– То есть?
– Сан-Хуан-Капистрано неподалеку от Сан-Клемента, правда? «Роллинг стоун» заказывает портрет Никсона к десятой годовщине Уотергейта.
X
После сентябрьской фиесты 1990 года жизнь Джез в студии «Дэзл» стала еще более насыщенной. Заказы сыпались со всех сторон, съемки начинались рано утром и подчас заканчивались лишь с темнотой, так что ей удалось всего пару раз за месяц выбраться на ранчо к отцу; встречи эти были досадно короткими, с полудня в субботу и до вечера в воскресенье, когда Джез нужно было мчаться обратно в Лос-Анджелес.
Кейси Нельсона она так и не видела. Отец сказал ей, что он встал еще до рассвета, чтобы решить какие-то дела по телефаксу, который недавно установил у себя в комнате. Оба мужчины почти каждый уик-энд ужинали на гасиенде вместе, но когда Кейси узнавал, что должна приехать Джез, то тактично исчезал, предоставляя отцу с дочерью возможность провести вдвоем, без посторонних, то короткое время, которое им отпущено.
Джез чувствовала губительное воздействие города, вымотанная до предела и доведенная до крайностей. Поэтому так важны для нее были те часы, которые она выкраивала для ранчо, для пеших и верховых прогулок или катания на лодке: как бы обновляя ее контакт с землей, они помогали ей сохранить равновесие в напряженной городской гонке, справиться с безжалостным ходом времени, с постоянной необходимостью искать новое решение для каждого нового задания, чтобы не повторять самое себя.
Джез пожаловалась Сису Леви на переутомление, но в ответ услышала, что в том виновата Фиби. В следующий раз, когда у Джез выдалась свободная минутка – это произошло к концу дня в один из сентябрьских четвергов, – она оказалась перед своей представительницей, держа в руках расписание.
– Ну-у, мисс Джез, ты странный человек, – отозвалась Фиби, хлопая глазами от изумления. – Я тут мозоли набила, вызванивая для тебя заказы повыигрышнее, и где благодарность? Конечно, ты перегружена, иначе за что бы я получала деньги? Мэл с Питом совершенно счастливы, а они работают не меньше. Кстати, ты никогда не задумывалась, сколько уж лет ты каждый уикэнд катаешься на ранчо к отцу?
– Я не считала, – вспыхнула Джез.
– А я считала. Уже восемь. Некоторым людям могло бы – только могло бы, заметь! – это показаться странным. Ты уже взрослая девочка, Джез.
– Что ты хочешь этим сказать, Фиби?
– Давай откровенно, Джез. Ты начинаешь меня беспокоить. Когда мы только встретились, я могла еще тебя понять, но сейчас... Тебе уже двадцать девять, а я не помню, чтобы ты хоть раз серьезно увлеклась мужчиной. Не связано ли это... э-э... с твоей привязанностью к отцу?
– Я не ослышалась? – проговорила Джез, вне себя от возмущения. – Ты вмешиваешься в мою личную жизнь, ты?..
– А почему бы и не я, Джез? Я знаю тебя, как и многих других, может, даже лучше. Мы работаем вместе уже много лет, и я всегда стараюсь соблюсти твои интересы.
– У меня вдруг появились сомнения...
– Может, тебе просто неприятно слышать, что я говорю?
– Слушай, Фиби, не лезь ко мне в душу, ладно? – мрачно проговорила Джез. – И впредь согласовывай со мной каждый заказ, прежде чем принять его. Это уже не просьба, а приказ.
Джез выскочила из офиса, резко хлопнув за собой дверью, и не успела заметить легкую мстительную усмешку, промелькнувшую на лице Фиби.
Так-так, значит, вот оно как все поворачивается, думала Фиби. Сначала Джез пригрозила уйти, если она станет представлять Гэйба, а теперь эта девчонка становится все более и более неуправляемой. Ну ничего, наступит день – рано или поздно, – когда ей до смерти захочется заполучить престижный заказ, а он уйдет в другие руки. Вот тут-то она и поймет, у кого реальная власть.
А такие вещи случаются, и довольно часто, раздраженно размышляла Фиби. Особенно если ее к тому вынуждают.
Джез влетела в студию в холодной ярости, отослала Сиса, Мелиссу и Тоби Роу пораньше домой, сама заперла студию и начала приходить в себя только в автомобиле, мчась куда-то к северу, за Малибу.
Сейчас ей не помешала бы чашка крепкого чая, а может, и чего-то еще. Тоже крепкого и бодрящего. Мартини, к примеру, если только знать, как его приготовить. Значит, нужно ехать домой. Только бы в кухне оказался чай, ведь она редко завтракает дома. Сейчас бы завернуться в старый купальный халат, который она лет пять уж как собирается выбросить, сделать несколько звонков друзьям. Она слишком зла на Фиби, чтобы бесцельно болтаться одной по окрестностям. Не стоит садиться за руль, когда мысли заняты лишь одним: как бы ухватить костлявую ведьму за костлявую шею, чтобы свернуть ее окончательно!
Развернувшись, Джез двинулась к своей квартире в Санта-Монике. Здесь движение стало поменьше. Желание скорее оказаться в привычной обстановке стало нестерпимым, и она увеличила скорость. Автомобиль отреагировал мгновенно. Все же хорош, хоть и немолод, подумала Джез. Другой ей и не нужен. И вправду, какой смысл обзаводиться машиной, развивающей сто восемьдесят шесть миль в час, когда допустимая скорость все равно пятьдесят пять? Слышал бы ее сейчас Пит: он точно бы решил, что она свихнулась. А-а, ладно, пусть думает что хочет. Ей это все побоку.
Внезапный вой сирены и вспышки огней, отраженные в зеркале заднего обзора, вернули ее к реальности. Джез быстро сбросила скорость, но одного взгляда на спидометр было достаточно, чтобы понять: поздно, все пропало. Сейчас он показывает сорок, это спустя уже несколько секунд. Подкатив к обочине, Джез опустила стекло и тихо взмолилась: «Господи, пронеси!»
– Эй, ничего автомобильчик! – весело проговорил полицейский.
– Спасибо, командир, – отозвалась Джез, вспыхнув надеждой.
– Можно взглянуть на ваши права? – Страж порядка держался по-прежнему дружелюбно.
Джез послушно протянула ему документы: надежда угасла. Дружелюбно – недружелюбно, какой в этом смысл? Пустая болтовня. И так все ясно. О-о господи! Полицейский исчез, вернулся к своему автомобилю. Значит, затребует по рации компьютерные данные на ее автомобиль. Через мгновение он уже деловито выписывал ей квитанцию.
– На какой скорости я шла, командир? – спросила Джез скорее из любопытства, чем в надежде на освобождение.
– Пятьдесят.
– Но ведь это значит, на пять миль меньше, чем разрешено? – оживилась Джез, глядя на него с внезапной смелостью. – Меньше, командир, а не больше!
– Это жилая зона, уважаемая. А значит, скорость здесь – двадцать пять миль. Так что вы ее превысили – на целых двадцать пять миль.
– Двадцать пять миль в час? – Она не верила своим ушам. – Да кто ж так ездит? Если б все шли на такой скорости, вы тормознули бы их за помехи на трассе!