Читать интересную книгу Правдивое комическое жизнеописание Франсиона - Шарль Сорель

Священник пожелал узнать, как он туда попал. Тут Валентину пришлось рассказать про черную магию, которой научил его Франсион, а также сообщить причину, побудившую его к оной прибегнуть.

Услыхав эту историю, несколько злых проказников отправились разглашать ее, к посрамлению Валентина, так что местные люди помнят об этом еще и по сие время и тем, кто вооружен холодным оружием, говорят в насмешку: «Тебе бы покупаться в Валентиновой ванне».

Основательно отчитав своего прихожанина за зловредное любопытство, добрый пастырь повел его посмотреть происходившее в замке забавное зрелище, для которого Валентин, изумленный не меньше других, также не мог найти никакого объяснения. Тут один человек, приятного обхождения и весьма толковый, оказавшийся там о ту пору, сказал им:

— Вы, господа, видно, сильно озадачены и не можете определить причины того, что видите: я объясню вам ее в трех словах. Этот молодчик, что повис там на лестнице, влюблен в Катрину и, без сомнения, собирался ее проведать; но, желая его убедить, что он трудится понапрасну, она показала ему свой перед и тем дала понять, что он связался не с тем, с кем думал. Смотрите, вот он висит, весь погруженный в созерцание сего предмета.

Эта хитроумная догадка весьма понравилась слушателям, которые, впрочем, надеялись получить вскоре более достоверные сведения, тем более что слуги Валентина уже отперли ворота замка; но и сии последние, увидав такую диковину, сами пришли в немалое удивление, словно принадлежали не к этому дому.

Вскоре отвязали вора и Катрину и не преминули потребовать у них объяснений, ибо остальные не могли ничего сказать. Но те, видя угрожавшую им опасность, решили отмалчиваться на все вопросы, отлично сознавая, что в их щекотливом положении они своими разговорами принесут себе больше вреда, нежели пользы. Сколько ни выпытывали у Катрины, по какой причине она, будучи мужчиной, обрядилась в женское платье, так и не добились от нее никакого толку. Лорета, сойдя вниз, притворилась весьма удивленной всем происшествием и, пока прочие задержались в зале, незаметно удалилась во двор, разыскала того, с кем предела ночь, и, вторично простившись с ним, помогла ему поспешно улизнуть.

Вслед за тем прибыл тамошний судья, не любивший, когда что-либо происходило без прибыли для него. Он предложил Валентину начать расследование, говоря, что намерения Катрины и его сотоварища не могли быть честными и что они, несомненно, покушались либо на его добро, либо на его честь. Но Валентин, отлично знавший, что значит попасть в приятные лапы правосудия, не пожелал подавать челобитной, ибо не обнаружил никакого недохвата в своем имуществе. Ему только хотелось знать, в силу каких обстоятельств эти люди оказались привязанными к его окну. Королевский же фискал решил не возбуждать никакого судебного преследования, ибо не предвидел от сего никакой прибыли; тем более что стороны хранили молчание, да к тому же не было против них никаких улик.

По окончании обедни бедняг отпустили на все четыре стороны, и, право слово, на протяжении двух-трех миль за ними следовало столько народу и так их мучили, что трудно было бы придумать худшее наказание.

Таким образом, те, кто от природы склонен к злу, обычно не успевают в своих намерениях и всегда получают заслуженное возмездие; об этом свидетельствует все то, что мы здесь видели. Валентин, вздумавший прибегнуть к дьявольской черной магии, стал предметом всеобщих насмешек, а те, кто хотел обогатиться воровством, не смогли этого сделать и подверглись сугубым мучениям. Что касается Лореты, погрешившей против своей чести, то она не была тут же наказана; но что отсрочено, то еще не потеряно. Франсион же достаточно пострадал за порочные свои желания, однако, будучи весьма стойким, перенес все терпеливее, нежели другие.

Он находился на постоялом дворе, где, узнав от своего слуги подробности происшествия, принялся так искренно хохотать, что его душевные страдания как бы успокоились от чрезмерной веселости, хотя разум его не мог пролить света на это приключение, несмотря на разговор с Катриной, не выходивший у него из памяти. Особливо позабавил его рассказ о состоянии, в котором священник застал Валентина.

