— Не у тебя одной в прошлом есть истории, полные сомнительных поступков, — Кио нежно погладил кожу у меня на запястье. — Это заняло много времени. Я действовал осторожно, постепенно втягивая в заговор всё больше драконов. Объяснив это недоверием к обычным клятвам, я создал скрижаль и требовал от каждого заговорщика внести туда своё имя с магической клятвой вместе. Так возникла круговая порука. И в какой-то момент у меня появился первый из двух неожиданных союзников — Императрица.
— Понимаю… но что тут неожиданного? Если я правильно понимаю ситуацию, Император взял её силой, несмотря на её ненависть. Только в больных фантазиях некоторых своеобразных на всю голову личностей из этого может получиться в перспективе нечто хорошее.
По губам Кио скользнула лёгкая улыбка:
— Верно. Но — ты будешь смеяться — тогда я не вполне это понимал.
Я удивлённо выгнула бровь. Он серьёзно, что ли?
— Да, верно, сейчас звучит достаточно глупо. Но то были другие времена, милая. Кровавые войны, множество рабов и военнопленных, повальная неграмонтность среди людей, злобствующие болезни. Человеческие женщины тогда воспринимались и соотечественниками, и нами скорее как…
— Собственность?
— Вроде того. Вернее как… Было очень чёткое разделение на тех, которые работают на нас и воюют с нами (их называли раинами, и любое посягательство на их достоинство жестоко каралось) и остальных женщин. Раины, преимущественно человеческие магини, вступившие в ряды императорской армии, имели права. Остальные…
— Остальных просто имели.
— Верно. Причём не только мы, но и их соотечественники.
— Кажется, ничего не изменилось…
— Ошибаешься, — сказал Кио серьёзно. — Перемены пока что только разворачиваются, но они ощутимы для долгоживущих существ. С Отборов теперь можно свободно уйти, закон о сидхе и примитивных магах почти не применяется на практике, сексуальное насилие считается преступлением, а дракон может быть осуждён за нападение на человека, даже если тот не является частью государственного аппарата… Так что вещи меняются, Лил. Может быть, слишком медленно, но — меняются… Теперь. В те времена мы жили в мире, где Императрица считалась культовой персоной, Матерью Нации. Историю их с Императором встречи, пусть и несколько приукрашенную, почитали как одну из самых романтичных и приводили маленьким девочкам в пример. Противники по разные стороны баррикад, оказавшиеся парой и формально объединившие две расы… первая в истории нашего народа женщина, которая подарила миру четверых драконов… Вокруг неё было много правил, помню как сейчас. Императрица ест только из платиновой посуды. Никто не имеет права видеть её лица. Её называют Матерью Нации и никак иначе — человеческое имя не передаёт величия, её окружающего. Императрица никогда не остаётся в одиночестве. Любой, кто приближен к ней, обязан добровольно пройти процедуру ментального сканирования и внушения. Ни один мужчина, кроме Императора, не имеет права оставаться с ней наедине, заговорить или коснуться. В исключительных случаях (раз в год) это позволено сыновьям. Она никогда не покидает Дворца. Она — величайшее сокровище Императора, потому ей положено всё самое лучшее, уникальное и роскошное. Она — сокровище Императора, потому никто, кроме него, не смеет с ней говорить.
— Какой ужас...
— У нас было принято говорить:“Какая любовь!”
Меня передёрнуло от отвращения.
— Знаю, — вздохнул Кио. — Знаю. Но тогда это казалось нормальным… Вообще насилие часто кажется нормальным со стороны. Разумные рисуют его таковым, чтобы не понимать всего ужаса происходящего. Я же безоговорочно верил постулату “Дракон не может причинить вред паре”. Но, вероятно, не вполне правильно трактовал понятие “вреда”... В оправдание своё должен сказать, что тогда проводилась очень чёткая черта между парой из нашего народа (драконом или оборотнем) и парой-человеком. Последние представлялись существами хрупкими, беспомощными, нуждающимися в постоянном контроле и, как бы так сказать… не особенно разумными.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Понимаю, — действительно, понимаю.
