На следующий день князь принял разбойничьих послов и спросил, что им надо. Те ответили, что явились за Ун-Амуном и кораблями с кедровым лесом. Князь сказал, что не может выдать посланца Амона, но отправит его в море. А уж там догоняйте его и хватайте, дело ваше!
После чего посадили Ун-Амуна на корабль и отправили восвояси. Но вот что интересно: о пиратах (одиннадцать кораблей!) более не сказано ни слова. Говорится же о том, что разыгралась буря и пригнала судно Ун-Амуна к острову Алашия (к Кипру). Местные жители собрались перебить команду, а судно разграбить, и Ун-Амун закричал в панике: кто знает египетский язык? Такой человек нашелся, и через его посредство Ун-Амун попросил защиты у царицы Хетеб, правительницы города или всего острова. Она велела своим людям успокоиться, а Ун-Амуну сказала: ступай отдохни.
На этом кончается папирус, но не история Ун-Амуна – ведь он написал свой отчет, а значит, все‑таки вернулся в Фивы. Авторы книги «Древний Египет. Сказания. Притчи» закончили повесть, сообщив нам, что Ун-Амун и некоторые корабли с лесом добрались до Таниса, а другие были захвачены пиратами или погибли в море. Из Таниса Ун-Амун поплыл в Фивы, где поведал Херихору о своих злоключениях. К счастью, кедровых бревен хватило для постройки новой ладьи, и Херихор смилостивился над своим нерадивым посланцем и оставил его при храме в прежней должности.
* * *
Прежде чем прокомментировать приведенный выше текст, нужно коснуться исторической обстановки того времени. Информация о том, что события происходили тысячу с лишним лет до новой эры, в период правления Рамсеса XI, мало что говорит читателю. Чтобы представить эту эпоху более зримо, сообщу, что Ун-Амун отправился в странствие примерно тогда, когда в Израиле воцарился Давид, лет за 40–50 до начала правления его сына премудрого Соломона. Еще одна значимая веха: со времен могущества Египта, с эпохи великого Рамсеса II, победителя хеттов при Кадеше, прошло более двух веков. За эти столетия Египет пришел в упадок.
Ситуация будет еще более ясной для тех, кто читал роман Пруса «Фараон», в котором описаны последние годы Рамсеса XI, переход власти к молодому фараону Рамсесу XII, его борьба с фиванским жречеством и бесславная гибель, после чего трон достался Херихору – тому самому верховному жрецу Амона, военному министру и наместнику Фив, который послал Ун-Амуна в Финикию. Но роман Пруса отчасти историческая фантазия, так как в реальности Рамсеса XII, сына Рамсеса XI, не существовало. Однако Прус абсолютно правильно описывает ситуацию, в которой оказался Египет в те годы: упадок власти фараона, обнищание страны, потеря всех завоеваний в Палестине и Сирии, усиление жречества. В результате с Рамсесом XI закончилась двадцатая царская династия и началась двадцать первая. В «Истории Древнего Египта» Перепелкин пишет об этом периоде:
«Неизвестно, каким образом верховная власть перешла от XX царского дома к XXI. Неизвестно даже, как кончилось царствование последнего, одиннадцатого Рамсеса: скончался ли он или был низложен. Как бы то ни было, еще при нем Египет был поделен между двумя владетелями: Несубанебджедом в нижнеегипетском городе Танис и Херихором в Фивах. Что дело зашло уже так далеко при жизни последнего представителя XX царского дома, видно по современному полухудожественному-полуделовому отчету Ун-Амуна, плававшего за лесом для храмовой ладьи Амона в финикийский город Библ. Из этой рукописи, хранящейся в Государственном музее изобразительных искусств и подробно описывающей злоключения и унижения незадачливого путешественника, видно не только то, что от египетской власти в Сирии-Палестине не осталось даже слабой тени, но и то, что в самом Египте фараон уже мало что значил»[53].
Итак, уже при жизни фараона Рамсеса XI власть была узурпирована и поделена между верховным жрецом Херихором и танисским князем Несубанебджедом. После смерти или низложения фараона страна, как уже бывало не раз, распалась на Нижний и Верхний Египет, но эта ситуация была недолгой: правитель Нижнего Египта Несубанебджед возобладал над жреческим государством Херихора, объединил страну, стал первым фараоном XXI царского дома, известным под именем Смендеса (в греческом написании) и правил более двух десятилетий. Я особенно подчеркиваю этот факт: должно быть понятно, что еще до смерти Рамсеса XI верховный жрец Херихор и владыка Таниса князь Несубанебджед были соперниками.
Теперь несколько слов об Ун-Амуне. Его должность – привратник храмовых врат в святилище Амона или старейшина первого зала храма Амона; то есть он не жрец, а приближенный Херихора, храмовый чиновник. Должно быть, он являлся доверенным лицом Херихора, если его отправили в Библ с важной миссией. Почему именно его, неясно; можно думать, что Ун-Амун был человеком преданным и достаточно ловким, а к тому же физически крепким, способным вынести тяготы дальнего странствия. Разумно предположить, что он был не стар, примерно 35–40 лет. О его родителях, жене и детях ничего не сообщается, но он, скорее всего, имел семью.
Если говорить о его отчете в целом, то создается впечатление, что его составил изрядный прохиндей. В сущности, Ун-Амун – нерадивый чиновник, не сумевший сберечь полученные в Фивах ценности и исполнить дело в приемлемый срок (поручение заняло много больше года), и потому он фантазирует, преувеличивает как случившиеся с ним беды, так и свои заслуги. Даже при поверхностном знакомстве с его отчетом заметны такие странности, недомолвки и передергивания, которые, как говорится, ни в какие ворота не лезут. Я полагаю, что жрец Херихор отнюдь не был идиотом, и Ун-Амуну пришлось все ему объяснить – но устно. А записано – увы! – было так, как записано.
Удивительно и другое обстоятельство – у Коростовцева и в остальных книгах я не нашел объяснений отмеченным выше несуразностям. В исторических комментариях обсуждаются многие вещи, время и маршрут странствия, этимология имен и географических названий, взаимоотношения филистимлян и финикийских городов, культурное влияние Египта на Финикию и распространение там египетского языка и так далее, и тому подобное. Однако нет попыток проанализировать странные места в рассказе Ун-Амуна или хотя бы указать на них. Не увидел я и стремления домыслить ту или иную ситуацию, чтобы извлечь данные, которых нет в папирусе, но обстановка и действия Ун-Амуна предполагают такие сведения (на мой взгляд, со всей очевидностью). В положении писателя, желающего развернуть историю Ун-Амуна в логически непротиворечивую повесть, все эти странности и несуразности следует объяснить, так что деваться мне было некуда. Как я это сделал, читателю уже известно, а сейчас я хочу остановиться на нескольких особо занимательных моментах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});