Читать интересную книгу Тайна замка Роксфорд-Холл - Джон Харвуд

— Значит, вы совсем не беспокоитесь о том, что мы, скорее всего, поступаем неправильно?

— Все, о чем я беспокоюсь, — ответил он, — это ваше спасение от самой себя, к тому же, вполне возможно, и от виселицы.

Когда в последний раз я глядела на Роксфорд-Холл, шел мелкий дождь, в стене замка зияла разверстая, иззубренная дыра, отсеченный кабель свернулся змеей на груде каменных обломков; но вскоре вокруг нас сомкнулась тьма Монашьего леса. Путь в Вудбридж прошел почти в полном молчании; холод все глубже вгрызался мне в кости. Я поднималась на крыльцо полицейского участка, застыв в полном безразличии к ожидавшей меня судьбе, однако полицейские, вместо того чтобы отвести меня в цепях в камеру, предоставили мне отдельную гостиную, усадили в кресло перед камином, напоили и накормили, пока Эдвин разговаривал с сержантом. Тот принял его версию случившегося без всяких вопросов. Через час мы уже ехали на поезде в Лондон, но путешествие оказалось окрашено в мрачные тона. Мы не решались говорить о том, что более всего занимало наши мысли, а попытки вести беседу ни о чем тонули в перестуке колес и клацанье рельсов, бесконечно повторявших: «Ты убила ни в чем не повинного человека…» — пока мне не стало казаться, что расставание принесет облегчение нам обоим.

Когда я появилась в прихожей дома на Элзуорти-Уок, реакция моего дяди, после того как он оправился от шока, вызванного моим неопрятным и растрепанным видом, была даже хуже, чем я опасалась.

— Оставшись в Холле одна с мистером Ризом, — холодно заявил он, — ты подвергла опасности свою жизнь, испортила себе репутацию — как ты полагаешь, что другие члены вашей группы теперь станут говорить о тебе? — и впуталась в дело о гибели этого Давенанта. Не может быть сомнений, что в нашу дверь скоро начнут барабанить газетчики. Что касается мистера Риза, изволь сообщить ему, что отныне он в этом доме persona non grata. Я считал, что ты имеешь хоть какое-то понятие о морали, но теперь вижу, что совершил прискорбную ошибку.

С этим я не могла не согласиться. Я укрылась в своей комнате, словно ребенок, которого сурово отчитали, и много часов лежала без сна, уставившись во тьму, пока не сдалась и не встала, зажгла свечу и принялась мерить шагами пол, испытывая мучения гораздо худшие, чем переживала после смерти матери. Если бы только я могла быть вполне уверена, думала я, что убила Магнуса, а не кого-то другого, я, по крайней мере, смогла бы заснуть; в ином случае я могла бы отдать себя в руки полиции — но ведь я не могу так сделать, не впутав в это преступление Эдвина. Снова и снова я проживала в уме те ужасающие минуты в Холле, но сомнения не переставали просачиваться в мои мысли. Что, если он и правда беспокоился о моей безопасности? Он и правда мог как-то отыскать дорогу к Холлу, несмотря на туман. Он мог случайно обнаружить туннель. Он мог не знать, что я где-то там прячусь, пока не увидел кусок ткани меж пластин доспехов…

Нет, единственной моей надеждой было найти кого-то, кто мог бы опознать Давенанта, подтвердив, что он на самом деле Магнус; и, поскольку ему удавалось целых двадцать лет обманывать все общество, это должен быть человек, который хорошо Магнуса знал. Если бы Джон Монтегю не утопился, с горечью подумала я, он бы меня спас. Однако был еще один человек, кроме самой Нелл, — Ада Вудворд, которая мне так и не ответила на письмо, хотя это вряд ли было так уж удивительно: известие, что Нелл подозревается не только в убийстве мужа, но и в убийстве собственного ребенка, должно было вызвать ужасающий шок. И к тому же они были отчуждены друг от друга еще до всего этого. Как это было сказано в дневнике Нелл? «Даже если бы я по-прежнему была близка с Адой, они с Джорджем не могли бы принять нас. И Клара, и я — законная собственность Магнуса, и он очень скоро потребовал бы нас вернуть».

Но ведь дневник был написан специально, чтобы Магнус его нашел! Мой мозг был так затуманен усталостью и отчаянием, что эта мысль поначалу показалась мне несущественной, и я несколько секунд стояла, бессмысленно вглядываясь в страничку дневника, прежде чем все ее значение обрушилось на меня и я наконец по-настоящему поняла, почему Ада Вудворд так и не ответила на мое письмо.

Шум гавани плыл ко мне снизу, когда я остановилась на самом верху Черч-лейн: крики матросов, хлопанье парусов, грохотанье колес, и над всем этим — немолчный крик чаек, пронзительный и печальный. Море за пирсом лежало плоское, серо-стальное; просоленный воздух нес дымные запахи смолы, рыбы, угля, порой они перемежались с гниловатым душком ила и водорослей. Каменные ступени шли дальше вверх по холму, к храму Св. Михаила и развалинам аббатства Уитби.

