Читать интересную книгу Две жизни для волчицы - Миранда Грин

вокруг слышу, пусть и воспринимаю не очень четко. Вообще, это все не очень хорошо, волки все-таки выносливые, и то, что я так хочу спать и начала чувствовать холод, говорит лишь о моем истощении.

Что поделать, если я вижу того самого древнего змея, Полоза, стоит мне закрыть глаза? Кому рассказать о том, как пугают и восхищают одновременно сжимающиеся вокруг меня кольца во сне? Просто до вчерашнего дня я как-то не ощущала, а тут накопилось. Если честно, я уже думаю выйти ночью в подъезд, покараулить. А еще лучше — уехать обратно в деревню, в глушь. По лесу побегать.

Веки немного тяжелеют, тело начинает расслабляться, и снова приходит ощущение чешуйчатого тела, обвивающегося вокруг ноги. Под коленкой щекочет раздвоенный язык, я прекрасно понимаю, что мне это только кажется, но ощущения очень реальны, даже более натуральны, чем до этого, словно все это происходит наяву.

— Полина, пара закончилась, — легкое прикосновение к плечу вырывает из миража, заставляя вздрогнуть. — У тебя круги под глазами появились.

— Я бы тебя все-таки свозил к своим, может что подскажут? — Андрей, пользуясь давностью дружбы, собирает мои вещи, без зазрения совести залезая в сумку.

— Снотворное мне найди, такое, чтоб на меня подействовало, — отмахиваюсь от предложения, приятная забота, конечно, но я хочу попробовать разобраться со всем этим сама.

— Ты в каком районе живешь? Может тебя подвезти?

— Я доберусь, не надо…

— Надо. Так, у меня свидание назначено, так что я передаю ее тебе, Полина, отпишешься как дома будешь, все понятно? — медведь передает Владу мою сумку, тот кивает и аккуратно берет меня за локоть.

В одном все оборотни между собой схожи — ведут себя как курицы-наседки. Даже если гуляют по-страшному. Змей, на вопрос нашей старосты, чем она занимается вечером и нужна ли ему помощь, бесцветно отвечает “У меня планы” и вместе со мной направляется к лестнице. Меня уже откровенно ведет, словно при отравлении, хотя такое было в последний раз лет десять назад, в далеком детстве. Машину Ужова я даже рассмотреть не успеваю, только отмечаю краем мутнеющего сознания, что в ней очень просторно, и улавливаю щелчок ремня безопасности.

— Белова… Полина, смотри на меня, — лица касаются холодные пальцы. — Ты ела что-то непривычное, не тобой принесенное? Незнакомые цветы? Запахи? Вещи?

— Не помню… Голова раскалывается, будто меня о стену приложили.

— Так, говори со мной, я сейчас найду, — он перегибается через меня, начиная копошиться в бардачке.

— О чем? — цепляюсь за ощущение чужого тела совсем рядом, позволяя мыслям ползти в самые безумные стороны.

— О чем хоч… А, вот, нашел! Так, давай-ка…

Он чуть наклоняет мою голову, цепляя что-то на шею. Ощущение постоянного ухудшения состояния исчезает, я больше не падаю в темноту, словон попала в этой бездне на площадку и теперь та медленно движется вверх. Мутит жутко, благо, что у меня рвотного рефлекса нет.

Влад садится на водительское, чем-то щелкает, в лицо бьет поток прохладного воздуха. Разлепляю глаза. И почему-то выдаю первое, что приходит на ум:

— Терпеть не могу вторую смену.

— Боже, Белова, — он все-таки фыркает, опуская голову на руль. — Это все, что ты можешь сказать в такой ситуации? Ладно, как ты?

— Лучше. Что это? — я верчу в пальцах висящую на тонком шнурке чешуйку. — Твоя?

— Моя. От змеиного яда, именно от перевертышей. Я потому и спрашивал, не ела ли ты чего-то странного.

— Я вроде никому из змей дорогу не переходила, — крепче кутаюсь в куртку, потому что теперь начинает знобить.

— А тут и не напрямую яд подкидывали, он сцеженный. От свежего ничего так просто не помогло бы. Слушай, а где та бутылка, из которой ты пила?

Достаю остатки воды из сумки, только сейчас замечая ее странный оттенок, едва уловимый обычным человеческим зрением, но прекрасно различаемый в моем нынешнем искаженном восприятии. Волчица внутри недовольно взрыкнула, шерсть на загривке встала.

Влад понимающе кивнул, правильно определив мою реакцию. Вот только принесла я ее из дома и никому не давала, это я помню точно, иначе досталось бы не только мне досталось. А дома…а дома был тот странный лесной запах. И чешуя. Но яд сцеженный, да, эффект же слабый. Поддаться что ли на уговоры Андрея и скататься на общую сходку перевертышей, чтобы посмотреть, кто вообще у нас в городе живет? Потому что знаю я лишь отдельных оборотней, вдруг я какой медвежьей обожательнице дорогу перешла, а сама об этом еще не знаю?

Змей практически неощутимо касается моей руки, вырывая из мыслей. Кривовато улыбаюсь, рассматривая золотистые глаза перевертыша в желтоватом свете фонарей.

— Так куда тебя отвезти?

— А, да, — называю адрес. — А можно тебя попросить…

— О чем? — ведет он уверено и даже в чем-то красиво.

— Можешь со мной до квартиры дойти? А то, мне кажется, у меня уже паранойя на этом фоне развилась…

— Не вопрос, — он кивает, не отрываясь от дороги. — Родители подстебывать не будут?

— Только если соседи настучат, когда они вернутся. У двоюродной тетки дочь замуж выходит, второй что ли раз… Или третий… Опять я их путаю. В общем, мне удалось отбрехаться сессией близкой и подготовкой.

— Опустим, что до сессии два месяца… Так, думаю, что через двор я не поеду…

Ужов припарковался, выскочил на улицу первым, помогая мне выйти из машины. Какая прелесть… Руки у змея были еще теплыми, наверное, от руля. Достанется же кому-то. Пока новый знакомый производил впечатление настолько положительное, что даже подвох искать не хотелось. Вот так, живьем, не с экрана, я могу даже понять, с чего на меня так староста вызверилась наша. На ее месте я бы тоже так на конкуренток реагировала, ей же еще обаянием перевертышей по мозгам проехалось, это я его воспронимаю без пелены на глазах.

Адский чемодан, который по недоразумению я звала рюкзаком, мне самостоятельно тащить тоже не дали. И вот от такого я отвыкла примерно после первого оборота. Все-таки, несмотря на кажущуюся тщедушность, я крепче среднего человека и такой груз просто не замечаю, так что сейчас, предельно налегке, я даже немного непривычно себя чувствую, словно чего-то не хватает.

К глубокому несчастью, у подъезда уже сидят дежурные бабульки, сверлящие внимательными взглядами новое лицо. Еще и внешность у Влада характерная, с едва заметной не то восточной, не то еще какой примесью, добавляющей лицу экзотики. Понятно, сплетен я уже огребла по самое не балуй, так что на порыв Ужова придержать меня за плечи, когда меня снова ведет, реагирую от слова “никак”. Змей еще и улыбается этим старым