Нет, не все оказалось просто. Слайдис, подвергнутый допросу, охотно признался, что имел сообщника. Аквинт усомнился. Один из способов отвести от себя тяжесть обвинения – свалить все на кого-нибудь другого, даже если этот кто-то на самом деле не существует. Однако Слайдис дал подробное описание внешности этого человека и даже назвал адрес его квартиры. По-видимому, карлик проследил, куда тот ушел, после одного из его приходов в мастерскую. Вероятно, он поступил так затем, чтобы в случае поимки не стать единственным обвиняемым в подделке денег.
Слайдис признался, что наштамповал невероятное количество фальшивых купюр. Одним богам было известно, сколько бумажек они вдвоем пустили в оборот. По сути, теперь все марки в Каллахе совершенно обесценились. «Вообще эксперимент с их выпуском с самого начала был сомнителен», – думал Аквинт. Но уж это не его сложности, а Джесила.
Слайдис уверял, что никакой другой преступной деятельностью не занимался. С одним исключением. Он еще изготовил для своего сообщника гражданский пропуск на выезд.
Фелькский комендант, естественно, разъярился. Он послал солдат арестовать «сообщника» – но тот исчез со сцены, избежав задержания и убив при этом солдата. Теперь он был на свободе, где-то в Каллахе. Аквинт не знал его имени и мог пользоваться только описанием, полученным от Слайдиса. В комнате неизвестного нашли лишь один необычный предмет – музыкальный инструмент, именуемый меллиглос.
Пока расхлебывали всю эту кашу, возникла еще одна загвоздка.
Кому-то в комендантской управе наконец-то пришло в голову обратить внимание на доклады о порче имущества, которые Аквинт запросил в первые же дни пребывания в городе.
Порча заключалась в том, что на стенах и дверях домов выжигались знаки – те, которые заметил Кот. Круг, перечеркнутый чертой. Джесил пригласил Аквинта, чтобы спросить, значило ли это что-то для Внутренней безопасности.
Аквинт хотел придержать эти сведения до тех пор, пока не придумает, на что их употребить. Но сейчас они могли пригодиться хотя бы для укрепления его авторитета. Джесил проявил уважение к нему, обратившись с таким вопросом. Пора было извлекать выгоду.
– Господин комендант, – серьезно сказал Аквинт, – это знак подпольного союза, дело которого я расследую.
Жесткое лицо фелькского коменданта исказилось гневом:
– И почему же вы не поделились со мною этой информацией?
Аквинт встретил атаку не дрогнув.
– Потому что не отчитываюсь перед вашим ведомством, комендант. Ваши владения – Каллах. А мои полномочия распространяются на всю империю, и моим непосредственным начальником является лично лорд Абраксис!
Он был горд своей хитрой речью – особенно потому, что она подействовала. Джесил остыл. Однако ровно через час после этой беседы комендант распорядился уничтожить по всему городу все знаки, таинственно возникшие во время Лакфодалмендола. Несомненно, это красноречиво свидетельствовало о том, в каком расстройстве чувств находится комендант. Солдаты гарнизона сорвали двери и срубили деревянные столбы всюду, где потребовалось, чтобы выполнить этот приказ. Джесил велел также проследить за более строгим выполнением оккупационных законов, в том числе и за проведением публичных экзекуций над нарушителями.
Затем произошло убийство и началась свистопляска.
Когда эта новость распространилась среди войск, гарнизон в полном составе вышел на улицы. Солдаты врывались в дома, хватали людей. В этом не было ни смысла, ни цели. Они хотели найти убийцу своего соратника, но не проявляли ни сдержанности, ни методичности. Джесил сумел удержать патрули от дальнейшего произвола – но только после того, как злополучным горожанам неоднократно были нанесены серьезные увечья.
С тех пор прошло несколько дней, и теперь фелькские солдаты производили систематические обыски уже без излишней жестокости. Кольцо постов вокруг Каллаха стало еще туже. Ни одна душа не смогла бы выбраться из города, разве что при помощи магии Переноса, но это было маловероятно. Все выданные пропуска для гражданских лиц были объявлены недействительными – на всякий случай, потому что Слайдис, без сомнения, изготовил весьма убедительную копию для своего сообщника.
– Вы теперь жалеете? – спросил Кот как-то раз, совершенно некстати.
– О чем? – буркнул Аквинт; он был не в настроении, и вечная воркотня друга его злила.
– О том, что захотели что-то обнаружить?
– Я никогда ничего не… – начал Аквинт, но осекся.
Конечно, Кот прав. Он хотел чего-то такого. Он даже благодарил богов за то, что послали смутьяна в Каллах, тем самым упрочив положение Аквинта как агента Внутренней безопасности.
– Заткнись, парень, – буркнул он.
Сложность заключалась в том, что обстановка могла оказаться слишком сложной для него. Он мог не справиться… хотя Аквинт так и не выяснил достоверно, есть ли здесь настоящие смутьяны. Пока он знал только одно: что некий безымянный субъект подсказал переписчику идею подделки и дал денег для ее осуществления. И этот «второй» при попытке его арестовать убил фелькского солдата.
Но он мог совершить убийство исключительно под влиянием возбуждения или страха. Этот тип мог так отчаянно бояться ареста, что совершил убийство, даже не желая того.
Итак, они не имели для рассуждений никакой иной отправной точки, кроме аферы с подделкой денег, где число злоумышленников равнялось двум. Отсюда трудновато было вывести подготовку восстания против Фелька. Это лишь значило, что два жадных и изобретательных человечка наделали кучу фальшивых купюр. Откровенно говоря, Аквинта восхитила такая выдумка.
А что касается перечеркнутых кругов, то они могли означать, что угодно. Может, кто-то просто так забавлялся или любил портить дерево – и ничего более.
Аквинт и Кот вернулись на квартиру. Они провели долгий и утомительный день в бесполезных поисках. Аквинт так вымотался, что не мог даже радоваться роскоши своего жилища.
– Слушай, Кот, – сказал он, улегшись на диван и закинув ноги на спинку, – если наш таинственный тип заказал поддельный гражданский пропуск, значит ли это, что он уроженец Каллаха и хотел обеспечить себе выход из города, если тут ему станет слишком жарко… Или он появился здесь после того, как началась оккупация?
– С чего бы это он вдруг появился? – спросил Кот из мягкого кресла, где он свернулся клубочком.
– Ну… Мы вот, скажем, вернулись в Каллах.
– Точно. Но мы – лояльные, достойные граждане Фелькской империи, – сказал парень лукаво. – Не знаю, кто этот тип, но он не из Фелька!
Аквинт устало кивнул. Он никогда не любил слишком тяжелой работы. Но вдруг его осенило:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});