Читать интересную книгу В потоках западного ветра - Гран Саша

– Но я не поверю, что ты не мог открыться другим. Глядя на тебя сейчас, такого тактильного и без каких-либо правил приличия в голове, действительно сложно подумать, что когда-то было не так.

– Что?! Без правил приличия? Ты думаешь, что я совсем дикарь? – мгновенно отреагировал он. В ее глазах была насмешка, и вампир снова оцепенел. – Ты… только что подшутила надо мной?

Вот уж точно он не ожидал, что такой серьезный человек, как Рин, когда-то умудрится подшутить над ним.

– Ты вроде бы собирался отвести меня обратно к Мии и Мире. Или останешься здесь любоваться природой и рассуждать о жизни? – Она прошла мимо Джека.

– Вот ведь чертовка… ну погоди, я тебе еще покажу, как надо мной шутить, – угрожающе улыбнулся он, догоняя ее.

Глава 23. Затишье в ожидании

Две девушки напряженно ждали их в хижине. Мира боялась того, что что-то пойдет не так во время разговора и обстановка только ухудшится.

А Мия боялась, что не сможет найти подходящих слов.

Неожиданно они услышали быстрые шаги за окном, а затем дверь резко отодвинулась.

В ней показался Джек. По виду он был в своем обычном настроении – полувеселом-полусерьезном. За ним они приметили силуэт жрицы, которая выглядела непривычно. Девушка опустила голову и смотрела себе под ноги, да и двигалась как-то скованно.

Почти тут же в нос эльфийке ударил запах крови, и она сразу помчалась вперед, отталкивая вампира и хватая жрицу за руки.

– Рин! У тебя снова рана открылась? Этот засранец виноват?!

Та изумленно уставилась на нее, не веря своим глазам и ушам.

– А… я…

– Ничего не говори и садись, я исцелю тебя!

Настойчивость Мии не дала жрице времени подумать о происходящем. Ее насильно усадили за стол, сняли с нее верхний халат и начали разматывать бинты.

– Джек! Когда ты говорил, что приведешь ее обратно, я рассчитывала, что ты не будешь груб! У нее свежая глубокая рана на руке! – продолжала ругаться целительница. Вампир закатил глаза.

– Ладно-ладно, извиняюсь. Я виноват, довольна?

– Ты не у меня должен прощения просить, а у Рин! У нее же рана открылась, а не у меня! Рин, только скажи мне, я ему устрою за такие выходки!

Девушка продолжала непонимающе смотреть на Мию, слегка приоткрыв рот. По ней было ясно, что она не ожидала такого поведения от эльфийки после того, как подвергла ее брата огромной опасности. Она опустила глаза в задумчивости и напряжении.

Когда эльфийка размотала бинты, она увидела рану, которую Рин получила при спасении Хиро. Издали рана казалась, конечно, серьезной, но сейчас, вблизи, выглядела еще страшнее.

И не только она. Внезапно Мия заметила кучу мелких и крупных шрамов и порезов на оголившихся руках жрицы. Они были получены в разное время и разными способами.

Но их количество заставило целительницу задрожать.

– Рин… почему на твоем теле так много… шрамов?..

Джек и Мира тоже обратили на это внимание и ошеломленно замерли. По какой-то причине они заметили их только сейчас. Видимо, там, в домике, в котором она сидела вместе со своими соучениками, было слишком слабое освещение.

– Это? – Рин осмотрела свои руки. – Я ведь солдат. А у солдата всегда будет много старых шрамов.

– Но… разве у вас в армии нет целителей? Почему остались шрамы?.. – В глазах Мии появились жалость и боль. Жрица вздохнула.

– Магия целителей ограничена, особенно если речь идет о расе людей. Во время боев ее хватает, лишь чтобы залечить самые опасные раны. Все, что касается переломов, царапин и ссадин, лечат старыми способами с помощью швов, мазей и бинтов.

– Это, наверное, очень больно. – Эльфийка опустила голову.

– Нет. Бывают травмы и больнее. Они называются душевными, – покачала головой Рин. – Для меня шрамы – это напоминания, оставленные на моем теле, о том, что я все еще недостаточно сильна. Например, вот эти…

Она указала на правое предплечье, где был довольно глубокий темный шрам от раны, которую явно зашивали несколько раз. Да и по всей руке не было видно чистого места.

