Он раздал сок.
— Ну что, сначала шашлык пожарим, а потом пойдем купаться, или сначала купаться, потом шашлык?
— Сначала купаться, обжираться потом — сказала Зинка, встала и пошла к морю. Ленка и Юлька сомневались, но Макс им слегка помог, сказав — идите, я сейчас догоню, багажник закрою, там мясо, еще мухи налетят. — Когда Макс спустя минуту повернулся, все трое уже плескались в воде.
Вечером, когда солнце готовилось окунуться в море, разомлевшая от плотного ужина и выпитого за день вина четверка, уже одетая, но все так же босая, сидела в беседке и наблюдала за пейзажем.
— Ну прямо коммунизм какой-то. — прервала сытое молчание Зинка. Вот так и в будущем ведь когда-то будет — каждому по потребностям. Своя индивидуальная беседка на берегу теплого моря. И куча всяких вкусностей. И машина, и магнитофоны, и все что душе угодно. Ты, Эдик, что думаешь по этому поводу?
— Тебе честно или правду? — лениво ответил Макс. — Не будет никакого коммунизма. Коммунизм — это религиозное учение о рае не где-то там на небесах, а на земле. И пока в этом учении имеется устаревшее определение «по потребностям», этого рая не достичь никогда.
— Почему? Производиться всего будет столько, что всем достанется, сколько бы не хотелось.
— Нет, всегда будет чего-то не хватать, вот посмотри — идет премьера в Большом. А желающих ее посмотреть вживую гораздо больше чем мест в зале. Значит кому-то не места не достанется. Всё — потребности каждого не удовлетворены. Или кто-то хочет квартиру в Москве, на пятом этаже с видом на памятник Пушкину. А таких желающих много, больше чем таких квартир. Мелочи конечно, но дьявол в мелочах. Формулировку хотя бы надо менять, иначе никак не построить. Как менять — хотел бы я знать, но не знаю. Люди должны измениться, просто материальной базы любого уровня для коммунизма совершенно недостаточно. Да они и изменятся, как изменится само общество при построении этой самой материальной базы. Например, я уверен, что институт семьи отомрет.
— Как это? — живо заинтересовались девчонки.
— Ну вот зачем семья была раньше? Потому что женщине одной не прокормиться, а мужчине, если питаться в харчевнях, тоже. Да и без семьи дети с голоду померли бы и вымерло бы человечество. Сейчас — примерно то же самое. Дети конечно с голоду не помрут, мать и себя прокормит и детей, общество помогает. Но тоже плохо без семьи, какие-то траты одному не потянуть. И вот смотрите — живут двое, прописаны в одной однокомнатной квартире, хорошо живут, дружно. Но вот поругались — и все равно живут. Потому что — кто уйдет и куда? Где ушедший жить будет то? Куда он свою половину имущества перенесет? Вот и живут дальше, мирятся, ссорятся, снова мирятся. Это их квартира мирит, пусть она в этом примирении не самое главное, но хоть на 5 %, но мирит.
А вот построят ту самую материальную базу. Поругались — ушел, тут же получил другое жилье, недостатка в нем нет. Могут и не помириться уже. И дети от недостатка родителя тоже материально не пострадают — все даром, бери сколько надо. И рухнет институт брака, рухнет обязательно.
— Ну, Эдик, это ты наверняка неправ. А как же любовь?
— Любовь — это любовь, а семья — это семья. Всегда так было, и всегда так будет, пока ЗАГСы не закроют за ненадобностью. Любить можно нескольких, одинаково или по-разному, а семья она пока всего одна и может образоваться не только по любви, а по расчету. Экономическая ячейка общества, или как там правильно, согласно всеобщего учения?
Девчонки все равно были не согласны.
— Ладно, давайте тему закроем, все равно вы все замуж хотите и поэтому никакой логике не поверите. Давайте лучше музыку послушаем, потанцуем.
— Не хотим мы замуж — возразила Юлька.
— Хотите, хотите и я даже знаю за кого. Вон Зинка, та действительно не хочет, она сама мне сказала. Пока материальную базу коммунизма не построим, говорит, никакого замужества!
— Да, не хочу — вдруг обиделась Зинка. — А вот эти двое, наоборот. Им невтерпеж. Им и в шалаше рай — Зинка кивнула на палатку.
— Ладно тебе, хорош злиться — примирительно сказал Макс. — Я и без всяких там загсов вас всех люблю. Пойду музыку поставлю.
Музыка примирила. Под быстрый ритм диско можно было трястись хоть вдесятером. Да и медленные композиции сами собой превратились в какой-то сложный общий танец, в котором Макс доставался всем по очереди.
Музыку Макс подобрал заранее, вчера вечером. Он как-то поинтересовался у грэйва, есть ли в этом мире его любимые исполнители, назвал их. Грэйв нашел только троих. Правда, в 1977-м они еще ничем себя не проявили, петь начнут только в будущем. Макс тогда поставил себе галочку и вот вчера, составляя плейлист, разбрасывая песни по кассетам, вспомнил и, выведя на экран полный каталог песен первого из троих, обнаружил, что это Кристовский, всегда одетый с иголочки Кристовский, один из его самых любимых. Песни, конечно, были незнакомые, но такие же по стилю исполнения. Макс увлекся прослушиванием и вот, нашел такую, которая существовала в обоих мирах. И сейчас она звучала с кассеты, соответствуя моменту и навевая грусть
— … нас закутало неизвестностью. Здесь так долго друг друга искали мы, и конечно пропали без вести. Проститься нету сил… — пел Кристовский
— А может взять, да и рассказать им часть правды? — думал Макс — Нет, нельзя, когда мои художества вскроются, их трясти начнут, а в том, что профессионалы все выпытают, даже без физических пыток, сомнений нет. Один укол и у тебя уже словесный понос… Или взять девчонок к себе? А как же их родители, их что, тоже? А что делать с любимыми родственниками, с друзьями?
— … Умирали давно понемножку мы, и, наверное, было спасением проститься. Нету сил, закрываю, я глаза закрываю… — пел Кристовский
Когда песня закончилась, Макс налил всем по бокалу вина, быстро выпил свой и, улучшив момент, незаметно удалился. Залез в палатку и почти моментально заснул.
Утром Макс, хотя и ложился с самого краю, почему-то оказался между Зинкой и Ленкой. Осторожно выбравшись из палатки, Макс пошел к машине, достал большой бокал холодного кваса, выпил, достал другой и пошел с ним к столу. Магнитофон молчал. Макс, чтобы не продолжать вчерашние размышления, подключил наушники, вызвал из памяти грэйва второго любимчика из своего мира, Митяева, и включил первую попавшуюся песню. Полностью смысл слов не лез в голову, размышления над отдельными фразами мешали полному восприятию.
— «…он по стране катил неспешно, где умирал вождь за вождем…» — Да, старенькие нынче в стране вожди. Вот если бы…
Размышлениям Макса не удалось развернуться. Подкравшаяся Зинка стянула с Макса наушники, поднесла поближе к своим ушам и чуток послушала
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});