Читать интересную книгу Основы уголовно-правового воздействия - Наталья Лопашенко

И. Я. Козаченко рассматривает в качестве совокупного, как он отмечает, метода уголовно-правового регулирования уголовную ответственность, заключающую в себе негативный (отрицательную оценку антиобщественного поведения субъекта, совершившего преступление) и позитивный (положительную оценку поведения, при котором уголовный закон не нарушается) аспекты[78].

Основными методами уголовно-правового регулирования А. И. Коробеев называет принуждение («лишение человека неких благ») и поощрение («освобождение от обременении, налагаемых (или могущих быть наложенными) на лицо в связи с совершенным деянием»)[79]. На такой же позиции стоит и Ю. В. Голик[80]. По Ю. И. Ляпунову, метод уголовно-правового регулирования – это привлечение виновного к уголовной ответственности[81], по Т. В. Кленовой – «наказание, основное уголовно-правовое средство общей и специальной превенции преступлений»[82].

Ф. Р. Сундуров наделяет уголовное право всеми известными методами правового регулирования: запретами, предписаниями (они отнесены автором к основным методам), дозволением и поощрением[83]; такой же позиции придерживаются и Ю. Е. Пудовочкин, и С. С. Пирвагидов[84]. Еще шире методы уголовно-правового регулирования истолковывает Г. О. Петрова, относя к ним, помимо методов запрета, дозволения и обязывания, также превентивный (рассчитан только на лиц, совершивших преступления, выражается в их уголовном преследовании) и стимулирующий (позволяет лицам, нарушившим запрет, предотвратить связанные с нарушением уголовно-правовые последствия или смягчить их) методы[85].

Отождествляет методы уголовного права и уголовно-правовой науки, с одной стороны, и предметы уголовного права – с другой, В. В. Мальцев, утверждающий: «Метод уголовного права – это система приемов, способов, средств, используемых при исследовании социальных явлений, обусловливающих содержание уголовного законодательства, конструировании и применении уголовно-правовых норм; это также и система уголовно-правовых отношений (регулятивных и охранительных, отношений ответственности), которые посредством многоаспектного воздействия на поведение граждан обеспечивают охрану базисных общественных отношений (предмета уголовно-правовой охраны)»[86]. Б. Т. Разгильдиев также признает не предметом, а методом уголовного права регулятивные и охранительные отношения[87].

Развивая свою концепцию по предмету уголовного права, не наделяет последнее единым методом А. В. Наумов. По его мнению, у каждой группы уголовно-правовых отношений, образующих в совокупности предмет уголовного права, есть свои специфические методы. К методам охранительных уголовно-правовых отношений он относит: 1) применение санкций уголовно-правовых норм (уголовного наказания); 2) освобождение от уголовной ответственности и наказания (в том числе и принудительные меры воспитательного воздействия к несовершеннолетним); 3) применение принудительных мер медицинского характера. Методом общепредупредительных уголовно-правовых отношений автор считает установление уголовно-правового запрета; методом регулятивных уголовно-правовых отношений – метод наделения граждан правами на активную защиту от общественно опасных деяний и предупреждение общественно опасных последствий[88].

Говорит отдельно о методах каждой из двух выделяемых им групп уголовно-правовых отношений, включенных в предмет уголовного права, и А. И. Чучаев: охранительным отношениям соответствует метод установления запрета совершать предусмотренные законом деяния под угрозой применения уголовного наказания; регулятивным отношениям – метод наделения граждан определенными правами[89]. Наделяет своими методами каждую из выделяемых им четырех групп уголовно-правовых отношений и Р. Р. Галиакбаров. Частично они перекликаются с теми методами, о которых говорит А. В. Наумов; для уголовно-правовых отношений, возникающих в связи с изданием уголовно-правовой нормы, Р. Р. Галиакбаров в качестве методов уголовно-правового регулирования указывает принятие уголовных законов и доведение их до сведения населения и правоохранительных органов[90].

Думаю, с А. В. Наумовым, А. И. Чучаевым и Р. Р. Галиакбаровым следует согласиться в том, что метод уголовно-правового регулирования не может быть сведен к одному методу; и каждая разновидность уголовно-правовых отношений, входящих в предмет уголовного права, обладает своими собственными методами. Для охранительно-предупредительных отношений характерны два метода – метод уголовно-правового запрета, в соответствии с которым, под страхом уголовного наказания запрещаются отдельные виды отклоняющегося поведения на основании установленных в уголовном законе признаков такого поведения и правил уголовно-правового регулирования, и метод дозволения, который регламентирует признаки правомерности поведения лица при наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния[91].

