Читать интересную книгу Динка прощается с детством (ил. Н. Воробьевой) - Осеева Валентина Александровна

Удивленная публика, обходя их стороной, добродушно посмеивалась.

– Тетя Мотя! Дядя Мотя! – путаясь, выкрикивала Динка, не давая «дачнику» оглянуться и бросая быстрые взгляды на будку, за которой исчезла фигура железнодорожника.

– Тетя Мотя! Дядечка!..

– Петров! – отчаянно заорал шпик, сжимая, как клещами, тонкие руки девочки. – Уберите от меня эту сумасшедшую!

– Позвольте, позвольте, барышня… – затоптался возле них подбежавший Петров.

Но до слуха Динки уже донесся знакомый ритм галопа.

– Я обозналась… – жалобно сказала она, освобождая свои онемевшие руки и поднося их ко рту. На распухших запястьях в глубоко вдавленных ямках темнели синяки. – Я обозналась…

Но ее никто не слушал.

Сбежав вниз по тропинке, Петров и шпик уже стояли на проезжей дороге, беспокойно рыская глазами по сторонам.

Динка подула на руки и, сморгнув выступившие на глаза слезы, не торопясь пошла к буфету, но Петров, запыхавшись, догнал ее.

– Одну минуточку, барышня… Получилось маленькое недоразуменье-с… – вкрадчиво сказал он. – Вот вы сейчас около поезда беседовали с одним человеком… Приезжим, так сказать…

– Я ни с кем не беседовала, – прервала его Динка. Шпик, поднимаясь по тропинке, подозрительно прислушивался к ее словам, видимо, не решаясь подойти ближе.

– Беседовали-с… вот здесь, около поезда, – настойчиво повторил Петров. – Может, конечно, это был ваш знакомый или родственник, а иначе неудобно такой приличной барышне беседовать с посторонними людьми…

Он склонил голову набок и выжидающе смотрел на девочку.

Динка наморщила лоб.

– Какой-то человек спрашивал, где Рубижовка… Ну, я и сказала ему… – припомнила она.

– Вот-вот… Значит, Рубижовка… – оглядываясь на своего партнера, заторопился Петров. – А что он еще спрашивал?

– Больше ничего.

Динка решительно направилась к буфету.

– Петров! Не теряйте времени! Бричку! – раздраженно крикнул шпик.

– Сию секунду.

Оба побежали к выходу.

* * *

Через минуту бричка, громыхая колесами, отъезжала от станции. Подпрыгивая на ухабах, она мчалась в противоположную сторону от хутора…

Когда спины седоков исчезли за поворотом, Динка пошла домой. Она шла не спеша и часто оглядываясь по сторонам. Над дачным поселком уже сгущались сумерки. Где-то далеко, словно на самом краю неба, прокатился рокочущий гром. В душном воздухе стояла гнетущая тишина. Дачники торопливо закрывали окна. Внезапно наступила полная тьма… Динка сняла сандалии и, ощупывая босыми ногами проезжие колеи, осторожно вошла в лес… Гроза застала ее на полдороге. Яркая, колючая молния прорезала верхушки деревьев, налетевший порыв ветра с воем пронесся по кустам, близкий удар грома с силой расколол землю. За первыми каплями дождя хлынул освежающий ливень. Динка заткнула за пояс мокрые косы и, шлепая по лужам, побежала…

Лес рушился, все вокруг трещало и падало, молния колючей проволокой заплетала небо. Белая матроска девочки то исчезала в густой темноте, то светлым пятнышком мелькала между деревьями, бесшумно двигаясь к теплому огоньку хутора.

На аллее стояла встревоженная Мышка.

Динка схватила ее за руку.

– Где он?

– Здесь, здесь… И Прима… Бежим скорей! – Сестры бросились в дом.

Глава 51

Глаз друга зорок, ухо чутко…

Может быть, все это случилось бы иначе, если бы Динка видела, что из толпы людей, стоящих у перрона, за ней внимательно и тревожно наблюдают четыре глаза.

– Гляди, гляди… Это она… Горчица…

– Встречает когой-то, – шептал Ухо, дергая за полу товарища. – Вишь, трется около железнодорожника. Знакомый, что ли, какой?

– Не… Тут что-то другое. Вон отошла, а тот побег… Быстро пошел. А Петров за ним… – шныряя в толпе черными, как угольки, глазами, быстро определил положение Цыган.

– Ага! За дичью кинулись. А это кто, с одеялкой через руку? Гляди, перемигнулся с Петровым. Ишь, гад, легавый! – топчась рядом, волновался Ухо. – Эй, слышь! Тут что-то неспроста! Гляди на Горчицу, гляди! Куда это она полетела? Летит, как птица, и руки растопырила!

