Читать интересную книгу Бертран и Ратон, или Искусство заговора - Эжен Скриб

Марта. Это не я. Это отец устроил тебя личным секретарем господина Фалькенскильда.

Эрик. На мое несчастье. Там меня приняли запросто, я проводил все дни с Кристиной, его единственной дочерью. Все время я видел, я слышал ее, смотрел на ее очаровательное личико, а красота – самое незначительное сокровище из тех, которыми она обладает… О, если бы вы имели возможность любоваться ею каждый день, как это делал я! Если бы вы видели, как она в одно и то же время увлекает своим разумом и своим изяществом, таким простым и скромным! Кажется, что она сама не знает своего ума и своих способностей, своей благородной души и своего великодушного характера!.. О, если бы вы только узнали ее, вы поступили бы так же, как и я, – вы начали бы обожать ее. Марта. О небо!

Эрик. И вот уже два года эта любовь составляет мое мучение и счастье, в ней – все мое существование. Но не думайте, что, забыв свои обязанности и законы гостеприимства, я раскрыл ей свою душу; никогда я не осмелился признаться ей в страсти, которую хотел бы скрыть даже от самого себя… Она, наверно, даже и не подозревала о моей тайне, но другие, более прозорливые глаза отгадали ее; отец заметил мое беспокойство и волнение, так как при виде ее я забывал все на свете… Увы, меня лишили моего счастья… Вы знаете, граф уволил меня, не сообщив даже о причинах немилости; он изгнал меня из своего дворца. С этого дня я потерял покой, радость, счастье…

Марта. Увы!..

Эрик. Но вы не знаете, что все вечера, все утра я бродил вокруг сада графа, чтобы увидеть поближе Кристину или хотя бы окна ее комнат. А в последний раз, неизвестно, лихорадка или бред овладели мною, но я лишился рассудка и, не знаю как, проник в сад.

Марта. Какая неосторожность!

Эрик. О да, матушка, я не должен был искать встречи с ней… Даже ценой своей крови… Но успокойтесь, было около одиннадцати часов вечера, никто меня не заметил, кроме молодого фата, который в сопровождении двух слуг пересекал аллею, направляясь к себе. Это был барон Фредерик Гёлер, племянник морского министра, который, оказывается, каждый вечер бывает у нее… Да, матушка, это ее жених, она должна выйти за него замуж! Я тогда еще ничего не знал, но догадался по той ненависти, которую почувствовал к этому человеку. И когда он с презрением, высокомерно окликнул меня: «Куда вы идете? Кто вы такой?» – я ответил ему не менее дерзко. И тогда… Это воспоминание никогда не изгладится из моей памяти! Он приказал слугам наказать меня. Один из них поднял руку – да, матушка, он ударил меня. Но только раз: после первого удара я бросил его к моим ногам. Но все-таки он ударил меня, он нанес мне оскорбление. Я подбежал к его хозяину и потребовал удовлетворения. «Охотно, – сказал он, – но кто вы?» Я назвал себя. «Буркенстафф! – воскликнул он с презрением. – Я не дерусь с сыном лавочника. Будь вы дворянином или офицером, другое дело!»

Марта (с ужасом). Боже мой!

Эрик. Дворянин! Я никогда им не буду – это невозможно… но офицером…

Марта (живо). Ты им тоже не будешь! Ты не получишь чина, потому что не имеешь права на него… не имеешь! Твое место здесь, в этом доме, возле твоей матери, которая сегодня все теряет. Ты такой же, как твой отец; вы оба готовы бросить меня, рисковать жизнью – и для чего? Потому что вы не умеете быть счастливыми, потому что у вас честолюбивые мечты, потому что вы смотрите поверх своего сословия. А я вижу только вас и люблю только вас. Я ничего не прошу у нынешних властителей, ни у вельмож, ни у их дочерей. Я хочу только видеть подле себя своего мужа и своего сына. (Обнимает Эрика.) Они принадлежат мне, это моя собственность, и ее у меня никто не отнимет.

Явление V

Эрик, Марта, Ханс.

Ханс (выглядывает из двери, радостно). Так! Чудесно! Продолжайте!

Эрик. Что? Ты уже вернулся? Отец у Михельсона?…

Ханс. Нет, он в лучшем месте.

Марта (нетерпеливо). Он в безопасности?

Ханс (торжественно). Он был арестован.

Марта. Боже!

Ханс. Не пугайтесь: все в порядке, дело принимает хороший оборот.

Эрик (гневно). Объяснишь ты, наконец?

Ханс. Мы пересекали улицу Стральсунд, когда нас остановил патруль. Солдаты оглядели нас и обратились к вашему отцу. «Господин Буркенстафф, – сказал один из них, снимая шляпу, – от имени его светлости графа Струэнсе я приглашаю вас следовать за нами. Граф желает говорить с вами».

Эрик. Ну и что же?