Цирюльник пришел его навестить в то самое время, когда ему подавали обед, и, увидав принесенное вино, сказал, что больному нельзя пить, так как от этого пострадает голова. Услыхав столь строгое предписание, Франсион сказал:

— Прошу вас, любезный, не лишайте меня этого божественного напитка: только он и поддерживает мои силы; все яства ничто по сравнению с ним. Разве вы не знаете, что плохих лекарей называют в насмешку пресноводными, ибо они постоянно прописывают нам лить воду и ничего другого не умеют. Полагаю, что царь медицины Гиппократ был другого нрава, поскольку гипокрас [8], лучший из имеющихся у нас напитков, носит его имя, потому ли, что он его любил, или потому, что его изобрел. Я знал молодого дворянина, у коего была какая-то хворь в ногах; его лечили по вашему способу и запретили ему вино, дабы оно не ухудшило его болезни. Знаете, как он поступил? Он ложился в постель не так, как прочие люди, а наоборот, и клал ноги к изголовью, чтобы пары Бахуса спускались ему в голову. Что касается меня, то, будучи ранен в противоположное место, я намерен подняться и стоять прямо, дабы, увидав, что выпитое вино спускается мне в ноги, а не поднимается к голове, вы прекратили свои строгости и не запрещали мне вкушать его.

Вслед за тем Франсион действительно потребовал у лакея свои штаны, чтоб встать с постели. Цирюльник, желая похвалиться своей ученостью, попытался доказать, что приведенные пациентом доводы ничего не стоят и основаны не столько на принципе медицинских школ, сколько на принципах театра Бургундского дворца [9]. Затем он принялся разглагольствовать на непонятной тарабарщине своего ремесла, полагая с помощью этой терминологии достичь крайних высот элоквенции, ибо был заражен болезнью некоторых лиц, почитающих себя тем красноречивее, чем туманнее они говорят, и забывающих о том, что язык создан только для передачи суждений, и что тот, кто не владеет искусством объяснять их другим лицам, носит клеймо почти что скотского невежества. Франсион, у коего хватило терпения его дослушать, заявил, что все афоризмы цирюльника не помешают ему встать, однако же выразил намерение больше не пить вина и просил считать все сказанное им прежде за шутку.

— Только низменные души, — добавил он, — бессильны повелевать сами себе и не умеют подавлять своих аппетитов и желаний; что касается меня, то я хоть и люблю этот напиток выше всякой меры, однако же легко смогу воздержаться от его употребления и так же поступлю со всяким предметом, сколь бы дорог он мне ни был.

— У вас поразительная выдержка, — возразил цирюльник, — я не обладаю такой душевной стойкостью, чтоб повелевать своему телу. Поверьте: пусть даже сам Гален [10] заявит, что вино для меня вредно, я от него не откажусь, и если за недостачей этого зелья меня положат подле родника, то не премину умереть от жажды. Однако, государь мой, — присовокупил он, — немыслимо, чтобы вы не чувствовали никакой боли: а между тем вы не перестаете шутить.

— Если бы вы знали меня поближе и ведали, как надлежит жить человеку, то не находили бы в этом ничего удивительного, — возразил Франсион, — душа моя так сильна, что легко отгоняет от себя все неприятности и отправляет свои обычные функции, несмотря ни на какие телесные немощи.

— Государь мой, — сказал, улыбаясь, цирюльник, — прошу прощения, но вы заставляете меня поверить в истинность слухов, ходящих о вас в нашей деревне, а именно, что вы большой мастер по колдовской части, ибо иначе не смогли бы переносить боль столь терпеливо. Говорят даже, — чему я, однако, не придаю веры, — что во всех происшествиях, случившихся сегодня ночью у Валентина, повинно ваше искусство, что вы превратили тамошнюю служанку в парня и лишили ее дара речи и что у вас вовсе нет раны на голове, а вы только заколдовали наши глаза. Особливо наводит этих добрых людей на такие мысли то обстоятельство, что до сей поры не обнаружена причина ни одного из помянутых событий.

Эта забавная выдумка так развеселила нашего больного, что он чуть было не умер от смеха. Затем он закончил свой туалет и сел за обеденный стол вместе с цирюльником, которому ничего лучшего и не надо было.

— Скажите-ка, — спросил его Франсион, — пользуюсь ли я еще расположением Валентина. В каком духе он обо мне отзывается?

— Не скрою от вашей милости, — возразил цирюльник, — что он почитает вас за самого злобного колдуна на свете. Он говорит, что ваши тайнодейства не только не принесли ему никакой пользы, но причинили немало страданий. Хотя он и раньше это предвидел, однако же решился немедленно испытать, не окажется ли он теперь храбрее в поединке с женой: но у него не хватило силенок, и ему пришлось заключить с Лоретой позорный мир. Один только черный ход у него отперт, да вдобавок так, что он не может удержать жидкие и грязные вещества, которые непрестанно оттуда исходят. Он попросил меня, как любезного своего кума, дать ему снадобье, дабы замкнуть отверстие и прекратить восстание этих мятежников, которые вместо того, чтобы пребывать в положенном месте, убегают, не спрося разрешения.