Читать интересную книгу Круг Матарезе - Роберт Ладлэм

- Брэй, - молодой человек взял у шефа листок, - я разобрал почти каждое третье слово, которое ты произнес по телефону.

- Ты буквально растешь на глазах, - прервал его Скофилд, подходя к окну с биноклем. - Когда ты будешь разбирать каждое второе, мы будем ходатайствовать о твоем повышении.

- Этот человек хотел встретиться с нами сегодня, - продолжал Гарри, - а ты перенес встречу на завтра.

- Все так, - подтвердил Скофилд, продолжая наблюдать за улицей.

- Но у нас было указание встретиться с ним как можно раньше. В шифровке ясно об этом сказано. Никаких проволочек.

- Время - штука весьма относительная, не так ли? Этому пожилому господину, услышавшему наш звонок, каждая секунда казалась часом пыток. Для нас же и день может показаться часом. А в Вашингтоне, храни их Господь, календарный год измеряется днем работы.

- Это не ответ, - продолжал настаивать Гарри. - Мы могли бы сделать и упаковать эти копии за сорок пять минут и назначили бы встречу на сегодня. Почему мы этого не сделали?

- Погода меняется, - ответил Скофилд.

- Погода как раз прекрасная: на небе ни облачка.

- Вот и я об этом же, - пояснил Скофилд. - В ясные ночи на набережных полно гуляющих, в ненастную погоду - наоборот. Прогноз на завтра обещает дождь.

- При чем тут погода? Нам потребуется не более десяти секунд: мы блокируем его с обеих сторон - и через мгновение его труп будет в канале.

- Вели этому шуту заткнуться, Брэй! - крикнул техник.

- Слышал, что он сказал? - Скофилд продолжал смотреть в бинокль. - Напрасно расходуешь свой пыл. Твои невыдержанные заявления означают, что мы намеренно провалили операцию, чтобы опорочить наших коллег из Центра.

Упрек достиг цели.

- Прости, - сказал Гарри. - И все же я не вижу смысла. Инструкция превыше всего. Мы должны были пойти на контакт сегодня.

- Я скажу тебе, в чем смысл, - ответил Скофилд, опуская бинокль. Он понизил голос: - Есть нечто большее, чем эти примитивные инструкции, будь они неладны. Старик был не просто напуган, он был в ужасе! Наверняка он не спит уже которую ночь. Он подошел к последней черте, и я хочу знать, что с ним.

- Могут быть тысячи причин, - продолжал упорствовать молодой человек. - Он уже стар. Неопытен. Может быть, он думает, что мы, американцы, у него на хвосте, что его возьмут. Какая разница, почему он так нервничал?

- На карту поставлена человеческая жизнь. Только и всего.

- Да ладно, Брэй! Кто бы говорил это, но только не ты. Этот гад - советский контрагент, ведет двойную игру.

- Я хочу убедиться в этом.

- А я хочу одного - выбраться отсюда, - вмешался техник, вручая Скофилду пленку и собирая оборудование. - Напомни этому шуту, что мы никогда не встречались.

- Благодарю вас, человек-инкогнито, - проговорил Скофилд, - долг за мной.

Человек из ЦРУ вышел, кивнув на прощание Брэю, но проигнорировав его молодого помощника.

- Кроме нас здесь никого не было, - сказал Скофилд после того, как закрылась дверь. - Надеюсь, ты понимаешь это...

- Он вонючий ублюдок...

- Который небось может прослушивать сортиры Белого дома. Если он уже этим не занимается... - добавил Брэй, кинув кассету молодому человеку. - Передай наши неутешительные предписания в посольство. Пленку с фильмом вытащи, а камеру оставь здесь.

Гарри не унимался. Он поймал пленку, но не двинулся с места.

- Я ведь тоже работаю, и инструкция относилась и ко мне. И я хочу иметь ответ, если меня спросят... Ну, если что-то случится сегодня ночью или до завтрашней встречи.

- Если в Вашингтоне правы, то ничего не случится. Говорю тебе, я хочу знать наверняка, что он работает на русских.

- Чего тебе еще? Он же был уверен сейчас, что вышел на контакт со службами КГБ в Амстердаме. И ты лично это подстроил, ты доказал, что он работает на русских.

Какое-то мгновение Скофилд изучал выражение лица молодого человека, затем отвернулся и опять подошел к окну.

- Хочешь знать кое-что, Гарри? Вся твоя подготовка, все инструкции, которые ты слышал когда-либо, весь твой опыт, который ты приобрел, никогда не сработают, если ты не возьмешь за первостепенное правило то, что я тебе скажу. - Брэй поднял бинокль и навел его на какую-то точку на горизонте. - Научись думать, как противник. Не так, как тебе бы хотелось, чтобы он думал, а так, как он в действительности думает. Это нелегко, я знаю. Но ты можешь обмануться, вот что легче легкого...

