Читать интересную книгу Стратегия захвата (сборник) - Евгений Гуляковский

Погоню облегчало то, что в этот раз робот не менял ни скорости, ни направления.

— Сделай что-нибудь, зачем эти ночные скачки, — попросил Физик.

— Неплохо узнать, куда он так торопится…

Погоня продолжалась всю ночь. Под утро, когда Практикант почувствовал, что он больше не в силах поддерживать капсулу в воздухе, пришлось приземлиться, поймать робота и заключить его в кокон из силового поля. За его прозрачными невидимыми стенами робот по-прежнему продолжал свой безостановочный бег на месте.

— Два часа отдыха, потом продолжим.

— Объясните, по крайней мере, как он может двигаться без батарей и с выключенной программой? — спросил Доктор.

— Пусть лучше Миша объяснит, это все-таки по его специальности.

— Теоретически это невозможно, — мрачно изрек Кибернетик.

— Может, ты поделишься с нами хотя бы предположениями на этот счет?

— Энергию он может получать только извне; если это не солнечные батареи, значит, он нашел какой-то новый источник. Что касается программы… Робот достаточно автономен и мог выработать собственную, которая, пока была включена основная программа, подавлялась ею, а сейчас, после выключения основной, собственная программа стала главной. Совершенно для меня непонятно, почему он перестал реагировать на словесные команды.

— Я же говорю, свихнулся от жары.

— В таком случае мы тоже. Погоня за свихнувшимся роботом для изучения его внутреннего мира… В этом что-то есть, — спокойно заметил Доктор.

— Мы должны знать, куда он спешит!

Через два часа робот был отпущен, и капсула с завидной монотонностью понеслась вслед за ним по пустыне, а еще через четыре — на горизонте показалось море. Появился привычный ландшафт невысоких базальтовых холмов, покрытых толстым слоем пыли. Местность становилась все более пересеченной. Робот то и дело скрывался из виду. А после очередного поворота исчез совершенно. Они кружили над скалой, за которой он пропал, целый час, потом приземлились и прошли километра два по широкой дуге, прежде чем нашли след лап, хорошо заметный в пыли. Они прошли по следу еще километра три и вновь вернулись к скале, от которой начали поиск, с другой стороны.

Здесь след обрывался, дальше шла твердая каменная поверхность, им не удалось найти на ней ни одной царапины. Со всех сторон скалу окружал толстый слой серого песка с примесью пыли. На нем был только один след. Робот как сквозь землю провалился.

— Тут его, голубчика, и слопали. Проглотили целиком со всеми металлическими потрохами. Ну, поскольку мы теперь это знаем, — продолжал Доктор, — самое время всем выспаться.

Заснуть удалось одному Кибернетику. Доктор и Физик подсчитывали, сколько лет понадобится на разгон при предельных перегрузках.

Практикант не стал дожидаться результатов. Он встал и медленно побрел прочь. В конце концов, какая разница — десять лет или двенадцать?… Летали же так люди на заре звездоплавания! Почему бы им не попробовать?

Можно использовать тот ничтожный шанс, что у них есть. Разогнать капсулу в сторону… Вот только в какую сторону? В любую сторону. Что же им, весь остаток жизни проводить здесь, медленно превращаясь в дикарей? В один прекрасный день он сядет в капсулу, и он будет там не один; даже если Физик решит остаться, все равно с ним будет Доктор… Десять лет, пока будет длиться разгон, они будут жить в крошечном стеклянном мирке среди равнодушного света звезд, и еще двойное ускорение…

Потом, когда пройдут эти десять лет и еще десять на торможение, корабль остановится. Рядом не будет ни одной звезды, потому что невозможно двигаться в космосе без точных расчетов, звезды слишком далеки друг от друга. Океаны пустоты между ними, и только одно солнце… Вот тогда они откроют корабль. Просто вспорют его стены, как консервную банку, и все кончится. Все же это лучше, чем жить без малейшей надежды… Все эти долгие десять лет, пока будет длиться разгон, и еще десять, пока они будут тормозить корабль, им будет казаться, что они летят к Земле. Они будут ее вспоминать…

На палубе глайдера в самом темном уголке сидела девушка… Около нее на пустом столике стоял бокал с каким-то напитком.

— Можно мне посидеть здесь с вами? — спросил он у нее тогда.

— Нет, нельзя.