Ханс. Видя, что солдат так обходителен и вежлив, хозяин ответил: «Я готов вас сопровождать». Все это произошло так спокойно, что никто на улице ничего не заметил. Но я, не будь дурак, начал кричать изо всех сил: «Ко мне, на помощь! Арестовывают моего хозяина!.. Ратона Буркенстаффа! Ко мне, друзья!»

Эрик. Как это неблагоразумно.

Ханс. Вовсе нет. Ко мне подбежали рабочие, за ними устремились женщины и дети. Собралась толпа. По улице уже нельзя было пройти, экипажи останавливались; купцы бросились к порогам своих лавок, а горожане – к окнам. За это время рабочие окружили двоих конвойных, освободили вашего отца и торжественно повели его. Их сопровождала толпа, которая все увеличивалась. Когда они подошли к улице Альтона, где находится наша фабрика, началась кутерьма. Кто-то пустил слух, что собираются убить нашего хозяина, что из-за него произошло ожесточенное сражение с войсками. Поднялась вся фабрика, все предместье. Толпа направилась к дворцу с криками: «Да здравствует Буркенстафф! Верните нам Буркенстаффа!»

Эрик. Какое безумие!

Марта. И какое несчастье!

Эрик. Из-за пустяка затеяли целую историю. Это скомпрометирует отца и оправдает меры, принятые против него.

Ханс. Вовсе нет!.. Не бойтесь. Больше нечего бояться! Поднялись все предместья. Толпа разбивает уличные фонари, колотит стекла в особняках… Все идет великолепно, и это очень забавно. Толпа никому не причиняет зла, но когда на ее пути встречаются придворные в своих экипажах, их забрасывают грязью и таким образом очищают улицы… Слышите, слышите крики?… Видите, у лавки остановили прекрасную карету и пытаются опрокинуть…

Эрик. Что я вижу? Герб графа Фалькенскильда! Боже, неужели это она? (Стремительно выбегает на улицу.)

Явление VI

Ханс, Марта.

Марта (вслед Эрику). Сын мой, сын мой! Не подвергай себя опасности!

Ханс. Оставьте его… Сын нашего хозяина ничем не рискует, он не подвергается никакой опасности… Его будут носить на руках, если только он этого захочет. (Всматривается.) Глядите! Как он говорит с теми, кто окружил коляску? Это уличные парни, я их всех знаю… Они уходят… удаляются.

Марта. Слава богу! Но мой муж! Я хочу знать: что с ним? Я побегу к нему.

Ханс (хочет помешать ей). И не думайте!

Марта (отталкивает слугу и бежит на улицу). Оставь меня, говорю тебе! Я хочу, хочу!..

Ханс. Невозможно ее удержать. (Высовывается в дверь. Кричит на улицу.) Господин Эрик! Господин Эрик! (Вглядывается.) Вот те раз! Что он там делает? Помогает выйти из коляски какой-то даме… Очень красивой и, право, очень нарядной!.. Да что она – в обмороке? Она испугалась…

Возвращается Эрик, неся на руках Кристину, – она в обмороке. Он бережно опускает Кристину в кресло слева.

Эрик. Скорее на помощь!.. Мама!..

Ханс. Она ушла узнать что-нибудь о хозяине.

Эрик (смотрит на Кристину). Она приходит в себя. (Хансу, который глядит на нее.) Чего ты здесь торчишь? Ступай вон!

Ханс. Мне ничего другого не надо. (Про себя.) Побегу на улицу, хоть накричусь вволю. (Убегает.)

Явление VII

Кристина, Эрик.

Кристина (приходит в себя). Эти крики… эти угрозы… Меня окружила злобная толпа… Что я им сделала? Где я?

Эрик (робко). Вы в безопасности! Не бойтесь ничего.

Кристина (взволнованно). Знакомый голос. (Оборачивается.) Эрик… это вы?

Эрик. Да, это я. Я снова вижу вас. Я счастливейший из смертных, потому что могу защищать… охранять вас… предоставить вам убежище!..

Кристина. Где я?

Эрик. У меня, у моей матери. Простите, что я принимаю вас в таком помещении. Эта лавка не похожа на блестящую гостиную вашего дворца. Но мы ведь только купцы…

Кристина. Это уважаемое сословие. Но отец и я – мы ценим вас и за другие качества. Услуга, которую вы оказали мне…

Эрик. Услуга! Не говорите этого слова!

Кристина. Но почему?

Эрик. Потому что это слово заставляет меня молчать. Оно связывает меня оковами, которые я хочу наконец разорвать. Да, пока я служил у вашего отца, пока он принимал меня в своем гостеприимном доме, мне казалось бы грубым нарушением чести и моих обязанностей выдать тайну. Но нанесенное им оскорбление освобождает меня. Я ничем больше не обязан вашему отцу. Мы квиты! И, раньше чем умереть, я хочу, даже если вы будете презирать меня, рассказать… как я мучился, переходя от горя к отчаянию…