Читать интересную книгу Послание к Римлянам - Джон Стотт

3. Предопределенность, как говорят, рождает апатию. Ведь, доказывают некоторые, если спасение — абсолютная монополия Бога, а мы в нем не участвуем, тогда рушатся всякие человеческие обязательства перед Богом. Но и это неверно. Напротив, абсолютно ясно, что указания Писания на суверенность Бога ни в коем случае не уменьшают нашей ответственности, но приводят и то, и другое в положение антиномии, то есть очевидного противоречия между двумя истинами, которые, тем не менее, неразрывны. Здесь нет никакого парадокса. Антиномия, в отличие от парадокса, «не строится искусственно; она возникает вокруг нас сама по себе, под воздействием обстоятельств… Мы не можем ее придумать и не можем объяснить ее; избежать ее невозможно, если только не попытаться исказить те самые обстоятельства, которые привели нас к ней»[490].

Хороший пример дает нам учение Иисуса, Который сказал: «Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец…» (Ин. 6:44) и «Но вы не хотите придти ко Мне, чтобы иметь жизнь» (Ин. 5:40). Почему же люди не идут к Иисусу? Потому ли, что не могут? Или не хотят? Единственный ответ, согласующийся с Его учением, может быть таким: «И по одной, и подругой причине вместе, хотя причины эти остаются непримиримыми».

4. Предопределенность порождает самодовольство и антиномизм. Если, рассуждают некоторые, Бог предопределил нас к вечной жизни через спасение, то почему бы нам не жить по нашим желаниям, без нравственных барьеров, не считаясь со священным законом? Павел уже ответил на это в главе 6. Тех, кого Бог избрал и призвал, Он соединил с Христом в Его смерти и воскресении. Умерев для греха, они теперь живут новой жизнью для Бога. И в Других своих Посланиях Павел говорит, что «Он избрал нас в Нем прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним…» (Еф. 1:4; ср.: 2 Тим. 1:9). И действительно, Он предопределил нас быть подобными образу Сына Своего (29).

5. Предопределенность, как думают некоторые, способствует умственной ограниченности, поскольку избранные Богом люди размышляют только о себе. На деле все как раз наоборот. Почему Бог призвал одного человека — Авраама — и одну его семью? Конечно же не для того, чтобы благословить только их одних, но чтобы через них благословить все семьи на земле (Быт. 12:1 и дал.). Точно так же, для чего Бог избрал себе Раба (неясный образ в Книге Пророка Исайи), через которого, как мы видим, Божьи обетования частично уже исполнились в Израиле, но особенно в Христе и Его народе? Ответ: не только для того чтобы прославить Израиль, но чтобы принести свет и справедливость всем народам (Ис. 42:1 и дал.; 49:5 и дал.). Эти обетования не могли не стать огромным стимулом для Павла (чем они должны стать и для нас), когда он отважно раздвигал горизонты своего понимания евангелической деятельности, чтобы включить в нее язычников (напр.: Деян. 13:47; 26:23). Итак, Бог сделал нас Своим собственным народом не для того, чтобы мы стали Его фаворитами, но Его свидетелями, чтобы «провозглашать славные дела Того, Кто вызвал нас из темноты и вывел на Свой чудесный свет» (1 Пет. 2:9 и дал., ПАБ).

Подводя итог нашим рассуждениям, скажем, что, согласно учению о Божественном предопределении, оно порождает смирение, а не высокомерие, уверенность, а не тревогу, ответственность, а не апатию, святость, а не самодовольство, вручает свидетельский мандат, а не привилегию. Конечно, здесь есть проблемы, этого нельзя отрицать, однако они носят скорее интеллектуальный, чем моральный характер.

Очевидно, что мысль Апостола, запечатленная в стихе 29, звучит как наставление. Речь идет о двух практических целях Божьего предопределения. Во–первых, мы должны стать «подобными образу Сына Его». Выражаясь простым языком, мы должны быть похожими на Иисуса. Преобразование наше начинается сейчас и здесь — в нашем характере и нашем поведении, посредством действия в нас Святого Духа (2 Кор. 3:18), но завершится только с приходом Христа, когда мы увидим Его (1 Ин. 3:2 и дал.) и когда наши тела станут похожими на Его славное тело (1 Кор. 15:49; Флп. 3:21). Во–вторых, вследствие нашего уподобления образу Христа, Он станет «первородным между многими братьями», когда Он войдет в семью народа Своего и явится как первенец из воскресших (ср.: Кол. 1:18).