Мальчики осторожно продвинулись ближе. Со сходней до их слуха донесся веселый крик Динки: «Дядечка! Дядечка!..»

Черные глаза Цыгана сузились.

– Эй, стой! Какой же он ей дядечка! Послушаем, что дальше будет! Ишь ты! Тетя, дядя! Да она им дорогу загораживает! Ишь вцепилась в шпика!

– Стой, Цыган! Ведь они ее толкают, сволочи! Пошли, Цыган, пошли на выручку, что ли! – чуть не плача, тащил товарища Ухо.

– А я говорю, стой! Она знает, что делает! Она того железнодорожника спасает – понятно тебе? Мы ей все дело спортить можем.

– Вон отцепилась, руку трет. Да я этой сволочи всю морду разобью! Пошли, Цыган!

Цыган сверкнул на товарища глазами и больно сжал его локоть.

– А я говорю, ни с места! Вишь, потеряли они след, Петров за ней бежит, спрашивает чего-то! Вон она рукой на Рубижовку машет! Понятно тебе? У ней, брат, смекалка что хошь сработает! Ну куда бы мы тут вдрапались? Может, догнать ее, спросить иль не надо?

Советуясь меж собой, мальчики потеряли в толпе Динку, они видели только, как Петров и шпик «с одеялкой» сели в бричку и что есть силы погнали направо, к деревне Рубижовке.

– А того она влево, на хутор послала, понял теперь? Видать, секретный человек… – объяснял товарищу Жук.

Сильный порыв ветра и гром загнали их под крышу станции.

– Ну, теперь где же она? Ведь гроза, молния… Неужели через лес побежала? – жалобным голосом спрашивал Ухо.

– Чего побежала? Она верхом ездит, на лошади быстро… – обходя вместе с товарищами помещение вокзала и заглядывая во все уголки, говорил Жук.

Гроза разбушевалась вовсю. Перрон опустел, на станции тоже было пустынно.

– Переждем дождь да и пойдем домой, – сказал Цыган.

– А она как? – спросил опять Ухо.

– Да что она! Сделала свое представление, да и домой! Ишь ты! Придумала ведь! «Дядечка, тетечка»! Мотя, что ли? Как она его окрестила? – расхохотался Жук.

Ухо, бледно-зеленый от пережитого волнения, вяло улыбнулся.

– Думаешь, легко ей было? Небось все поджилки дрожали. Девчонка все же…

Цыган вдруг посмотрел в окно и дернул товарища. Сквозь стекло, между сбегающими ручьями воды, мелькнули две бегущие через пути фигуры. В одной, накрытой с головой мокрым пледом, мальчики узнали шпика; в другой, со звякающей шашкой на боку, – Петрова.

– Сюда бегут. А ну, Ухо, приткнись к уголку, послушай, об чем они будут говорить, а я приметный, я сокроюсь, – быстро сказал Цыган.

Ухо мгновенно уселся в угол скамьи, опустил на руку голову и, выпятив нижнюю губу, притворился крепко спящим.

Шпик, чертыхаясь, встряхивал мокрый плед, не обращая внимания на спящего мальчишку.

– Черт знает что! Да если б не эта девчонка, то мы уже сейчас держали бы в руках драгоценный материал. Слушай, Петров! Видно, эта гроза на всю ночь. Сейчас уже двенадцатый час… Чтобы завтра чуть свет ты был у меня с бричкой! Дорогу на хутор знаешь?

– Не бывал, ваше благородие! Но найдем, это за паном Песковским. Так, незначительный хуторишко, почти что в лесу. Найдем, не извольте беспокоиться! Там, ваше благородие, у них сосед есть, у господ Арсеньевых, значит. Так сегодня у меня был Матюшкин, подал жалобу, что этот сосед, Ефим Бессмертный, скрывает у себя солдата, а тот солдат на селе народ против войны подучал. Так что, может, и солдата там прихватим! – вкрадчиво говорил Петров. – Матюшкин, он, ваше благородие, отблагодарит…

– Ну-ну! Там посмотрим! Во всяком случае, этому субъекту некуда было деться, кроме хутора. И вообще, по моим сведениям, госпожа Арсеньева только что приехала из Самары, где ее муж отбывает наказание в крепости. Обыск может дать блестящие результаты. Только смотри, Петров, чтобы чуть свет бричка была готова!

Сыщик надел на голову свой плед. Петров, угодливо подправляя бахрому пледа, уступил ему дорогу.

Когда они оба вышли, Ухо протер глаза и кинулся искать Цыгана.