[39] При этом в Рейхе был еще относительный порядок в подчиненности и соподчиненности командных инстанций. В Японии, например, Армия вела войну в Китае, а флот – в Юго-Восточной Азии, причем порядок их взаимодействия определялся специальным письменным соглашением, подписанным сторонами в присутствии императора. Поскольку по каждому мелкому вопросу готовить очередное Соглашение не было ни сил, ни времени, ни возможности, флот завел у себя сухопутные силы и строил для своих нужд танки. Армия, в свою очередь, заказала для собственных нужд несколько авианосцев.
[40] Конечно, все обстояло не так просто. «Бисмарк» в сопровождении тяжелого крейсера «Принц Ойген» Датским проливом прорвался в Атлантику. Путь ему преградила британская эскадра, состоявшая из линейного крейсера «Худ» и линкора «Принц оф Уэллс». «Бисмарк» потопил «Худ», на котором произошел внутренний взрыв, нанес повреждения «Принцу…» и заставил его выйти из боя. Сам линкор, однако, тоже получил повреждения, сопровождающиеся утечкой горючего. Англичане собрали для «Охоты на Бисмарка» превосходящие силы, в том числе авианосец «Викторьес». Палубная авиация атаковала «Бисмарк», причинив ему незначительные повреждения. В «дело» вступила новая группа английских кораблей, включающая авианосец «Арк Ройял». В ходе двух последовательных налетов самолеты «Арк Ройяла» добились лишь одного попадания в «Бисмарк», но необычайно удачного. Торпеда разрушила рули линкора, и «Бисмарк» потерял управление. В этих условиях резервное соединение британского флота – группа «Эйч» из Гибралтара перехватила неуправляемый корабль, и 406-мм снаряды линкора «Родней» отправили «Бисмарк» на дно. (В нормальных условиях «Бисмарк», развивающий 30-31 узел, легко ушел бы от «Роднея», который имел по проекту 23 узла, но в мае 1941 года с трудом поддерживающий 21 узел. Но поскольку поврежденный линкор мог только описывать циркуляции, он оказался легкой добычей для «Роднея», обладающего более тяжелой артиллерией и лучшим бронированием.) Формально речь шла о «размене». Но, конечно, новейший «Бисмарк» представлял для Рейха много большую ценность, нежели «Худ» для Королевского флота.
[41] И вновь в действительности дело обстояло сложнее. Вариант (и даже варианты) наступательной войны с Германией, несомненно, существовали. История этого планирования восходит к 1910-м годам, когда российский Генеральный штаб, учитывая рост вооруженных сил страны, их оздоровление после неудач русско-японской войны и смуты первой русской революции, а также осознавая возросшее экономическое значение Привислинского края, перешел к составлению активных планов войны с Германией и Австро– Венгрией. Поскольку было неясно, на каком фронте – Западном или Восточном – Германия нанесет главный удар, план этот существовал в двух версиях: «А» и «Г».
Основным был план «А», предусматривающий частную операцию против Восточной Пруссии и разгром Австро-Венгрии сходящимися ударами с севера и с юга на Львов – Перемышль. Далее предполагалось наступление на Краков.
В 1930-е годы эти схемы были реанимированы. В 1940-м году, после разгрома Франции возникла необходимость считаться со сосредоточением на Восточном Фронте основной массы германских вооруженных сил. К немцам могли присоединиться союзники в лице Финляндии, Румынии, Венгрии, Италии. В этих условиях Генштаб стал склоняться к оборонительной стратегии, изложенной в плане развертывания «1941». Однако стратегическая игра, проведенная в последних числах декабря 1940 года в Кремле, продемонстрировала полное банкротство такого развертывания: Г. Жуков, командующий «синими» глубокими танковыми ударами, рассек оборону «красных», окружив их войска в районе Минска.
По итогам игры, Г. Жуков возглавил Генштаб, но времени на то, чтобы создать новую схему развертывания, у него уже не было. В результате, к 22 июня 1941 года Генштаб не имел никакого четкого плана войны: оборонительный считался дискредитированным и – с занятием Г. Жуковым должности начальника Генштаба – отмененным де-факто. Наступательный план не был готов, а его создание тормозилось прекрасно известным генштабистам фактором запаздывания русского развертывания по сравнению с Германским.
