Когда старшина перекатился чуть в сторону и выглянул вновь, раненого уже не было. Жажда жизни – великий стимул. Боль, не боль, но как-нибудь уползешь. Если можешь, разумеется. Этот – смог.
Хрен с ним. Живые гораздо важнее. И чего лезут, когда экспедиция явно не удалась? Великая штука – инерция. Им уже сдаваться пора с извинением и переводом стрелок на покойных начальников, да все на что-то надеются…
На новом месте оказалось не лучше. Пули выбили крошку из тротуарной плитки прямо перед позицией. Хорошо, дальше им преградила путь груда мусора, некогда составлявшая часть разрушенного дома. Но ведь высовываться приходится, чтобы тоже стрелять в ответ. Вот это насели!
Сурен все же выстрелил пару раз одиночными и едва успел укрыться, как прямо перед ним рвануло. Уши заложило, кажется, легкую контузию он заработал, зато остался жив. А контузия пройдет. Это тяжелая похуже иного ранения, а тут, подумаешь!
Попробовать перебраться в дом? С какого-нибудь второго этажа обзор лучше, чем от земли. Но когда придется уходить, может не получиться. Да и не очень сейчас уйдешь. Зря он здесь залег. Куда ни рвани, везде хоть на мгновение продемонстрируешь противнику собственную личность. Убить врага на войне лишь половина дела. Надо еще самому не оказаться убитым.
Легко сказать. Противник пристрелялся, и теперь старшина высунуться не мог. Стреляли несколько человек, одни – лишь бы прижать, но кто-то и целился, выжидал появления головы ли, какой-нибудь части тела… Пару раз Сурен пытался выглянуть, но куда там! Вот подползут под прикрытием огня, и тогда все. Туши свет, кидай гранату.
Чуть правее еще огрызались. Кто-то из подчиненных был жив и продолжал вести бой. Не всех же угораздило сунуться в привлекательную ловушку! Надо было проскочить, занять позицию подальше с расчетом дальнейших передвижений. Отход – немалое искусство, включающее в себя умение наблюдать и оценивать. Сам же когда-то учил солдатиков!
И тут позади вразнобой заголосили автоматы, к ним немедленно присоединился знакомый голос ПК, и сразу стало легче. Свои! Подошли, прикрыли…
Дальше старшина не рассуждал. Пока поток свинца над головой уменьшился, он проворно перекатился в сторону, затем вскочил и рывком преодолел те самые роковые несколько метров до ближайшего полуразваленного угла. Что-то просвистело мимо, однако в следующий момент Сурен уже был под прикрытием стены и смог перевести дух. Теперь-то уже не возьмут. Зря стараются. Тут придется подтянуть танк, а в городе «Абрамс» уязвим. Не видно у противника в последнее время танков.
Ладно о танках. Так и накликать недолго. Пора к своим. Сурен наметил маршрут и перебежал за старое дерево, от него – за сарай, а там еще десяток метров, и можно залечь рядышком с капитаном.
– Ну как, живой, старшина? – риторически вопросил Александр, не отрываясь от автомата.
– Вашей помощью…
– Ну, чьей, положим, дело десятое, – хмыкнул офицер. «АКМ» в его руках дернулся от короткой очереди.
Сурен тоже поискал взглядом цель, выстрелил, но, к некоторой досаде, не попал. Так ведь почти все пули на войне улетают бог весть куда. В противном случае любой бой заканчивался бы мгновенно.
– Как остальные? – в промежутках между стрельбой поинтересовался капитан.
– Один убит. Апостол должен быть в том доме. Десантура минуту назад был жив. Где таджик, не знаю.
– Худойбердыев? Живой он. Вон у того забора залег, – за старшину ответил Александр. – Мы там на броне отправили Комара и убитых. Раз возможность появилась. Потом броня вернется, а там на ней по приказу и рванем.
И словно в подтверждение его слов, позади действительно рвануло. Раз, другой, тут же загрохотали выстрелы, но все бы ладно, стрельба шла весь день, но когда она нешуточно разгорается в твоем тылу…
Мужчины невольно оглянулись. Крестовоздвиженская петляла, да и помимо поворотов наблюдать на расстоянии мешал дым, так что ничего увидеть не удалось.
Обошли?
– Старшина, хватай своих ребят, и бегом туда. Надо разобраться.
В рации как всегда царил мат-перемат, и понять что-либо было невозможно.
– Почему я? – Сурен выстрелил, надавил на защелку слева, выбросил пустой магазин и вставил новый. Увы, последний. Хотя, если пошарить по чужим трупам, калибры же НАТО стандартны…
– Потому что твои люди хоть чуть поопытнее. Если что, сразу сообщи. Все. Удачи.
Капитан счел разговор исчерпанным. Тем более противник явно приободрился и перешел в атаку. Не толпами, но надвигаться он стал весьма решительно, и пришлось позабыть об экономии боеприпасов, как ни о чем не значащей ерунде. Только временами оглядываться. Вдруг и в тылу появятся осторожно перебегающие фигуры, а то и выползет высокий силуэт плюющейся огнем «Брэдли»?
Они опоздали. Безнадежно, до последнего предела, хотя часть пути действительно проделали бегом, и лишь заключительный отрезок шли, прижимаясь к полуразрушенным заборам. Мало ли какие сюрпризы прячет разрушенный город? Пожар, некоторые дома горели, еще ерунда. Его обойти можно, не лезть в огонь непонятно зачем, но бывают вещи намного страшнее неукротимого пламени.
Как ни странно, посреди всеобщих разрушений как ни в чем не бывало продолжала стоять церковь. Та самая, что дала свое название улице. Было нечто потрясающее в ее сверкающих позолотой куполах на фоне покрытого дымом вечереющего неба. Словно символ Руси на фоне всеобщей войны и резни, непобежденный, скорее же – непобеждаемый в принципе. Кажется, даже мусульманина проняло. Только смотреть и размышлять не было времени.
Все равно не успели. Почти приткнувшись к трехэтажному дому с лепниной между окон и большим балконом на последнем этаже, багровым пламенем горела боевая машина пехоты. Их машина. Пусть все они одинаковы, сошли с одного конвейера, изготовлены по одним чертежам, только глаз солдата умеет различать броню, на которой ездил, от любой другой.
Линии фронта в городе нет, и просочившийся сюда, а может, элементарно заблудившийся противник, заметил чужую БМП, воспользовался ее относительной слепотой и расстрелял в упор из гранатометов. Тем более из-за покрытого воронками, разбитого асфальта быстро ехать машина не могла.
Опоздание Сурена не играло роли. Для экипажа все было закончено в полминуты. А вот мстить было некому. По улице бродил с десяток здоровых мужиков, явно не ополченцев, нападавшие же валялись и на проезжей части, и во дворах. Пара явных уроженцев гор выискивали еще живых, методично орудовали ножами, исправляя старую поговорку про пулю-дуру. Прочие бойцы вполне славянской внешности работе горцев не препятствовали, старательно делая вид, что ничего не замечают и вообще заняты иным делом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});