Читать интересную книгу Тысячелетие вокруг Каспия - Лев Гумилев

Ось пассионарного толчка прослеживается на 45–48 градусов северной широты, а длина ее невелика: от Тихого океана до меридиана Байкала — около 100 градусов восточной долготы. На этой полосе лежат два ландшафтных региона: темнохвойные горные леса, на склонах Сихоте-Алиня, и широколиственные дубовые и грабовые леса по берегам рек: Амура, Сунгари и Уссури. Здесь обитали бурые медведи, тигры, лоси, зубры, бобры и огромные количества разнообразных птиц, от глухаря до кедровки, иволги и райской мухоловки. Влажность высокая: от 500 до 1000 мм в год.

Это был просто край древней оседлости. Издавна жители здесь сеяли просо и пшеницу, разводили свиней, содержали лошадей, но не коров и овец,[434] ибо в тайге мало мест для пастбищ. Предки чжурчжэней китайцами назывались — сушэнь, уги, мохэ, но это был один и тот же этнос — маньчжуры. Во время танской агрессии VII в. они поддерживали корейцев, и столь мужественно, что китайцы казнили всех захваченных пленников. Однако подчинить себе мохэ китайцы не смогли. Это сделали кидани в Х в.

Надо полагать, что двухсотлетнее подчинение чжурчжэней иноземному завоевателю знаменует даже не фазу надлома, а обскурацию или, образно говоря, излет древнего импульса пассионарности, а их взлет в XII в., почти одновременно с монголами, — виток этногенеза.

Если бы не этот пассионарный взрыв, мы, вероятно, не знали бы ныне названий монгол и маньчжур, ибо щупальцы китайской цивилизации через химеру киданьского царства — империи Ляо высосали из этих этносов все соки. Юношей ловили и продавали на тяжелые работы, девушек помещали в гаремы, как прислугу, мужей и стариков убивали.

Но когда вспыхнула пассионарная энергия, вождь чжурчжэней Агура в 1116–1125 гг. сокрушил Кидань, а затем ответил на нападение южных китайцев таким ударом, что в 1141 г. империя Сун. заключила позорный мир, уступив чжурчжэням весь Северный Китай.

Захватив Северный Китай по р. Хуанхэ, чжурчжэни просто переместили передний край войны на юг, но не смешались с покоренными китайцами.

Обилие китайских вещей в чжурчжэньских городищах Маньчжурии указывает не на проникновение китайской культуры, а только на обилие военной добычи. Несмотря на то, что чжурчжэньские цари именуются в китайских хрониках — династией Цзинь (буквальный перевод слова «Алтай» — золото), китайцы XII в. эту династию рассматривали как иноземную и враждебную и не прекращали борьбу против «варваров».

Если можно говорить о каком-то подчинении китайской культуре южных киданей, то в отношении чжурчжэней такого вопроса даже возникнуть не может. Чжурчжэньская культура была наследницей ряда археологических культур Приморья и имела происхождение, совершенно независимое от Китая.[435] Но это и не означало ее родства со степной культурой монголов. Монголы были так же далеки от чжурчжэней, как последние от китайцев, что определило расстановку сил на Дальнем Востоке на 800 лет вперед.

Завоевав Северный Китай, чжурчжэни-Кинь совершали планомерные набеги на Степь, убивали мужчин и стариков, а женщин и детей продавали в рабство на плантации Северного Китая. С 1141 г. «через каждые три года посылались войска на север для истребления и уничтожения (татар). До сих пор китайцы все помнят это (и) говорят, что лет двадцать назад в Шаньдуне и Хэбэе, в чьем бы доме не были татарские дети, купленные и превращенные в маленьких рабов, — все они были захвачены и приведены войсками».[436]

И вдруг все изменилось в тридцатых годах XII в. у монголов появились и богатыри, и руководители куреней, и талантливый вождь — Хабул-хан. Сначала активных людей было мало, но число их росло, и к концу века Монголия превратилась в котел, кипящий страстями.

И как только пассионарность возросла до оптимума, монгольские женщины перестали пополнять гаремы чжурчжэньских вельмож и китайских богатеев, а монгольские мальчики — гнуть спину на рисовых плантациях Шаньдуна и Хэнани. Появилась позитивная сила, спасшая этнос монголов от гибели. Так начался новый пассионарный взрыв, новый зигзаг истории в Великой степи.

