Читать интересную книгу Летопись мужества - Илья Эренбург

Книга «Летопись мужества» и составлена из наиболее интересных для советского читателя статей Эренбурга, которые он писал для зарубежных изданий.

Во второе издание книги включены статьи, обнаруженные в архивах уже после выхода в свет в 1974 году первого издания этого сборника, — от 9 сентября, 22 сентября, 1 октября 1941 года, 14 января, 4 марта, 19 марта, 16 апреля, 26 апреля, 14 мая, 26 мая, 29 мая, 15 сентября 1942 года и 20 июня 1944 года. Четыре из них (от 19 марта, 26 мая, 15 сентября 1942 года и 20 июня 1944 года) были разысканы С. Красильщиком в Центральном государственном архиве Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР, в материалах Совинформбюро (фонд 9581), и опубликованы в журнале «Вопросы литературы» (1981, № 2). Рукописи остальных статей хранятся у И. И. Эренбург{2}. Хочу отметить, что редактором первого издания книги был Б. Н. Полевой.

Несколько задач ставил перед собой Эренбург, когда он работал над этими статьями. Он хотел рассказать зарубежному читателю, который большинство сведений о нашей жизни прежде черпал из откровенно антисоветских или, в лучшем случае, весьма далеких от нас по взглядам изданий, правду о русской истории, о многовековой культуре Руси, о строительстве социализма в Советском Союзе, о советском образе жизни. Как правило, рассказ этот содержит скрытую или прямую полемику с теми, кто рисовал Советский Союз варварской страной с азиатскими нравами и допотопным укладом жизни, а советских людей — темными, забитыми, лишенными инициативы и чувства собственного достоинства. После выхода в 1944 году в США сборника Эренбурга «Закал России» — туда вошли статьи первого года войны — рецензент «Нью-Йорк дейли трибюн» писал: «Эти очерки рисуют величие русского народа и целесообразность поддержания хороших отношений с этим народом более рельефно, чем это могли бы сделать тома статистических данных о военных и экономических ресурсах страны… Для многих американцев может быть новостью то, что русский народ заслуживает любви, а между тем таковым он изображен в этой книге».

Статьи Эренбурга не только содержали точную информацию о положении на советско-германском фронте — это тоже было крайне необходимо, потому что многие органы печати союзных стран, не говоря уже о странах нейтральных, таких, например, как Швеция, не всегда точно изображали, а случалось, и превратно истолковывали положение дел на театре военных действий, внушая своим читателям то безосновательный пессимизм, то ложные надежды — в соответствии с узкоэгоистическими политическими интересами. Еще более важно, что Эренбург вдохновенно писал о крепости духа и доблести Красной Армии, о стойкости и подвижническом труде тыла, о любви советских людей к свободе, их патриотизме и интернационализме.

Вновь и вновь он возвращается к мысли о том, что советский народ несет главную тяжесть борьбы с фашизмом, что судьба народов Европы решается на советско-германском фронте, что военные усилия союзников не соответствуют их возможностям и не идут ни в какое сравнение с теми жертвами, которые приносит на алтарь победы над общим врагом советский народ. Эренбург без дипломатических околичностей говорит о том, что зарубежная пропаганда нередко очень преувеличивает и военные усилия союзников, и их поставки Советскому Союзу. Эта проблема и сегодня не утратила своей актуальности: до сих пор во многих военно-исторических исследованиях, популярных очерках, художественных произведениях, выходящих за рубежом, — от статей Лиддела Гарта до кинофильма «Самый длинный день» — истина предается забвению, роль, которую сыграл Советский Союз в разгроме гитлеровской Германии, явно преуменьшается, а вклад союзников столь же явно преувеличивается. Фальсификация истории второй мировой войны стала в наше время в ФРГ, США и Англии оружием милитаристской и антисоветской пропаганды.

Самое трудное время — не месяц, не полгода, не год, целых три года — мы фактически один на один сражались с армиями фашистской Германии и ее сателлитов, все это время на Восточном фронте были сосредоточены основные силы гитлеровцев (до 70 процентов общего числа дивизий, на остальных фронтах первые два года войны их было не больше трех процентов). В статьях Эренбурга 1942 и 1943 годов вопрос о втором фронте занимает центральное место: автор недвусмысленно дает понять зарубежным читателям, что некоторые политические и военные руководители западных стран тормозят и саботируют высадку армий на побережье Франции, что они не выполняют своего союзнического долга, что их намеренная медлительность оттягивает разгром гитлеровской Германии и освобождение народов Европы от фашистского рабства. Его аргументы неопровержимы, его логика ясна и неколебима, его полемические удары всегда достигают цели. С плохо скрываемым раздражением Д. Чемберлен писал в «Нью-Йорк таймс»: «Заключительные страницы «Закала России» отражают недовольство англичанами и американцами за то, что они не открыли второй фронт летом 1942 года. Причины маленькой лекции против английской осторожности легко понять». И затем тщится доказать, что второй фронт раньше открыть было невозможно.