Теперь мы переходим к третьему тезису Павла: А кого Он предопределил, тех и призвал (30а). Призыв Бога — это историческое выражение Его вечного предопределения. Его призыв обращен к людям через Евангелие (2 Фес. 2:13 и дал.), когда оно проповедуется властно и сильно и они отвечают на это послушанием веры. Только тогда мы узнаем, что Бог действительно избрал нас (1 Фес. 1:4 и дал.). Следовательно, евангелизм (то есть проповедь Благой вести), значение которого нельзя недооценивать, ссылаясь на Божье предопределение, является неотъемлемой частью Божьего замысла, потому что он есть единственное установленное Богом средство донести до людей Его призыв и разбудить их к живой вере. Но, естественно, под призывом Бога Павел понимает не обычное приглашение внимать Благой вести, но тот Божественный призыв, который дает жизнь духовно мертвым людям. Часто этот Божий призыв называют «результативным» или «действенным, имеющим силу». Те, кого Бог призвал через Евангелие (30), ничем не отличаются от тех, кто «призваны по Его изволению» (28).

Четвертый тезис: …а кого призвал, тех и оправдал (306). Мощный Божий призыв подвигает слышащих Его к вере, а те, кто уверует, получают оправдание по своей вере, В связи с тем, что тема оправдания верою (см.: первые главы) была уже детально рассмотрена выше, нет необходимости повторять уже сказанное, но следует лишь отметить, что оправдание — это больше, чем прощение или даже принятие; оправдание — это свидетельство того, что мы, грешники, теперь являемся праведниками в глазах Творца, потому что Он Сам даровал нам этот статус праведности, — праведности, которая фактически есть праведность Самого Христа. И оправдываемся мы перед Богом только нашим единением с Ним, только если мы «во Христе» (Гал. 2:17). Он Сам стал нашим грехом, и теперь мы можем стать праведными Его праведностью (2 Кор. 5:21).

И, наконец, пятый тезис: …а кого оправдал, тех и прославил (ЗОв). Павел уже несколько раз употреблял слово «слава». Преимущественно, это слава Бога, отражение Его величия и великолепия, которых лишены все грешники (3:23), но которым радуемся мы в нашей надежде, в нашем ожидании воскресения (5:2). Апостол обещает нам: если мы разделяем страдания Христа, мы разделим и Его славу (8:17); придет время, когда все творение будет освобождено для принятия славы Божьих детей (8:21). Поэтому он говорит: «а кого оправдал, тех и прославил». Нам предназначено обрести новые тела в новом мире, причем, и наши тела, и этот новый мир будут преобразованы присутствием Божьей славы.

Многими толкователями отмечается, что в стихе 30 между «оправданием» и «прославлением» отсутствует «освящение». Однако можно почувствовать его присутствие, когда речь идет об уподоблении нас образу Христа и когда процесс освящения ощущается как необходимое условие нашего прославления. Ибо «освящение — это начало славы; вхождение в славу же — это завершение освящения»[491]. Более того, это заключительное обетование настолько реально и несомненно, что Апостол здесь, как и выше, употребляет глагол прошедшего времени совершенного вида, будто говорит об уже совершившемся событии, что собственно и представляют собой четыре вышеприведенных тезиса. Этот случай называется «пророческим прошедшим» временем. Джеймз Денни пишет, что «прошедшее время глагола в последней фразе стиха поражает. Это самое смелое предвидение веры из всех новозаветных обетовании» [492]. Приведем в конце еще раз все пять несокрушимых апостольских тезисов. Итак, Бог неизменно осуществляет Свой план спасения от одного этапа к другому: от берущего начало в вечности предузнавания и предопределения, через пронизывающий всю историю человечества Его призыв к оправданию грешников, к прославлению Его народа в будущей вечности. Все это подобно цепи из пяти звеньев, единство которых нерушимо.

в. Пять вопросов, не имеющих ответов (31—39)

Последние девять стихов главы 8 Павел начинает с той же формулировки, которую он уже использовал трижды (6:1, 15; 7:7): Что же сказать на это? (31а). Другими словами, в свете уже преподнесенных им выше пяти истин (28) и пяти тезисов (29—30) — «Что же еще осталось сказать?» (ИБ). Ответом Апостола на этот вопрос являются пять других вопросов, поставленных им ниже, на которые он не дает ответа. Охваченный страстным порывом, духовным вдохновением, он обращает их в пространство. Он бросает вызов всем и вся на небесах, на земле или в преисподней, призыв дать ответ и на эти вопросы, и на попытки опровергнуть истину, в них содержащуюся. Но ответа нет. Его нет, потому что никто и ничто не может повредить народу, коего заранее возлюбил Бог, предопределил его и призвал к Себе, оправдал и прославил.