– Но это же пользующийся самой дурной славой лондонский охотник за приданым, а у Кассандры, насколько я понимаю, ничего нет.
– Верно. – Деймон рассеянно накрутил на палец прядь золотистых волос Лили. – У нее нет абсолютно ничего. Отец лишил ее наследства, но Манчестер не подозревал об этом до тех пор, пока не пришел ко мне, намереваясь выведать размеры состояния Кассандры. Боюсь, она сама виновата в том, что поддерживала его заблуждение.
– Какая глупость! – воскликнула Лили.
– Узнав правду, Манчестер даже не стал заводить речи о женитьбе, чему я был очень рад. Как ни хочется мне избавиться от Кассандры, я не мог позволить ей выйти замуж за такого негодяя.
– Я слышала, он женился в прошлом году.
– Да, на милой невинной девочке, чье приданое удовлетворило его ожидания. Манчестер выгнал ее в деревню, а сам живет в лондонском особняке со своей любовницей, весьма дорогой райской птичкой. – Деймон криво усмехнулся. – Встречая мерзавцев, подобных Манчестеру, я понимаю твое нежелание давать мужчине власть над собой.
Он ласково провел рукой по ее волосам.
Лили улыбнулась:
– Но ведь Кассандра должна понимать…
– Нет, – печально произнес Деймон, – она убедила себя, что Манчестер женился на той девочке лишь потому, что был расстроен до глубины души моим отказом. А если бы я дал согласие на его брак с Кассандрой, они зажили бы счастливо.
Только хорошо узнав сестру Хокхерста, Лили могла поверить, что можно так обманывать себя; ей не приходилось раньше встречать человека, столь решительно настроенного видеть и слышать лишь то, что ему хочется.
– А почему Кассандра обвиняет тебя в том, что ты украл у нее наследство, раз отец сам отказал ей в завещании?
Уронив руки, Деймон вздохнул:
– Кассандра убеждена, что именно я убедил его так поступить, но это неправда. Кроме того, отец многие годы жил не по средствам, так что он в любом случае смог бы оставить ей очень немного.
– Тогда почему же он все-таки лишил ее наследства?
Он пожал плечами:
– Полагаю, отчасти потому, что Кассандра слишком напоминала ему свою мать, а отчасти желая искупить свою вину передо мной.
– Без приданого девушке весьма сомнительной привлекательности, как Кассандра, будет нелегко найти мужа, – заметила Лили.
– Если достойный человек сделает моей сестре предложение, я позабочусь о приданом, но пока желающих не находилось.
Лили ласково погладила его по щеке.
– Представляю, сколько она тебе доставляет мучений.
– Ты права, – подтвердил Деймон. – Если бы только она не напоминала так свою мать! Иногда я готов поклясться, что слышу, как устами Кассандры говорит Оливия.
Его глаза вспыхнули ненавистью, и Лили спросила:
– Расскажи, какой была Оливия.
Деймон мрачно сдвинул густые брови:
– Это был дьявол в женском обличье. Хитрая, расчетливая, коварная. Моя мать всегда упрекала отца за промахи, Оливия же старательно поддерживала иллюзию, что он превосходит ее во всех отношениях. Она убедила его жениться на ней меньше чем через неделю после смерти моей матери.
– Я слышала, она заставила твоего отца отправить тебя к деду.
– Да. – При воспоминании об этом Деймон стиснул зубы. – Это был для меня страшный удар: я понял, что не нужен собственному отцу!
Сердце Лили наполнилось болью за маленького Деймона, одинокого ребенка, не знавшего любви, а затем ставшего жертвой жестокой коварной женщины. Желая утешить его, она прижала к своей щеке его руку.
Деймон грустно улыбнулся:
– На самом деле Оливия оказала мне огромную услугу. В то время как мой отец никогда не проявлял ко мне ни малейшего интереса, дед во мне души не чаял, и я тоже обожал его. Годы, проведенные с ним, были самыми счастливыми в моей жизни.
– Ты говорил, некоторое время отец тебя ненавидел. Ты имел в виду именно это?
Лили почувствовала, как он напрягся, услышав ее вопрос, и высвободил свою руку.
– Нет, – с тяжелым вздохом произнес он, – это произошло позже, когда мне исполнился двадцать один год, хотя и к этому тоже приложила руку Оливия.
– Что она сделала? – спросила Лили.
В прошлый раз Деймон не захотел говорить об этом, и сначала ей показалось, что так будет и сейчас.
Однако он процедил сквозь стиснутые зубы:
– Она сказала отцу, что я пытался ее изнасиловать.
– Боже мой! – воскликнула пораженная Лили. – Какое коварство!
– Самое ужасное то, что отец ей поверил.
– Как он мог?
– Ты даже не хочешь спросить, правда ли это?
– Зачем? – воскликнула Лили, обернувшись и обнимая его за шею. – Я тебя знаю.
Ее словам удалось несколько рассеять грозовые тучи, затянувшие его лицо.
– Спасибо.
– Но что случилось на самом деле?
– После смерти моего деда Оливия сама попыталась соблазнить меня. Ее внезапно пробудившийся ко мне интерес странным образом совпал с тем, что я унаследовал от дедушки огромное состояние. – В его горьких словах было столько цинизма, что Лили вздрогнула. – Я выгнал ее из своего дома.
– А она в отместку сказала твоему отцу, что ты покушался на ее честь.
Обняв Лили, Деймон прижался щекой к ее волосам.
– Возможно, отчасти Оливия думала об отмщении, но подозреваю, что она просто боялась, как бы я не рассказал обо всем отцу. Я ни за что бы не сделал это. Я не видел причин причинять ему напрасную боль. Но Оливия судила по себе. Она не сомневалась, что, если опередит меня, отец скорее всего поверит ей, а не мне. И оказалась права.
Потрясенная этим рассказом, Лили ощутила приступ тошноты. Неудивительно, что Деймон относится к женщинам с таким презрением и с трудом верит им. Скорее стоило удивляться, как он вообще может проявлять такое терпение к дочерям Оливии.
Деймон поднял лицо, и Лили заглянула в его наполненные мукой глаза, черные, словно грозовое небо.
– Прошло много времени, прежде чем отец узнал правду. – У него на щеке задергалась жилка, свидетельствуя о сдерживаемом гневе. – К тому времени у Оливии перебывало столько любовников, что он уже не мог лгать самому себе, он наконец понял, что она собой представляет. К тому же Оливия не знала, что в тот вечер, когда она пришла ко мне, чтобы меня соблазнить, в моем доме находился Уэймор. Он все слышал. И когда Уэймор пришел к выводу, что мой отец готов выслушать правду, он пошел к нему и все рассказал.
– И твой отец ему поверил?
– Да, после этого он запретил Оливии показываться ему на глаза. – Деймон с отвращением поморщился. – Мне тошно о ней говорить.
Он нежно обхватил ладонями лицо Лили.
– И вообще, моя дорогая, я больше не хочу говорить. Я просто изнемогаю от желания перейти к более приятному делу.