Нетрудно проследить за тем, как от месяца к месяцу Эренбург все острее и острее ставит вопрос о втором фронте. Весной 1942 года он, взывая к «военной мудрости» и «человеческой морали» союзников, замечал: «О втором фронте говорят у нас повсюду — в блиндажах и в поездах, в городах и деревнях, женщины и бойцы, командиры и рабочие. Мы не осуждаем, не спорим, мы просто хотим понять». Через несколько месяцев, в июле 1942 года, когда гитлеровцы, сосредоточив все свои силы на Восточном фронте, начали новое наступление против наших войск, в статьях Эренбурга возникают и осуждение и гнев: «Я прошу английских женщин подумать, как читают русские матери, потерявшие своих сыновей, сообщения о переброске немецких дивизий из Франции на Восточный фронт. Чтобы понять это, не нужно быть психологом». А через год, в сентябре 1943 года, уже после разгрома фашистских армий в Сталинграде и на Курской дуге, когда благодаря усилиям советского народа произошел перелом в ходе войны, но союзники все еще не открывали второго фронта, рассчитывая на то, что Советский Союз после войны будет обескровлен, Эренбург писал: «Сейчас можно добить немца, это понимают все. Солдаты быстро проглатывают сводку, потом глазами кидаются на полосу с телеграммами из-за границы. Они ждут не речей, а сводок. В эти недели и месяцы определяется не только дата конца войны, но нечто большее: лицо мира после победы. Мы можем прийти к победе с сердцами, полными дружбы, или с сердцами, опустошенными длительным разочарованием. Никакие речи или статьи не могут так повлиять на Красную Армию, да и на всю Россию, как короткая телеграмма о начале крупных операций. Войну мы выиграем, но мы можем ее выиграть в силу боевой дружбы, и мы можем ее выиграть, несмотря на душевную рознь. От этого зависит лицо завтрашнего мира, судьба наших детей».

Да, главный смысл своей работы для зарубежных газет Эренбург видел прежде всего в том, чтобы побудить общественное мнение союзных стран требовать скорейшего открытия второго фронта. После высадки войск союзников во Франции в июне 1944 года Эренбург стал писать для заграницы все меньше и меньше. В немногих статьях, написанных во второй половине 1944 года и в 1945 году, появляются уже новые мотивы: послевоенное устройство, обеспечивающее прочный и длительный мир, непримиримость к фашистской идеологии, к тем, кто сотрудничал с гитлеровцами.

Статьи Эренбурга пользовались за рубежом большой популярностью. Телеграммы от зарубежных газет и издательств, которые получал писатель, пестрят комплиментами: «Марсельеза» без Эренбурга не была бы «Марсельезой», «огромное впечатление», «блестящие очерки», «великолепные статьи», «большое значение» и т. д. и т. п. Но Эренбург не придавал большого значения комплиментам — иное занимало его.

Писатель постоянно заботился о том, чтобы его статьи были максимально действенны. Он часто обращался с просьбой к редакциям «высказать свои пожелания касательно материала»: «желательно знать, какие вопросы наиболее интересуют ваших читателей». Эта цитата взята из телеграммы в редакцию газеты «Марсельеза», отправленной 9 сентября 1942 года. Телеграмм или приписок к статьям с подобными просьбами — многие десятки.

Однако Эренбург хотел точно знать, что интересует и волнует зарубежного читателя, не для того, чтобы подлаживаться к нему, а чтобы лучше проводить свою линию, делать статьи более доступными и впечатляющими, укреплять и оттачивать свою аргументацию. Он не терпел, когда редакторы зарубежных изданий из политических соображений пытались править или сокращать его корреспонденции, не печатать те его статьи, которые им были не «по вкусу». Вот характерная телеграмма, отправленная Эренбургом 4 марта 1942 года: «Прошу подтвердить использование присылаемых очерков газетой «France» и Би-би-си. От вашего ответа зависит продолжение работы». Вот еще один пример, проливающий свет на позицию Эренбурга во всех этих вопросах. Осенью 1942 года к писателю с просьбой о сотрудничестве обратилось нью-йоркское агентство «Оверис пресс». 23 октября Эренбург ему ответил: «Я привык предоставлять мои вещи для периодических изданий, только зная их характер. Поэтому я вынужден попросить вас уточнить, для какого именно журнала вы меня просите написать, Я просил бы также успокоить меня, что посланная статья будет напечатана без изменений». Получив эту телеграмму, агентство вновь подтвердило свою просьбу, но от ответов на вопросы Эренбурга уклонилось. И он отправляет 8 декабря новую телеграмму: «Статью могу написать только при условии самостоятельного выбора темы и при указании, для какого именно издания она предназначается».