– Их я получила во время осады Великого Храма шесть лет назад. Тогда руку почти разодрали, она была сломана в пяти местах. Но в то время меня заботило не столько состояние руки. Тогда я потеряла нечто большее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Все трое догадались, о ком она говорила. В тот день умерли Амира и мама Рин. По сравнению с такими потерями раны на руке покажутся не такими серьезными.

– Вот эту рану я получила во время зачистки вокруг демонического портала четыре года назад. – Она указала на небольшой шрам на внутренней стороне левого предплечья. – Это сущая мелочь, но она напоминает мне, что в той битве погиб один из послушников нашего пика.

– Значит, ты помнишь, откуда у тебя все шрамы?.. – удивленно спросила обливи. Жрица кивнула. – Удивительная… память.

– Это часть меня, так что ничего такого, – вздохнула Рин.

– Но ты ведь девушка, – хмуро сказал Джек, сжав кулаки.

– На войне нет понятий «женщина» и «мужчина». Есть только те, кого будут помнить как жертв, те, кого будут восхвалять как героев, и те, кого будут проклинать, – ответила она. – А кем окажешься ты, зависит лишь от тебя и того, насколько ты силен.

Повисла неловкая тишина. Девушка все никак не могла понять, почему маги так отреагировали на шрамы. Для нее это было обычным делом, ведь она часто сражалась. Но, кажется, для них это было чем-то запредельным и ужасным.

Когда жрица подняла глаза на Мию, ее сердце буквально замерло. Потому что эльфийка плакала.

– Ты… Мия… почему ты?..

Миямото Рин всегда терялась, когда люди рядом с ней начинали плакать. Она избегала слез как огня и не знала, что сказать или сделать, поэтому запаниковала.

Внезапно Мия бросилась ей на шею, буквально вжимаясь лицом в плечо.

– Рин! Больше никогда, слышишь! Никогда не говори о таком как о пустяке. Ты солдат, но прежде всего – человек! А получать раны всегда больно. Прекрати геройствовать, прошу тебя!

Рин замерла в изумлении.

– Почему ты плачешь?.. Это ведь не твои раны…

– Неважно! – Мия тут же оторвалась от ее плеча и уставилась ей прямо в глаза. – Рин, я хочу быть твоим другом. И я хочу узнать тебя настоящую. Пожалуйста, прекрати делать вид, что тебе не больно… Это ведь наверняка было ужасно больно… потерять дорогих людей, постоянно калечиться на поле боя… ты же не бездушное оружие для истребления вампиров. Почему ты, что стала посланницей мира… должна так страдать?..

Рин не верила своим ушам.

– Страдать?..

Она никогда не считала все, что с ней происходило, страданиями. Для нее все невзгоды и вся боль, что она пережила, были либо наказанием, либо испытанием, которое нужно пройти с гордо поднятой головой.

Но сейчас Мия сказала, что все ее прошлое – лишь страдание.

Жрица не могла этого понять. По крайней мере сейчас. Она хотела было что-то сказать, но неожиданно Мия зарыдала с новой силой.

– Рин, прости меня… я уже начала думать, что это ты виновата в том, что мой брат почти пострадал… я… он мой единственный братик… я не хочу потерять его так же, как потеряла папу… но ведь ты спасла его… и получила такую рану… я… я… я такая…

Она пыталась закончить фразу, но подступающие слезы не давали ей более произнести ни слова. Жрице не пришлось долго думать, что та пыталась донести.

Вероятно, эльфийка уже долго сдерживала истерику.

Рин увидела в ее состоянии отражение себя. В последний раз она дала волю рыданиям шесть лет назад, когда на ее глазах вампиры разорвали Амиру на части. После этого лишь один раз она пустила слезу – когда сама стала Амирой.

Это был последний раз, когда Хигая Казуха и Миямото Го увидели слезы дочери Первого Сенатора.

Они остались глубоко внутри нее.

Девушка опустила голову и глубоко вздохнула.

– Простите меня.

Мира и Джек тут же подняли головы и посмотрели на жрицу. Даже Мия резко прекратила рыдать.

– Простите меня, что я подвергла Хиро опасности. – Слова, исходящие из самой глубины души, давались этой непробиваемой девушке с трудом. Но после разговора с вампиром, кажется, она все же поняла, в чем ценность этих на первый взгляд простых фраз.