Но он все-таки сел, и они познакомились. А потом, через несколько дней, он уже не вспоминал случайное дорожное знакомство, потому и ушел так легко в глубокий космос, что думал, будто нет у него никого на Земле… А вот теперь та встреча кажется ему важнее всех звезд. Наверное, это потому, что Ингрид осталась на Земле, и невольно, когда он вспоминает Землю, он вспоминает и ее. Чаще всего тот выпускной вечер в школе третьей ступени, когда она сказала все, что о нем думает: что он эгоист, что у него отвратительный характер и что она даже не будет ему писать. Он тогда долго смеялся: "Какие же могут быть письма в глубокий космос?…"

Но сейчас это уже не казалось ему смешным. Чего стоит все его могущество, вся власть над материей, над полями и над движением огромных масс, если нельзя получить этого самого ненаписанного письма, и нельзя увидеть ее лицо, и нельзя, как раньше, промчаться на доске сквозь штормовой прибой… Здесь не бывает прибоев и не бывает штормов, здесь многого не бывает, зато здесь без всякой видимой причины исчезают металлические роботы, сорок тонн металла и пластмассы…

Сделав широкий круг незаметно для себя, он теперь вновь подошел к той скале, где исчез след робота.

Ну хорошо, он не может получить с Земли ненаписанное письмо, но что-то он все-таки может? Например, он может разобрать скалу на мелкие части, растереть ее в порошок, если только это поможет выяснить, куда девался робот и чьи эти странные шуточки, ведь они же обещали не вмешиваться…

Небольшое усилие воли, поле должно быть широким и острым, как нож. Сначала он подрежет скалу снизу, приподнимет и отбросит в сторону, чтобы проверить, нет ли в ней каких-нибудь пустот или трещин.

Широкий вал пыли, поднятый силовым полем, уперся в подошву скалы, уперся и остановился. Практикант знал, какая чудовищная сила действует сейчас на подножие скалы. И не мог не удивиться тому, что поле остановилось, наткнувшись на такое ничтожное препятствие, как эта базальтовая скала. Не попытавшись даже разобраться, почему это произошло, он сжал поле в круглый шар, размахнулся и ударил.

Огненный метеор пронесся над его головой и обрушился на скалу. Место, где стоял Практикант, качнулось от мощного подземного толчка.

Ни один, даже самый маленький, осколок не отлетел от странной скалы. Практикант погасил поле и пошел к скале. С другой стороны ему навстречу шли Физик и Кибернетик. Один Доктор не проявил ни малейшего интереса и остался стоять у капсулы.

— Сейчас посмотрим, что это за базальт, мне как-то не пришло в голову проверить. С виду скала ничем не отличается от остальных.

— С виду здесь все слишком обычно.

Пробоотборник сломался почти сразу. Все же в том месте, где ударило поле, им удалось найти кусочек чистой поверхности с легко различимой структурой. Базальт казался пропитанным каким-то стекловидным составом.

— Может, попробуем из бластера?

— Бесполезно. — Физик качнул головой. — Сюда ударил заряд в тысячу билиэргов мощности, не меньше, никакой бластер этого не может.

Доктор смотрел на скалу, по которой Практикант только что ударил огненным шаром, качнувшим землю под ногами. Шар погас, а скала выглядела такой же темной и непоколебимой, как раньше. Солнце исчезло за ее вершиной, и теперь скала казалась вырезанной из черной стали. Стальной силуэт на чужом, изумрудном небе… Доктор почувствовал, как отчаяние постепенно скрутило его, заставило медленно опуститься на землю. У него не было больше сил воспринимать чудеса этой планеты, не было сил бороться и надеяться. Они не понимали, наверно, чего ему стоило всегда излучать бодрость, все время быть впереди, следить за своей внешностью, не позволять себе и им опускаться.

Так, значит, лестница… Так сказал Райков, лестница, которая никуда не ведет, где за каждой пройденной ступенькой открывается следующая… Скорее всего, у Кибернетика были причины покинуть Землю… Он никогда не говорил об этом, но Доктор не сомневался — у него были причины… Физик другое дело, для него главное — наука: он может жить этими чудесами, дышать ими, ему не жалко потратить жизнь на разрешение загадки планеты… Практикант еще мальчик, но Доктор уже знал, что именно он его единственный союзник. Единственный человек, который никогда не примет дорогу в одну сторону, дорогу без возврата… "Зачем я здесь? Кто просил меня проходить конкурс, сдавать сложнейшие экзамены и комплексную подготовку в спеццентре? Неужели только желание славы или простое любопытство, желание новых путей вытолкнуло меня из дому? Нет. Скорее всего, нет. У каждого человека наступает в жизни такое время, когда хочется узнать свой предел. Предел возможностей. Предел выдержки. Запас мужской прочности".