цикл семи труб.
Сопоставление бедствий в видениях цикла семи труб и цикла семи чаш с Египетскими казнями
*Образ большой горы, пышущей огнем, некоторые толкователи трактуют как образ, навеянный Иоанну геологическими катастрофами, которые в то время сотрясали средиземноморский мир.
**Сходный образ «горьких вод» присутствует в книге пророка Иеремии – Бог говорит, что за идолопоклонство израильский народ понесет наказание: «Накормлю их, этот народ, полынью, и напою их водою с желчью» (Иер 9:15).
*«Саранча, как вы помните, тоже входит в казни Египетские, и впоследствии библейские поэты и пророки не раз прибегали к символу саранчи как знаку божественного гнева. Это вполне понятно, потому что человек не мог остановить саранчу: она двигалась как неотвратимое полчище, оставляя за собой пустыню. А здесь саранча, будучи сама по себе страшным бедствием, приобретает характер мистического нашествия (см. Откр 9:7–9). В книге Исхода (Исх 10:12–15), в рассказе о казнях Египетских, саранча – насекомое вполне реальное, а в книге пророка Иоиля – уже как бы полуреальное (Иоил 1:6; 2:5). С одной стороны, это насекомые, нападающие на поля и несущие голод, с другой – о них говорится как о войске сатанинском, как об ангелах мщения, которые посланы на грешную землю». – Мень А., прот. Читая Апокалипсис.
Две основных цели бедствий, происходящих в цикле труб
Бедствия цикла труб можно интерпретировать в рамках двух смысловых линий. Целью бедствий в видениях труб можно считать:
1. возмездие за грехи и защиту праведников, то есть Бог активно являет Свое присутствие в мире, подобно Египетским казням, и осуществляет праведный Суд над злом;
2. Бог попускает, чтобы зло было явлено во всей его неприглядности. Раскрытие последствий зла направлено к тому, чтобы «живущие на земле» прозрели, увидели значение Бога для мира и пришли к покаянию. Подобную смысловую двойственность – Бог активно действует или Бог попускает – мы уже обсуждали в уроке 6, когда говорили о бедствиях, возвещаемых апокалиптическими всадниками.
Первое толкование: бедствия цикла труб – возмездие за грехи, осуществляемое Богом как Судией
Первая смысловая линия как бы лежит на поверхности; она вытекает из видения пятой печати. Мученики, пострадавшие за «свидетельство Иисусово», взывали к Богу:
«Когда, Владыка Святой и Истинный, станешь судить Ты и взыщешь за кровь нашу с живущих на земле?» (Откр 6:10 КУЛ). И цикл труб показывает, как Бог начинает проявлять Свое владычество над миром – Бог говорит «нет» злу, распространяемому людьми. Ответ Бога начинается с грозных знамений в природе. Почему воды обращаются в кровь? В тексте Апокалипсиса звучит известный ветхозаветный закон воздания – «за то, что они пролили кровь святых и пророков, Ты дал им пить кровь: они достойны того» (Откр 16:6)[263].
Тема явления Бога как Судии также предполагается выражением «произошли голоса и громы, и молнии и землетрясение» (Откр 8:5). Указание на «громы, молнии, землетрясения» присутствует в видении престола Откр 4 и появляется в начале и конце «седмеричных» циклов печатей, труб, чаш. А после гласа седьмой трубы звучит «программное» высказывание: «…пришел гнев Твой и время судить мертвых и дать возмездие рабам Твоим, пророкам и святым и боящимся имени Твоего, малым и великим, и погубить губивших землю» (Откр 11:18). Первое толкование формулируется в соответствии с этим стихом – бедствия труб являют Бога как Владыку мира, Судию и осуществителя справедливого возмездия.
Возражение к первому толкованию: Бог-Создатель не имеет цели повредить Своему творению
Однако предложенное выше толкование вызывает вопросы. Неужели Бог проявляет Свою власть через разрушения? Вряд ли мученики на небесах молились о том, чтобы земле, источникам вод и солнцу наносился такой ощутимый вред… Предлагаемые обстоятельства в повествовании о Египетских казнях были другими, и поэтому сравнение с ними не объясняет необходимости таких масштабных разрушений.
Попробуем посмотреть на рассказ о бедствиях цикла труб в контексте предыдущего повествования Апокалипсиса.
Откр 4–5 воспевает Бога как Творца всего мира, именно Он является источником всей земной красоты. Бог не только Творец мира, но и Промыслитель – после сотворения мира Он активно продолжает поддерживать и хранить все живое. Как сказал Иисус после совершенного Им исцеления, «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин 5:17). И Бог, конечно, не имеет желания разрушать то, что было создано Им Самим с такой заботой.
Абсолютно неверным будет интерпретировать сцену Откр 8–9 в таком ключе, что ангелы с трубами внезапно нарушают мирное течение жизни, – наоборот, в Апокалипсисе описывается такое состояние нашего мира, когда накопившееся зло, в котором соучаствуют люди, не дает миру продолжать «нормальное» существование. Чтобы опухоль зла не разрасталась чрезмерно и не вытеснила все здоровое, нужны безотлагательные меры. При этом Бог больше не намерен действовать радикально и населять мир заново, как это было во времена потопа (Быт 9:8–17); Бог хочет максимально сохранить согрешающих людей и подвести их к пониманию, что они делают неверный выбор. Однако как именно осуществить такую сложную задачу – чтобы «живущие на земле» сами осознали, что они совершают зло, и чтобы они по своей воле отказались от зла и обратились к Богу? Ответ на этот вопрос раскрывается в образности семи труб, и второе толкование помогает нам его понять.
Второе толкование: бедствия цикла труб – последствия того, что Бог отдалился от людей, желающих жить по-своему
Второе толкование цикла семи труб дает возможность понимать бедствия труб не как посланные Богом «наказания», но как следствие начинающегося обрушения благого порядка, который создан Богом и поддерживается Им. Поясним эти мысли. Бог, Создатель и Промыслитель, хранит и оберегает землю и жизнь каждого человека, а множество людей не хотят замечать этого и все хорошее воспринимают как должное. У людей появляются все новые прихоти, им оказываются нужны другие «боги»… Люди как бы говорят Богу: Твои заповеди нам мешают, мы не слишком в Тебе нуждаемся, без тебя нам будет лучше.
В качестве иллюстрации вспомним притчу о блудном сыне (Лк 15:11–32). Младший сын из притчи, вероятно, остро ощущал свою несвободу, у него накопились какие-то претензии к родным, и он считал, что единственный вариант решения всех вопросов – полная независимость от отца. Когда младший сын какое-то время пожил самостоятельно, тратя отцовское наследство, он постепенно начал понимать, как много делали для него близкие люди, с какой любовью они заботились о нем. Ни жизнь в отрыве от отца, казавшаяся такой привлекательной, ни чужие равнодушные люди не дали юноше то, на что он