ГЛАВА X

ХРОНОСОФИЯ

79. Легенда к синхронистической таблице

Простая хронологическая таблица, обычно прилагаемая к историческим сочинениям, как правило, является пособием для запоминания фактов, что не исчерпывает возможностей хронологии, как вспомогательной исторической дисциплины. Прежде всего, пропадает наглядность, затрудняется сопоставление разных историко-социальных процессов, а равно и этногенезов в различных регионах. Вместо этого читателю предлагается список датированных событий, неизбежно выбранных произвольно, причем значение отмеченных событий всегда различно: мелочи перемешаны с переломными датами, из-за чего не виден масштаб явлений. Это весьма снижает уровень восприятия истории читателем, даже очень внимательным.

Принцип синхронии, наоборот, позволяет представить ряды последовательных событий тем же способом, каким географ составляет карту, с той лишь разницей, что, наряду с топоосновой, учтена темпооснова — абсолютная хронология от н. э. Здесь важны и «пустые» места, так как они показывают периоды, в которые исторических событий не было, т. е. пассионарность этносоциальной системы находилась в равновесии, иными словами, время было спокойным.

Разумеется, синхронистическая таблица не может заменить текста, в котором события изложены подробно, а связи между ними обоснованы. Но таблица на это и не претендует; она лишь дополняет текст и служит фундаментом для диахронии, о которой речь пойдет особо. Наша синхронистическая таблица построена по региональному принципу и не отражает ни политической, ни культурной, ни этнической географии, хотя последняя является искомой величиной.

Графа 1 — абсолютная хронология, для удобства пользования разделенная на десятилетние отрезки.

Графа 6 — описание изменений степени увлажнения в Великой степи и пассионарных толчков, так как последние тоже явления природы.

Графы 2, 3, 4 и 5 — перечень значительных событий, корреляцию коих с природными феноменами предстоит показать, ради чего таблица построена предельно компактно и объединены в одну графу 5 Центральная Азия, Сибирь, Восточная Европа. Это будущая территория России и Монголии, за исключением Кавказа и Средней Азии, которые в указанный период — 230 г. н. э. — 1225 г. н. э., — примыкали к другим регионам: Византии и Леванту (Ближний Восток), границы коих за тысячелетие менялись.

Графа 2 — Западная Европа, Римская империя, варварские королевства и романо-германский комплекс с польско-венгерской окраиной.

Графа 3 — Византия с православными сателлитами.

Графа 4 — Левант. Это условное название группы стран: Ирана, Аравии и Северной Африки. С VI в. сюда подключились завоеванные арабами Испания, Согдиана и Закавказье.

Отмеченные натяжки вызваны необходимостью сделать таблицу краткой и наглядной. Дробное деление внесло путаницу, для избежания которой все вопросы этнокультурных контактов вынесены в текст. Отсутствие графы «Китай» восполнено подробными указаниями на столкновения хуннов, тюрков и уйгуров со Срединной империей, а ограничение хронологии 1115 г. оправдано концом хуннского витка этногенеза и началом монгольского периода, заслуживающего отдельного исследования.

80. Синхронистические таблицы

Синхронистическая таблица трех веков до н. э.

Синхронистическая таблица нашей эры

81. Диахрония как принцип

Синхронистический подход позволяет собрать большой и необходимый материал по этнической истории. Но это лишь подготовительная работа для главной задачи этнологии диахронного сравнения процессов этногенезов. Поэтому начнем отсчет не от того или иного — условно принятого за начало летоисчисления года, — а от момента рождения, точнее, зачатия этноса. Понятно, что у каждого из известных этносов такой момент индивидуален. А совпадают они, как и у людей, лишь в тех случаях, когда этносы являются ровесниками, то есть вызваны к жизни — этногенезу — одним и тем же пассионарным толчком. Начальную точку отсчета — см. пассионарный толчок, или микромутацию трудно датировать, так как современники ее не замечали, а связывать с космическими явлениями еще не умели. Но когда первое поколение пассионариев-мутантов начинает действовать, современникам еще невозможно заметить в их активности начало грандиозного почти полуторатысячелетнего процесса. Так, римляне не обратили внимания на рождение в 5 г. до н. э. плеяды пассионариев (точнее, на события 30-40-х гг. до н. э., связанные с деятельностью этой плеяды), были удивлены вспышкой фанатизма в Иудее в 65 г. и Дакии приблизительно в то же время, и лишь около 155 г., после апологии Юстина мученика, поняли, что существует особая «порода людей» (как считал философ — друг Лукиана Цельс), то есть христианские общины-консорции, как самостоятельный феномен, выросший в последующий период — II–IV вв. — в суперэтнос — Византию. Византийский этногенез — редкий случай, когда благодаря церковной истории мы можем ретроспективно определить точную дату толчка. В других случаях она вовсе неуловима.