- Да Бога ради, Скофилд! - рассвирепел Гарри. - Стоит ли?! Мы же получили доказательство.

- Неужели? Как ты утверждаешь, наш агент вышел на контакт со своими из КГБ. Он, по-твоему, свинья, которая нащупала свой собственный маршрут, чтобы оказаться в матушке России. Так значит, он в безопасности, ему нечего бояться?

- Да, именно так он и думает сейчас.

- Тогда почему он не производит впечатления счастливчика, а, Гарри?

* * *

Было три часа утра, но ничто не предвещало рассвет. Дождь и туман сделали свое дело: Амстердам вновь погрузился в зиму. Ненастное небо плотным одеялом лежало над городом. Городские огни едва мерцали дрожа. Никто не прогуливался по набережным, и на канале не было лодок. Клочья тумана зависли над водой - ветры Северного моря улетели к югу, ничем не обремененные.

Скофилд стоял у западного входа на старинный каменный мост, облокотившись о чугунные перила. В левой руке он держал небольшой транзисторный приемник, предназначенный для получения сигнала. Правая рука была в кармане плаща, пальцы сжимали автомат, размером примерно со стартовый пистолет, но бесшумного действия. С близкого расстояния это было невероятно грозное оружие. Оно стреляло очень прицельно, с большой скоростью, и выстрелы не были слышны даже в тихой ночи и уж тем более на оживленных улицах.

Примерно в двухстах метрах от Скофилда, где-то в начале улицы Сарпатистраат, притаился в укромном месте его молодой помощник: объект непременно проследует мимо - другого пути нет. В этот момент Гарри должен включить свой передатчик, и Скофилд заранее приготовится к встрече.

Далее события будут развиваться стремительно: жертва проходит свою последнюю сотню метров до назначенного места встречи, а там ее уже заключает в объятия поджидающий экзекутор. Останется только вложить в карман несчастного сверток в водонепроницаемой упаковке и довершить дело бесшумным выстрелом.

Через день или около того сверток найдет дорогу к представителям КГБ в Амстердаме, пленку прослушают, а фильм тщательно изучат, и таким образом противнику будет преподан еще один урок.

"Какая разница?.." - вот он, вопрос восприятия, вопрос, заданный жаждущим и даже готовым к восприятию молодым коллегой.

- Никакой, Гарри, совершенно никакой разницы нет.

Но именно в эту ночь иглы сомнения кололи мозг Брэя. И отнюдь не понятия нравственного порядка донимали его; уже давно их вытеснили соображения целесообразности: если что-то шло на пользу, то оно считалось моральным, и наоборот, если нет, то - аморальным, безнравственным. То, что беспокоило Скофилда сегодня, тоже укладывалось в рамки его практической философии: полезно ли убрать этого агента? И хорош ли тот урок, который они собираются преподать, стоит ли он того риска и последствий, которые наступят со смертью некоего пожилого человека, посвятившего свою зрелую жизнь космическому машиностроению?

На первый взгляд, ответ должен быть утвердительный. Шесть лет назад во время международной выставки космической техники в Париже один русский инженер сделал попытку установить контакт с западными службами. Его разыскали, предоставили убежище, а затем радушно приняли в космических кругах Хьюстона, где перебежчик получил работу, кров и защиту. Однако он не был признан выдающимся ученым. Русские иронизировали по поводу его "идейной неустойчивости", давая понять, что "идеи" этого ученого могут быть оценены невзыскательными лабораториями Запада более высоко, чем требовательными советскими специалистами.

Вскоре о сбежавшем позабыли. Вплоть до того момента, когда восемь месяцев назад вдруг стало казаться, что русским заранее известны траектории полетов американских спутников: почему-то с поразительной частотой советские орбитальные станции стали встречаться с космическими объектами американцев. Источник утечки информации надо было обнаружить, что и сделали. Следы привели ко всеми забытому русскому ученому. Далее все было невероятно просто. В Амстердаме было созвано совещание по очень специальным вопросам, касавшимся как раз той узкой области, в которой работал наш ученый; его доставили в страну правительственным самолетом, а остальное предстояло осуществить агенту по выполнению специальных операций из Госдепартамента США, то есть поручение было возложено на Скофилда.

Брэю давно удалось расшифровать коды, с которыми работали люди из КГБ в Амстердаме. Знал он и о способах их связи, и о методах работы. Он привел машину в движение и был потрясен реакцией объекта. Она-то и вызывала теперь глубокую озабоченность Скофилда: пожилой русский не выказал облегчения, когда с ним вышли на связь. И это после шести лет якобы двойной жизни, когда он уже вправе был ожидать благодарности со стороны своего правительства и заверений в том, что оставшиеся ему годы он проведет в комфорте. Пусть бы и ждал, черт его дери! Брэй в их конфиденциальной беседе по телефону как раз дал ему недвусмысленно понять о признательности правительства.