Никто не знал, где я: я оставила дяде записку, что ушла на целый день и не вернусь допоздна, и незаметно выскользнула из дому еще до того, как он спустился к завтраку. В поезде я то и дело задремывала, то погружаясь в кошмарные сновидения о Роксфорд-Холле, то выплывая из них, а в минуты бодрствования пыталась приучить себя к тому, что ждать мне от этого визита абсолютно нечего. Сент-Майкл-клоуз оказался кривым тупичком, ответвлявшимся от Черч-лейн и оканчивавшимся у дома № 7 — высокого, узкого, беленого коттеджа, стоящего ниже уровня улицы: к его входной двери спускались несколько ступеней. Мои самоувещевания оказались напрасны: во рту пересохло, сердце колотилось так, что было больно в груди. Я сошла по ступенькам, ухватилась за дверной молоток — тяжелое медное кольцо — и дважды стукнула в дверь.

Открыла мне худая, высокая пожилая женщина, которая в юности, очевидно, была просто поразительна. В ее каштановых волосах виднелись седые пряди, кожу лица иссекли и исчертили тонкие морщинки, под глазами легли тени, темные, как синяки, но сами глаза, большие и лучистые, казались еще более поразительными на этом изможденном лице.

— Я хотела бы поговорить с миссис Адой Вудворд, — дрожащим голосом произнесла я.

— Могу я спросить вас, кто вы? — Голос у нее был резкий, но не неприятный, с призвуком местного акцента.

— Я мисс Лэнгтон, — ответила я.

— Подождите здесь, — сказала женщина и закрыла передо мною дверь.

Я, вся дрожа, ждала, как мне показалось, целую вечность, пока дверь наконец не открылась снова.

— Миссис Вудворд нет дома.

— Прошу вас, — сказала я. — Я же специально приехала из Лондона, чтобы повидаться с ней… Чтобы передать ей вот это. — Я достала из сумки дневник Нелл, но домоправительница не отводила взгляда от моего лица.

— Тогда я передам ей это, когда она вернется, — пообещала она, протягивая руку.

— Простите, — ответила я, — но я обязалась передать это ей лично. Пожалуйста, я подожду на улице, если она выйдет и поговорит со мной.

— Ее нет дома, — повторила домоправительница.

В то время как она это говорила, за ее спиной, из двери в конце коридора, выглянула молодая женщина. Я уловила промельк золотисто-каштановых волос и живой, любопытный взгляд темных глаз, прежде чем дверь снова затворилась.

У начала ступеней была низкая каменная ограда, и я села на нее, решив, что никто, ни за что меня отсюда не прогонит. Через несколько минут уголком глаза я заметила, что в верхнем окне дрогнули занавеси.

Примерно через четверть часа дверь снова отворилась; из нее вышла другая женщина — такая же высокая, как домоправительница, но с более темными волосами, пронизанными нитями седины, поблескивавшими на свету. У нее были высокие скулы, сильный округлый подбородок, и, хотя ее лицо было не так изборождено, глубокие морщины пролегли вокруг ее глаз, которые она устремила на меня с явным неодобрением.

— Мисс Лэнгтон? — сурово спросила она. — Я миссис Вудворд. Чего вы от меня хотите?

— Я писала вам из Лондона несколько недель тому назад — вы не получили моего письма?

— Нет. Прошу, изложите ваше дело.

— Я получила в наследство Роксфорд-Холл, — сказала я. — От Огасты Роксфорд… Я родственница Роксфордов по линии Лавеллов. Джон Монтегю передал мне дневники Элинор Роксфорд…

— А что мне до этого?

— Прошу вас, поверьте мне, — произнесла я с отчаянием. — Я не собираюсь причинить вред ни вам, ни Нелл… Неужели вы меня не выслушаете?

Она молча смотрела на меня. Я решила, что все пропало.

— Поднимитесь выше по холму и подождите возле церкви, — сказала она наконец и скрылась в доме.

Я сделала, как мне было сказано, и стояла, ожидая, еще какое-то — довольно долгое — время посреди побитых годами и непогодой памятников; холодный ветер пытался сорвать с меня шляпку, чайки кричали, кружа надо мной. Но вот наконец на верхушке холма появилась закутанная в плащ фигура и зашагала ко мне по намокшей траве.

— Итак, — произнесла она по-прежнему сурово, — чего же вы от меня хотите?

— Я приехала сообщить вам, что Магнус Роксфорд мертв — погиб от моей руки два дня тому назад в Роксфорд-Холле. Под именем доктора Джеймса Давенанта. Он намеревался убить меня, и, защищаясь, я убила его. Но полиция не знает об этом: они думают, что произошел несчастный случай. Я здесь, чтобы спросить вас, не согласитесь ли вы приехать в Лондон и… опознать его как Магнуса.