючу. В общем, присылай.

– Пальму никуда не отпускай. Возможно, она всего лишь передатчик.

– Передатчик чего? – испугался Петр Семенович. Минеев внимательно осмотрел комнату, затем молча поднял взгляд к потолку, и собеседник понимающе протянул:

– А-а-а!

– Может, и еще чего похуже, – на выходе проговорил Игорь Михайлович.

– Чего похуже? – еще больше испугался ветеринар.

– Да если бы знать.

Из дома ветеринара он выскочил перед самым закатом, бегом бросился к остановке автобуса и выбрал путь по берегу реки, чтобы случайно не наткнуться на знакомых. По дороге ему встретились Алеша, чуть позади которого шли маленькие старичок и старушка. Старичок был почему-то мокрым, хотя ужасно старомодный костюм на нем совершенно не обвис, а выглядел сухим и свежим.

– Здравствуйте, Игорь Михайлович, – поздоровался мальчик.

– Привет, привет, – разглядывая подозрительного старичка, ответил Минеев. – Это твои лилипуты?

– Это мои прабабушка и прадедушка, – обиженно ответил тот.

– Прошу прощения, – извинился он и, затравленно глядя по сторонам, предупредил: – Сегодня ночью никому двери не открывайте.

– Почему? – спросил Алеша и сделал большие глаза.

– Так надо, – шепотом ответил Игорь Михайлович и, не попрощавшись, побежал к подвесному мосту.

– Вот что ты наделал, – с укором сказал Алеша мимикру.

– Так, может, лучше всем рассказать, кто мы с тетушкой и откуда?

– Конечно, надо рассказать, – поддержала племянника Даринда. – Нельзя же так издеваться над людьми.

– Расскажем, – пообещал Алеша. – Но не сегодня.

После ужина она села перед телевизором слушать оперу Россини «Севильский цирюльник», а Фуго попросил друга научить его играть в шахматы.

Мимикр никак не мог привыкнуть к тому, что одна фигура ходит прямо, другая – наискосок, а третья и вовсе буквой «г». Он все время путал их названия, а потом предложил упростить правила.

– Давай все будут ходить одинаково, – сказал он.

– Ну да, – ответил Алеша. – Потом, чтобы не путаться, ты предложишь все фигуры называть фиговинами или тебе не понравится, что клетки на доске разного цвета, и нам придется ее покрасить…

В этот момент в дверь постучали, и в дом вошли ближайшие соседи: Ирина Константиновна и Владислав Валентинович. Оба были известными писателями, сочиняли детективы и фантастические романы о борьбе угнетенных народов на других планетах, но сами никогда не бывали в космосе и описываемых событий не видели.

Гости проследовали в гостиную, и Фуго с Дариндой едва успели принять вид старичков.

– Добрый вечер. А где мама? – ласково спросила Ирина Константиновна.

– Уехала в Москву, на работу. Будет только в пятницу, – ответил Алеша, а мимикры вежливо улыбнулись. – Вы проходите, садитесь.

Поблагодарив, соседи устроились на одном из диванов.

– Чаю хотите? – спросил мальчик.

– Нет, спасибо, – отказался Владислав Валентинович. – Мы только что из-за стола. А это, значит, твои прабабушка и прадедушка? – писатель с обаятельной улыбкой поклонился Фуго и Даринде. – Очень похожи на маму. Вернее, она на них. То есть на вас.

– Это папины, – сказал Алеша.

– Ну, значит, на папу. Вернее, он на них. То есть на вас, – поправился Владислав Валентинович и обратился к мимикрам: – Откуда будете?

Они посмотрели на Алешу, и «правнучек» ответил:

– Из Саратовской области. Там деревенька есть такая, называется Большие Баклуши. Вот там и живут.

– Хорошее название, – похвалил сосед.

– И что у вас там, свое хозяйство? – поинтересовалась Ирина Константиновна. «Родственники» снова повернулись к «правнуку», и он ответил:

– Да: двухэтажный дом, две лошади, четыре коровы, шесть поросят, восемь овечек, десять кур, двенадцать уток, четырнадцать гусей, кошка, собака и две канарейки.

– Ого! – как бы не веря, воскликнул Владислав Валентинович, смерив взглядом двух тщедушных старичков. – Прямо целый зоопарк.

– И не тяжело на старости лет держать столько животных? – вновь спросила его жена.

– А, ерунда, – вдруг ответил Фуго. – Утром выгоняем весь зверинец в лес, и они там пасутся. А вечером я дую в дудку, и все возвращаются. Ручные совсем.

– Оригинально, – восхищенно проговорил писатель, а Ирина Константиновна посмотрела на Даринду и смущенно спросила:

– Извините, забыла, как вас зовут?

Мимикр засуетилась, испуганно взглянула на Алешу, но тот и сам давно позабыл придуманное им имя. Замешкавшись, он сделал вид, что поправляет фигуры на шахматной доске, но понял, что дальше тянуть нельзя, и выпалил:

– Агафья Тихоновна.

– Да? – удивилась женщина, которая тоже не помнила утреннего имени Даринды, но все же с кислым лицом продолжила: – Агафья Тихоновна, милая, сколько же вам лет?

Инопланетная гостья опустила глаза, а мальчик произнес:

– Девяносто шесть.

– Она у вас что, немая? – сочувственно спросила соседка, так и не дождавшись от «прабабушки» ни одного слова.

– Нет, – вдруг сказала Даринда. – Просто долго думаю.

– Точно, – обрадовался Алеша. – Бывает, прадедушка спросит у нее о чем-нибудь утром, а прабабушка только вечером отвечает.

– А-а-а, – закивала Ирина Константиновна. – Понятно. А прадедушку-то как зовут? Вы извините, конечно, тоже запамятовала.

– Пантелеймон Захарович, – не моргнув глазом проговорил «внучек».

– Пантелеймон Захарович? – удивилась соседка и посмотрела на мужа.

– Хорошее русское имя, – пожав плечами, ответил на взгляд жены Владислав Валентинович.

– Хорошее, – растерянно поддержала его писательница, мучительно пытаясь вспомнить, как звали прадедушку утром.

– Да, Пантелеймон Захарович, – вальяжно развалившись на диване, подтвердил Фуго. – Девяносто семь лет, люблю животных. Но только домашних, – уточнил он. – Жареную картошку и шахматы.

– И что же, все девяносто семь лет вы прожили в деревне? В этой, как его, в Больших Баклушах? – спросил гость.

– Да, – ответил тот. – Люблю, знаете ли, свою деревеньку. Выйдешь поутру на улицу, а там коровы, овцы, свиньи, собаки – видимо-невидимо. Так по деревне и шастают. А кругом пейзажи – хоть на улице ночуй. Благодать.

– Хорошо описываете, прямо по-писательски, – одобрил собеседник. – Мы, городские, не знаем этих прелестей. Дачники, одно слово. А тянет на землю.

– Вот меня тоже так на землю тянет, – вдруг вступила в разговор Даринда, забыв о том, что у нее в деревне Большие Баклуши двухэтажный дом. – Так хочется иметь хотя бы маленький клочок земли. И домик на ней – тоже ма-аленький такой, аккуратненький.