— Ваше Величество… — о боги! А она уже и забыла, как нежно звучит этот голос…
— Патрик. Доброе утро.
Он вскинул на нее сияющие глаза и улыбнулся еще радостней. И тут же, не спросясь, уселся рядом. Отбросив этикет, шут бессовестно заглянул к Элее в тарелку и неуловимым движением руки ловко стащил оттуда кусочек сыра — только бубенчик мелодично звякнул.
— Доброе утро, Ваше Величество! Наконец-то мы с вами хоть поздороваться можем, — весело жуя, шут оглядел ее. — Вижу, родной воздух идет вам на пользу. Вы похорошели.
— Дурень ты! — она сердито фыркнула. — Нашел, чем польстить… Да все местные дамы только и делают, что вздыхают: «Как вы похудели, Ваше Величество, да побледнели!»…
— Ну, побледнели, — пожал плечами Патрик, — так ведь зима. Зато хоть улыбаетесь снова. А то в Золотой я уже забыл, как это выглядит. — Он, будто между делом, умыкнул у Элеи еще пару ломтиков сыра. Ишь ты, какой любитель, оказывается… Она придвинула тарелку к нему поближе — все равно Лиза где-то потерялась, пока ее дождешься, чтобы еще еды подала. Патрик обрадовано налег на угощение.
«Голодный, — с грустью отметила Элея, — и худой».
Днем отчетливо было видно, что Руальдов шут лишь немногим уступал своему королю в худобе. Просто новый костюм для него был умело пошит так, чтобы скрыть это. Мадам Сирень, как всегда, постаралась… а сам Патрик наверняка даже не заметил портнихиных уловок.
— А с тобой-то что не так, Пат? — не удержалась она от вопроса. — Почему такой тощий? Опять болел?
Шут небрежно кивнул. Рот у него был занят сыром.
— Немного, — ответил он чуть погодя. — Да простудился, как обычно. Ничего такого, что стоило бы вашего внимания.
Элея опустила глаза. Он ведь так и не знает… Значит, Архан ничего не стал говорить ему.
Пришла, наконец, служанка с подносом, полным еды. Королева с удовольствием смотрела, как Патрик опустошает миску с кашей. От ее взгляда не укрылось, что вчера вечером он почти ничего не ел, даже когда Давиан почти силком запихивал в него жаркое.
— Нам надо поговорить, Пат.
— Ну, я догадался, — хмыкнул он, зачерпывая ложкой густое варево. — Могли бы и побольше написать. А то я едва не лишился сна, гадая, что у вас случилось.
«Вот болтун», — подумала Элея, не подавая вида, как ее тронули эти небрежные слова.
— Ничего не случилось. Все, что могло, уже произошло. Но… возможно, некоторые вещи еще можно исправить.
Он аккуратно отложил ложку в сторону и пристально поглядел на Элею ясными своими серыми глазами.
— Вы хотите вернуться в Золотую? — ей показалось или в этих глазах действительно мелькнула искорка надежды?
— Нет, Патрик… Я не вернусь. И ты это прекрасно понимаешь, — он печально кивнул, похоже, действительно огорчился. — Но давай, все же, перенесем беседу об этом в другое место. После завтрака я предлагаю тебе немного прогуляться. Ты ведь не был раньше на Островах?
— Был один раз, — удивил он ее, — но совсем маленьким. Мне тогда, пожалуй, еще и семи лет не исполнилось. Я запомнил только корабль и снег. И ярмарку, на которой мы выступали. — Элея никогда прежде не слышала, чтобы Патрик рассказывал о своем прошлом. Может быть, одному Руальду, но тот не делился с ней подобными историями. Он вообще не заговаривал с Элеей о своем любимце, полагая, что королеве это скучно и даже противно. Она ведь приложила все усилия, дабы Руальд убедился в стойкой неприязни своей жены к шуту. — Так что почту за честь.
Элея кивнула.
— Хорошо. Ну, а пока расскажи мне, что было после того, как мы отчалили?
Он пожал плечами, разом посмурнев:
— Да ничего особенного… — Элее не понравилось, как шут отвел глаза.
— Тебе сильно досталось от стражников? — это был почти даже не вопрос.
— Сильно? Нет… Вовсе нет. Я легко отделался. Пара тычков — вот и все, — Патрик сказал это так беспечно, что Элея сразу же почувствовала фальшь. Впрочем, он не выглядел сколько-нибудь покалеченным, значит, действительно обошлось малыми потерями. Хотя, едва ли общение со стражниками добавило шуту здоровья…
Видя, что ему не особенно приятна эта тема, Элея оставила расспросы об Улье. Вместо того она поинтересовалась, как отреагировал Руальд на побег. Патрик подпер щеку ладонью и с тоской поглядел на королеву.
— Ваше Величество, ну что я должен вам сказать? Что он обрадовался? — шут глубоко вздохнул и покачал головой. — Вообще-то он велел мне убираться из дворца. Это если дословно. Но потом почему-то передумал… У него, знаете ли, с головой в последнее время… не так, чтобы очень. Это он только кажется нормальным, а на самом деле — там и демон не разберет, что с ним творится. Он то, вроде бы, совсем уже придет в себя, то опять такое сделает — все только руками разводят. В последние месяцы Его Величество даже не принял участия ни в одном судебном разбирательстве. А почему? Потому, что ему советник запретил. Потому, что наш Руальд утром одно решит, а к вечеру сделает наоборот. Потому, что он догадался отпустить своего клятого братца вместе со всеми рыцарями на юг, когда Золотой нужен был каждый воин! Да чего говорить… — шут махнул рукой, едва не сбросив со стола свою миску. Если быть точнее, миска уже падала, когда он, почти не задумываясь, легко поймал ее и вернул на место.
— Патрик, а кто научил тебя быть таким ловким? — неожиданно для себя спросила Элея. Вопрос сорвался с губ, прежде, чем она успела подумать, стоит ли его задавать. Это было для королевы нехарактерно и заставило насторожиться. А еще Элея испугалась, что Пат сейчас просто отмахнется от нее, и она будет выглядеть полной дурой со своим любопытством. Но шут неожиданно просто отнесся к этому нелепому проявлению несдержанности.
— Да Виртуоз, кто же еще. Мой… — он замялся, не зная, как сказать, — мой наставник. Он научил меня всему, что я умею. Не скажу, будто это получилось просто, но… стоило того.
— Он был жестоким? — предположила Элея, ибо жестокость представлялась ей весьма обычным для артистов делом.
— Н-нет… Нет. Просто строгим.
«А ты, конечно же — слишком ранимым для такого наставника», — безошибочно почувствовала Элея. Она попыталась вообразить Патрика маленьким и невольно улыбнулась — ей представился такой удивительный светлый мальчишка, какой мог бы быть настоящим счастьем для любой матери…
— Что вас развеселило, Ваше Величество?
— Ничего, Патрик. Просто подумала… ты, наверняка, был любимчиком женщин с тех самых пор, как на свет появился.
Он печально улыбнулся.
— Не знаю, Ваше Величество. О моих младенческих годах мне ничего не известно, а все раннее детство я провел в мужском монастыре. Там не было ни одной женщины, которая могла бы мной умиляться, — он негромко рассмеялся, отчего отрешенные лорды дружно вздрогнули и заоглядывались по сторонам, пытаясь понять, что вывело их из дремотного состояния.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});