Остальные последовали примеру Менхеп, опустившись на одно колено, склонив головы в ее сторону и бормоча слова благодарности. Даже Артемон сделал то же самое. У меня не было другого выбора, кроме как последовать их примеру. Склонив голову, я поднял глаза и увидел, что Исмена наблюдает за мной с легким удивлением.
Любое развлечение, которое я мог бы испытать, было прервано внезапным ревом. Он был громче, чем прежде, и намного ближе. На самом деле, казалось, что он доносился из ближайшей ямы.
Кровь застыла у меня в жилах. Я поднялся на ноги. То же сделали и остальные. Они отвели глаза от Исмены и уставились вниз, глядя в яму. Некоторые смотрели на меня с серьезным выражением лица. А у нескольких человек мелькнуло то, что я принял за злобные ухмылки, и что застало меня врасплох, поскольку до этого момента я думал, что никто в банде Кукушки не желал мне зла.
Артемон подвел меня к одному концу длинной ямы. Люди, столпившиеся вдоль края, расступились, освобождая нам место. Я увидел то, что лежало передо мной, и у меня перехватило дыхание.
Яма была глубиной не менее десяти футов и со всех сторон имела отвесные земляные стены. По моим оценкам, его ширина составляла двадцать футов, а длина — как минимум вдвое больше. Тонкая деревянная стенка высотой с яму шла посередине, начинаясь прямо передо мной и разделяя ее на две части: одну слева от меня, другую справа. Стенка представляла собой довольно импровизированное сооружение, сколоченное. из обрезков дерева.
Пальмовые листья и другие кусочки засохшей растительности были разбросаны по дну обоих вольеров. Среди обломков листвы я увидел человеческие черепа и другие кости. Сначала мне показалось, что ограда справа пуста; затем мое внимание привлекло внезапное движение: крокодил, полускрытый пальмовым листом, вздрогнул и с пугающей быстротой помчался от одного конца ямы к другому, разбрасывая по пути кости, яростно размахивая хвостом и щелкая своими челюстями.
«Нет ничего страшнее крокодила», — подумал я, пока мой взгляд не упал на существо, занимавшее другую половину ямы.
Я вырос в Риме и видел много экзотических животных на гладиаторских играх и других зрелищах, устраиваемых магистратами. В своих путешествиях я видел еще более странных зверей, некоторых во плоти, а некоторых на картинах или мозаиках. Но я никогда не сталкивался и даже не представлял себе такого монстра, как этот.
По своей основной форме он напоминал льва с четырьмя ногами, хвостом и гривой, но на этом сходство заканчивалось. Все львы рыжевато-золотистые, но это существо было разноцветным: ноги ярко-оранжевые, спина фиолетовая, а грива огненно-красная с черными пятнами. Грива не спадала со лба существа, как у льва, а расходилась наружу, как будто вспышка пламени окружала морду существа - морду, которое заканчивалось не львиной харей, а странным бивнем, как у носорога. Его хвост больше напоминал хвост скорпиона, чем льва: ужасное непонятное существо, издающее щелкающий звук, покачиваясь туда-сюда. Хвост оканчивался ужасно раздутым зазубренным жалом.
Существо стояло в дальнем конце ямы. Пока я смотрел, оно запрокинуло голову и заревело. В этом реве был пронзительный, воющий звук, от которого у меня заныли зубы.
Точно так же, как резкие движения крокодила вызывали во мне трепет отвращения, так и внешний вид этого существа возмутил меня. В нем было что-то неестественное, как будто несколько животных разрубили на части и сшили вместе. Что это был за монстр и откуда он взялся? Я вспомнил, что Исмена находилась рядом со мной, и вздрогнул. Неужели это ее колдовство создало эту мерзость?
Исмена подошла ближе. Она прошептала мне на ухо. — Выбирай левый, а не правый вольер. И не убегай, а сражайся.
Что это был за бред? Я уже собирался попросить ее повторить, когда Артемон положил руку мне прямо между лопаток и сильно толкнул. С протестующим воем я, пошатываясь, двинулся вперед и внезапно оказался на стенке, разделявшей яму пополам. Стенку венчал ряд тонких пальмовых стволов, уложенных встык, как перила. Эти стволы были шириной с мою ногу, но закругленными, так что обеспечить устойчивость было сложно. Пытаясь найти равновесие, я услышал скрип и почувствовал, как вся стенка дернулась и покачнулась подо мной. Когда я инстинктивно отступил назад, что-то острое ткнуло меня в поясницу.
— Пути назад нет, Пекуний. Ты можешь идти только вперед.
Я оглянулся через плечо и увидел, что Артемон держит длинное копье, острие которого плотно прижато к моей спине. Я повернулся и посмотрел вперед, ежеминутно напрягаясь, чтобы сохранить равновесие. От мужчин, выстроившихся по краям ямы, я услышал взрыв смеха. Они хотели, чтобы я прошел по всей длине шаткой стенки, от одного конца ямы до другого?
— Это же невозможно! — зашипел я, стиснув зубы. — Это безумие!
Никто меня не слышал. Они все смеялись.
Я считал, что люди из банды Кукушонка были моими друзьями или, по крайней мере, не врагами. Они приветствовали меня в своих рядах; они хотели, чтобы я стал одним из них. Теперь аплодисменты и одобрительные возгласы, которые я слышал всего несколько мгновений назад, казались жестокой насмешкой. Ни один человек не смог бы пройти по всей длине такой узкой, шаткой стенке, не упав ни в одну сторону, ни в другую. А если бы я упал …
Своим правым ухом я услышал щелканье челюстей крокодила и стук костей, когда он сметал землю своим мощным хвостом. В моем левом ухе раздался душераздирающий вой монстра.
— Лучше продолжай идти, Пекуний, — сказал Артемон. Он усмехнулся и ткнул меня копьем.
Стоя там, запертый на вершине стены без пути назад, окруженный смеющимися зрителями, охваченный осознанием того, что моя жизнь может прийти к ужасному концу в считанные секунды, я пережил один из тех в высшей степени странных моментов, которые случаются с людьми всего несколько раз в жизни. Мои чувства никогда не были такими острыми; каждое зрелище и звук казались одновременно невероятно усиленными и в то же время доведенными до своей сути. Запахи тоже ощущались с беспрецедентной интенсивностью. Каждое из существ в яме подо мной источало свое особое зловоние. Монстр издавал кислый, гнилостный запах, похожий на запах гноящейся раны. От крокодила исходил зловонный, как от морских водорослей, гниющих под палящим солнцем.
И все же в тот момент я не испытывал страха. На самом деле, казалось, я вообще ничего не чувствовал, как будто я был простым наблюдателем сцены, которая была необычной и слегка интересной, но не имела ко мне никакого отношения.