Когда весной 1941 года начались первые переброски немецких частей на Восток, А. Василевский осознал степень опасности, нависающей над «армиями прикрытия» в случае сколько-нибудь серьезного немецкого наступления. Понимая, что отвести эти армии нельзя по политическим соображениям, а своевременно усилить их вторым и третьим стратегическим эшелоном не удастся из-за перманентного отставания советских войск в сосредоточении, А. Василевский предложил операцию, обрекающую армии прикрытия на гибель, но и создающую для неприятеля определенные проблемы. Время, которое потребовалось бы немцам для уничтожения первого стратегического эшелона Красной Армии, можно было бы использовать для занятия крупными силами обороны по линии Западная Двина-Днепр.
Понятно, что активное использование армий прикрытия по «плану Василевского» было возможно только после принятия И. Сталиным политического решения о начале войны. И. Сталин такого решения не принял, и хода «записка Василевского» не получила (хотя, вероятно, она была известна Г. Жукову, чем и объясняются некоторые действия советского военного руководства в первые дни войны).
[42] Пример с «автострадным танком» высвечивает логику «суворовских аргументов», вернее, отсутствие такой логики. По логике В. Суворова «автострадные танки» должны были быстро двигаться по хорошим дорогам Западной Европы. Но, во-первых, если уж необходима автострадная техника, гораздо проще использовать бронеавтомобиль. Во-вторых, В. Суворов наносит главный удар не по Германии, а по Румынии, где хороших дорог в 1941 году не было вообще…
[43] Здесь имел место некоторый обмен территориями. Привислинский край остался за Германией, зато СССР получил западную Галицию.
[44] В Красной Армии автомашины – в том числе грузовые – не входили в штатную структуру мирного времени. Войска получали автотранспорт только с началом мобилизации, причем сказать, сколько его будет, и когда он появится, не мог никто.
[45] См. приложение, схема 2.
[46] После начала войны военные округа были преобразованы во фронта: Прибалтийский ВО стал Северо-Западным фронтом, Западный ВО – Западным фронтом. Киевский ВО – Юго-Западным фронтом.
[47] Во втором эшелоне располагались 12-й и 3-й механизированные корпуса. Далеко в глубине, за Западной Двиной, – 27-я армия и резервы фронта.
[48] В 3.07 адмирал Ф. Октябрьский сообщает в Генштаб о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов. В ЗЛО. Г. Жуков дает разрешение встретить самолеты огнем ПВО. Флот отражает атаку, но военным округам об этом не сообщают, ждут донесений от них. В 3.30 штаб Западного военного округа докладывает о налете немецкой авиации на города Белоруссии, в 3.33 такое же сообщение приходит из Киева, в 3.40 – из Вильнюса. Только после этого Г. Жуков разбудил И. Сталина, который велел немедленно собирать Политбюро. В 4.30 вызванные лица явились в Кремль, к этому времени немецкие войска уже перешли государственную границу на всем протяжении, операция «Барбаросса» преодолела первую «критическую точку» и вступила – уже! – в фазу нарастания. И. Сталин приказывает В. Молотову немедленно связаться с германским посольством. Около 5 часов утра Политбюро узнает, что Германия объявила Советскому Союзу войну.
Только в 5.25 командующий Западным военным округом отдает приказ «поднять войска и действовать по боевому», в 6.10. аналогичный приказ передается 8-й и 11-й армиям Прибалтийского военного округа, ставшего Северо-Западным фронтом.
В 7.15 в округа передается директива наркома обороны С. Тимошенко. Впрочем, эта директива вряд ли способствовала соорганизации усилий сражающихся на границе войск: «немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и уничтожить их».
К этому времени связь между Москвой и округами еще действовала, но связь между округами и армиями была потеряна. К 8 часам утра распад связи носил общий характер: фронты не знали положения в армиях, армии потеряли представление о действиях своих корпусов. Через день-другой корпуса «потеряют» дивизии. К 13 часам дня И. Сталин принял решение срочно командировать в округа руководящий состав Генерального штаба, признав, по существу, полный распад механизма стратегического управления в РККА.
[49] 1 К 10 часам утра германская авиация завоевала господство в воздухе. Внезапными ударами по аэродромам Прибалтийского, Западного и Киевского военных округов было уничтожено на земле 728 самолетов (в том числе 528 – в полосе Западного ВО). Всего же за первый день войны потери советской авиации составили 1 200 машин.