Люди — да и не только люди, — предпочитают игнорировать и отрицать вещи, которые не вписываются в нарисованную ими картину мира. Это похоже на реакцию ребёнка, который прячется под одеялом от подкроватного монстра.
Если я зажмурюсь, то он исчезнет…
Жаль только, что настоящие монстры не исчезают, если их не замечать. Они от этого только становятся могущественней, осознав свою безнаказанность.
— Мне никогда не доводилось общаться с Императрицей лично, — заметил Кио. — Ровно до того момента, как Син не предложила мне прийти на встречу с матерью в её обличье. Я немало удивился. Тут надо сказать: именно со Снежинкой у Императрицы сложились наиболее тёплые отношения. Сил, например, всегда относилась к матери как к слабой, неразумной особе. Лии и Ирю виделись с ней раз в год, по полчаса, и считали скорее абстрактной фигурой. Син же ходила на встречи с Матерью Нации и за себя, и за сестру, так что могла встречаться с ней раз в несколько месяцев. И очень дорожила этими встречами. Признаться… когда я понял, что Снежинка намекнула матери на заговор, то был в ярости. Назвал её безответственной идиоткой, недостойной трона и наследия. Не горжусь своей реакцией, по правде, но тогда… слишком многое висело на волоске.
— Но именно тогда ты решил, что Снежинке не быть Императрицей? — уточнила я понимающе. — Окончательно выбрал Лии?
По губам Кио скользнула улыбка.
— Ты всё понимаешь верно. Она приняла решение, основываясь на эмоциях. Правильное, как показала практика. Но в следующий раз могло не так уж повезти. Разум Императора должен быть холодным, это главное условие; Син не годилась. Увы. С самого начала я возлагал именно на неё основные надежды.
Я задумчиво смотрела на мужчину, который определил будущее Империи на много лет вперёд.
Ты полон сюрпризов, Кио… и странно понимать, что ты так ласков и нежен со мной — когда я осознаю теперь, что на самом деле стоит за ширмой твоих спокойных, переливающихся ртутью глаз...
— Так или иначе я, приняв обличье Син, пришёл на встречу с Императрицей, — продолжил он. — И, скажу я тебе, было это не так уж просто — проявить такое неуважение к учителю. Почему-то даже убить его мне казалось меньшим преступлением, чем нарушить границы его пары. Даже если я понимал, что она всё равно умрёт вместе с ним. Но проблему, созданную Син, нужно было решать, потому я пришёл. Меня с Императрицей разделяло силовое поле и тридцать шагов. Но, к счастью, нас с ней оставили наедине, и она сняла накидку со своего лица. Я был ошеломлён, потому что узнал её, разумеется. В своё время я лично сжёг все её портреты, все документы, до которых удалось дотянуться; и теперь она сидела передо мной. Кожа белая, как снег, алые губы, волосы чёрные, как вороново крыло… её сложно было не узнать.
— Вы с ней были знакомы?
— Заочно. Принцесса людей, последняя наследница трона Деакара. Основные надежды людей в войне возлагали на брак этой женщины с королём соседней Алони… Она до последнего сражалась с нами и была пленена самим Императором. Ходили слухи, что он убил её жестоким образом, но я видел обратное. “Вы пришли, наконец… Я рада. Но к делу, — сказала она. — Времени мало. Император ослабил надзор надо мной сейчас, из-за войны в Тавельни, но поспешить стоит. Мы с вами должны срочно обсудить, как именно вы меня убьёте.”
Я усмехнулась.
— Похоже, они стоили друг друга, Император и его пара.
— В какой-то мере да, — кивнул Кио. — Я тоже подумал об этом, когда отошёл от шока. Они оба были непримиримы до безумия, сильны и упрямы. Мне сложно вообразить любую другую женщину, которая бы сумела выжить в этой атмосфере и сохранить присутствие духа. Тем не менее, такой она была, Первая Императрица. Она жила в кошмаре, который все считали сказкой, но даже там нашла способ добиться своего. Мне довелось встретиться с ней лишь трижды, но эти встречи полностью перевернули моё представление о парности, личной свободе и многом другом. По правде… я рад, что встретил тебя после неё. Не будь у меня перед глазами этого примера, я сделал бы больше ошибок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})