Для уголовно-регулятивных отношений также характерны два метода – метод уголовно-правового запрета и метод дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности, совпадающий с одним из методов уголовно-правовой политики[92]. Представляется, что нет необходимости в специальном выделении здесь таких предлагаемых другими исследователями[93] методов, как освобождение от уголовной ответственности и наказания, применение принудительных мер медицинского характера, поощрительный метод. Они полностью укладываются в метод дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности.

Понятие уголовного права

Давая определение уголовному праву как отрасли права, многие исследователи отмечают тот факт, что составляющие ее нормы устанавливаются высшими органами власти[94]. Не думаю, что в такой оговорке существует необходимость, поскольку названный признак присущ любой правовой отрасли.

В своем определении уголовного права С. И. Никулин подчеркивает, что нормы, входящие в него, представляют «повышенную опасность для существующего в стране правопорядка»[95]. Вызывает возражения здесь связывание опасности деяний с правопорядком, поскольку для последнего это, скорее, не непосредственная, а опосредованная опасность; непосредственная же угроза адресована личности, обществу и (или) государству.

О. Ф. Шишов полагал, что уголовное право как отрасль включает в себя «не только нормы уголовного законодательства, но и возникающие на их основе уголовные правоотношения, а также правотворческую и правоприменительную деятельность»[96]. В данной формулировке меня смущает, во-первых, то, что речь идет о нормах законодательства, т. е. употреблен юридически некорректный оборот. Существуют нормы права, которые воплощаются в статьях уголовного закона. Обращает на себя внимание, что практически невозможно провести разницу между понятиями уголовного права и уголовного законодательства, дефинируемыми этим же автором, поскольку уголовное право как отрасль законодательства он толкует как систему норм, принимаемых Государственной Думой[97]. Кроме того, думаю, что неверно включать в понятие уголовного права как отрасли правоприменительную деятельность; разумеется, правоприменение имманентно связано с правом, однако вторично по отношению к нему, это – реализация права.

Н. Ф. Кузнецова пишет: «Уголовное право как отрасль права охватывает уголовное законодательство и уголовно-правовые отношения, связанные с законотворчеством и правоприменением. Уголовно-правовые отношения возникают с момента официального вступления закона в силу, когда он уже начинает оказывать социально-психологическое влияние на тех неустойчивых граждан, которые воздерживаются от совершения преступления исключительно из-за угрозы наказанием. Статья 2 УК РФ признает задачей Кодекса охрану социальных интересов путем криминализации деяний, т. е. объявления их преступлениями, и пенализации преступлений, т. е. установления вида и размера наказания за них. Тем самым Кодекс считает законотворчество началом уголовно-правового регулирования и регламентации»[98]. Некоторое противоречие в авторской позиции здесь, по-моему, очевидно. Законотворчество имеет место до того, как созданный в его процессе закон вступил в законную силу. До этого момента следует, на мой взгляд, говорить не об уголовном праве, а об уголовно-правовой политике.

Интересным, однако, и очень, на мой взгляд, спорным, является определение уголовного права, сформулированное И. Я. Козаченко: это «совокупность однородных правовых норм (институтов), закрепляющих систему признаков, позволяющих соответствующее деяние квалифицировать как преступление и необходимых для индивидуализации уголовной ответственности и наказания в точном соответствии с законом, с учетом содержания и обстоятельств совершения преступления, а также лица, его совершившего»[99]. Создается впечатление, если принять во внимание указанную дефиницию, что у уголовного права есть только Общая часть, а признание деяния преступным отнесено к компетенции кого угодно, но только не законодателя. Это частично подтверждает и сам автор, который пишет далее: «Содержательно эти нормы (уголовно-правовые нормы. – Н. Л) ориентированы, с одной стороны, на деяние, которое (согласно действующему на данный период уголовному законодательству) признается преступлением, а с другой – на правоприменителя, который обязан оценивать совершенное деяние как преступное только в соответствии с требованиями уголовного закона и на основании его»[100]. Еще более однозначно он продолжает: «Уголовное право есть самостоятельная отрасль единой правовой системы, представляющая собой совокупность однородных норм высшего органа государственной власти, которые содержат описание признаков, позволяющих правоприменителю признавать деяние преступлением, и определяют основание и пределы уголовной ответственности, а равно условия освобождения от уголовной ответственности и наказания»[101]. Правоприменитель не признает деяние преступлением, это прерогатива законодателя. Первый может лишь квалифицировать совершенное деяние по определенной статье уголовного закона, т. е. установить в содеянном признаки состава преступления, предусмотренного законом.