Пусть он грязный, отвратительный врун. Он станет ее грязным, отвратительным вруном.
Кэт опасливо вошла в квартиру. Бутылку Картер водрузил на разделочный стол, где с утра томились невымытые кофейные чашки. Утро. Счастливая пора, когда в небе сияли радуги, а под окнами бродили единороги. Картер скинул отяжелевшую куртку. В тепле Кэт задрожала еще сильнее.
– Я сейчас полотенце принесу, – сказал Картер.
Он хотел было пойти в ванную, но Кэт крепко обхватила его за талию и уткнулась лбом в его мокрую грудь. Картер перестал дышать. Он замер, не зная, чего ожидать дальше. Он помнил, как в парке она с криком вырвалась и убежала. Повторения этой сцены он попросту не выдержит.
Теперь они оба замерли. Плечи Кэт вздрагивали от рыданий. Картеру хотелось погладить ее по спине или по волосам, но он не отваживался.
– Прости меня, – прошептала Кэт.
С футболки, в которую она вцепилась, на пол текли тонкие струйки воды.
У Картера перехватило горло.
Кэт вскинула руки, обняла его за шею. Затем подняла голову.
– Я виновата, – прошептала она, обжигая жарким дыханием его ключицу. – Картер, я так перед тобой виновата.
Картер пробовал откашляться, в горле стоял комок. Кэт продолжала шептать извинения, и каждое ее слово рушило стену обид, которую он успел возвести вокруг себя, катаясь по мокрым улицам.
– Мне не нужно полотенце. Мне нужен ты, – сказала она, сотрясаясь всем телом. – Очень нужен.
– Персик. – Его руки потянулись к ней и обняли. – Вот он я. Твой. Сейчас и всегда.
Закусив губу, она осторожно погладила его левую щеку, которую в парке наградила пощечиной.
– И я твоя. Сейчас и всегда.
Встав на цыпочки, Персик потянулась жаркими губами к его щеке, продолжая сокрушаться о своей дурацкой истерике и просить у него прощения. Она говорила, как много он для нее значит, и продолжала целовать ему щеки, нос, глаза и лоб.
Когда ее язык коснулся его верхней губы, Картер застыл. Его руки обхватили ее талию, ища опоры, поскольку собственные ноги плохо его держали. Он безумно ее хотел. Знала ли она, как он ее хотел? Картер почувствовал, что сходит с ума от желания.
Он нагнулся к ее губам… Это был самый долгий и самый страстный поцелуй. Оба постанывали от наслаждения. Их языки носились в едином пространстве ртов. Картер мягко покусывал и сосал ее губы, а его руки, не выдержав, скользнули ей под рубашку.
Их стоны усиливались, дыхание делалось чаще и сбивчивее. Картер дышал ее воздухом, прижимая ее все крепче и крепче. Пусть она почувствует, как твердо у него между ног и как он жаждет, чтобы его твердость поскорее оказалась внутри ее мягкости.
Войти в нее. Быть поглощенным ею.
Ее руки взялись за край его мокрой футболки. Картер нагнулся, и футболка, сдернутая через голову, полетела на пол. Губы Персика сразу же приникли к его груди. Ее поцелуи, облизывания и покусывания сводили его с ума.
Ее губы были само совершенство.
– Прости меня, – снова прошептала она, прижимаясь к его мокрой коже.
Картеру опять захотелось поцелуев в губы. Он протолкнул к ней в рот свой язык. Персик громко застонала и крепче обхватила его талию. К сброшенной футболке добавилась ее рубашка, тоже сдернутая через голову. Их губы расстались на считаные секунды, но Картеру это показалось долгим часом.
Дальше настал черед ее светло-голубого лифчика. Картер даже застонал, когда увидел подрагивающие груди с отвердевшими сосками. Все это он уже видел вчера, но с тех пор успела пройти целая вечность. Не отрываясь от ее губ, Картер принялся ласкать ей соски.
– Как здорово, – простонала Кэт.
Картер повторил свои ласки. Кэт изящно запрокинула голову.
– Тебе это нравится? – спросил он, снова ее целуя.
В ответ Персик впилась ногтями в его плечи. Это было больно и сладостно. А его руки уже держали и мяли ее тяжелые груди, наслаждаясь их мягкостью и почти железной твердостью сосков.
– Мне нравится, – шептала она. – Еще. Еще. Картер, я так перед тобой виновата.
– Мы больше не вспоминаем прошлое, – сказал он, закрывая ей губы поцелуем. Потом откинул волосы и поцеловал ее в нос. – Ты здесь, со мной. Только ты и я.
Картер целовал ей нежную кожу под глазами. Они еще не успели высохнуть. Персик придерживала его за руки, продолжая что-то шептать. Картер пытался хоть как-то обуздать свое желание. Он очень старался. Но огонь, вспыхнувший между ними, только набирал силу. Взаимная тяга, взаимная страсть раздували языки этого пламени.
Картер не произнес, а прорычал ее имя. Он поднял Персика на руки, и ее ноги тут же обвились вокруг его талии. Поддерживать ее за круглые ягодицы уже было наслаждением. Но еще бо́льшим наслаждением стало скольжение ее тяжелых, налитых грудей по его плоской груди. Невысохшая дождевая вода действовала лучше любых гелей.
Картер отнес ее в спальню, уже не спотыкаясь, как вчера. Там осторожно опустил на кровать и навис над ней, защищая неведомо от кого. Его руки путешествовали по телу Персика. Им обоим стало жарко. Постанывания сквозь сомкнутые губы заменяли все слова.
Рот Картера, изголодавшийся и жаждавший новых открытий в стране ее тела, стал повторять путь его рук. Персик выгнула спину и вцепилась ему в ягодицы. Картер прижался к ее лобку и снова заурчал.
Каждое его движение требовало новых. Стоило ему чуть закусить кожу у нее под правой грудью, как Персик благодарно застонала.
– Еще, – просила она, уткнувшись в его волосы. – Еще, Картер. Пожалуйста.
– Конечно, – отозвался он, расстегивая пуговицу на ее джинсах.
Оставалось совсем немного: расстегнуть молнию и стянуть с Персика джинсы. Картер вдруг занервничал. Не слишком ли он торопится?
«Ну скажи мне, что ты этого хочешь, – мысленно просил он. – Скажи, что тебе это нужно ничуть не меньше, чем мне».
– Не останавливайся, – прошептала она, гладя его по щеке.
Она приподняла бедра, чтобы ему было удобнее. Мокрые джинсы сползли вниз. Картер принялся гладить ей теперь уже голые бедра, опускаясь все ниже. Только сейчас он сообразил, что не снял с нее сапоги!
– Прошу прощения, – засмеялась Персик.
– Сейчас исправим.
Продолжая целовать ей лодыжки, Картер расшнуровал сапожки, сняв их и носки. Те тоже оказались мокрыми.
Теперь Картер легко снял с нее джинсы и, не глядя, бросил на пол. Его Персик лежала перед ним. Завораживающая. Безумно женственная. Немыслимо сексуальная. Восхитительная. Белая, безупречная кожа потрясающей нежности.
Картер тихо стонал, не в силах шевельнуться. Он был счастлив просто смотреть на нее.
– Картер, что с тобой? – встревожилась Кэт и приподнялась на локтях. – Если ты не хочешь, я это пойму. После всего, что я наговорила. После моего бегства…