меня поймать. Я не скажу тебе ни слова. И не поверю ни одному твоему, хренова демонопоклонница.
Лысый мужик подозвал к себе рыжую бестию и сказал:
— Пойдем, его пока не переубедить. Пусть сам соберется с мыслями, а мы подождем. Время у нас есть.
— Я не собираюсь торчать в этой глуши… — сказала рыжая бестия, но ее вновь прервали.
— Уходим!
Они вышли и захлопнули дверь не забыв запереть на несколько засовов. Лазутчик снова остался один. «Назвала великого Пиндара ублюдком, проклятая демоница, да как она смеет!» — думал про себя Дарей все больше раздражаясь. «А глаза какие? Загорелись багровым пламенем. Брат Кельвус был прав, а я его не слушал. Вот проклятая прямо передо мной. Жаль я не припрятал кинжал в сапоге,» — никак не мог успокоиться Дарей.
Он несколько дней пытался найти уязвимость в кирпичной стене уходящей под землю. Но все было тщетно, она была слишком прочна, чтобы разбить ее голым кулаком. В правом от двери углу была вырыта небольшая, но глубокая яма, для естественных нужд. Но раскопать ее тоже было невозможно. Вокруг нее были тяжелые каменные валуны. «Неважный из меня лазутчик выходит. Какой-то лучник сумел убежать, а я нет. Стену не пробить и подкоп сделать не выйдет. К тому же меня проверяют демонопоклонники не меньше двух раз за день, когда приносят еду и воду. Всегда в разное время».
Обычно еду приносил лысый мужик, но одним вечером вошла рыжая бестия. Она кинула тарелку в сторону Дарея и похлебка разлилась по полу.
— Я от тебя тоже не в восторге, — вырвалось из уст лазутчика.
— Не в восторге? Да ты жив только благодаря тому, что заступился за Веснушку. Если бы мелкие сорванцы тебя не опознали, я бы не пощадила.
— Веснушку? — удивился Дарей. — Она жива?
— Она ранена, мы ее уже вторую неделю не можем поднять на ноги. Благо, что мелкие сорванцы сумели ее вынести из крепости и притащить к нам, несмотря на то, что кто-то из ваших ублюдков пустил стрелу ей прямо в спину.
Рыжая бестия ушла сильно захлопнув дверь. Когда она закрывала засовы, Дарей вскочил и крикнул:
— Подожди! Открой!
За дверью никто не откликнулся.
Дарей просидел в раздумьях всю ночь: «Значит Веснушка жива. И то, что произошло в крепости Бела правда? Но брат Кельвус так подробно рассказывал мне о проклятых. Горящие багровым огнем глаза. И вот она прямо передо мной... Какой-то демонический трюк. Разве я могу верить этой рыжей бестии?»
Утром зашел лысый здоровяк. Он поставил новую миску с похлебкой и хлебом около входа, а пустую подобрал.
— Постой, не уходи, — сказал Дарей. — Могу я увидеть Веснушку?
— Она тяжело ранена, — ответил Лысый здоровяк и собрался уходить.
— Постой, как тебя зовут? Мое имя Дарей, — взволнованно проговорил лазутчик, встал и попытался задержать своего тюремщика.
— Виктор.
— Послушай Виктор, дай мне увидеться с Веснушкой. Это все о чем я прошу. Пожалуйста.
Здоровяк недоверчиво посмотрел на пленника, но пораскинув о чем-то своем, сказал:
— Пошли.
Виктор не стал одевать кандалы на Дарея. Только указал, чтобы тот шел прямо перед ним. Лазутчик впервые за две недели оказался на улице. Утро стояло пасмурное и крайне холодное для середины осени. Земля под ногами была размыта дождем. На груди Дарея была одна только разорванная рубаха. Его бросило в дрожь. На Викторе была накидка из легких мехов, правда руки были голые от плеч. Но его ничуть не трясло от холода, даже когда дул промозглый ветер.
Тюрьма Дарея представляла из себя полуразрушенный кирпичный сарай. Вокруг него были руины. Здания уничтоженные по фундамент. На заросшей травой поляне вокруг густого леса когда-то была ферма. Кроме сарая был еще целехонький амбар и парочка временных палаток. Закапал мелкий дождик, сбиваемый порывами ветра. Неподалеку от входа в каменный амбар, горел костер. Вокруг него сидели дети. Старшие из них замешивали в большом чане похлебку. Когда Дарей проходил мимо костра, дети с подозрением посмотрели на него. Самый задиристый бросил кусок грязи прямо в лазутчика, но тот уклонился. Виктор строго взглянул на мелкого сорванца и тот в миг успокоился понурив голову.
Внутри амбара была одна только деревянная кровать. На ней лежала Веснушка. Ее накрыли теплым меховым одеялом так, что только измученное личико раненой девушки можно было рассмотреть. Лекарь строго предписал лежать исключительно на правом боку. Он был не здешний, какой-то перебежчик с Квинки. Виктор ему доверял.
Когда Дарей подошел к Веснушке, ее глаза были закрыты. Виктор наклонился и что-то шепнул ей на ухо. Она открыла глаза и жалобным голоском протянула:
— Нет, пусть уходит. Виктор, зачем ты его привел? Я не хочу на него смотреть. Уведи его, пожалуйста, уведи от меня.
Веснушка на секунду перевела свой взгляд на Дарея, но тут же снова посмотрела на Виктора.
— Пусть убирается отсюда! — громким голосом сказала рыжая бестия. Она зашла в амбар с потаенного входа.
Виктор увел пленника обратно в сарай. Перед тем как запереть дверь он спросил:
— Сказать было нечего? Мне бы на твоем месте тоже.
Дарей всю ночь думал о Веснушке. Пытался придумать извинения: «Надо было не молчать. Попрошу Виктора еще раз проводить меня к ней. Но что я ей скажу? Извини, что твоих младших брата и сестру убил Филин?» Дарей пытался придумать извинения снова и снова. Так прошел день, затем два, потом и неделя. На некоторое время он даже позабыл о Веснушке и произошедшем в крепости Бела. Перед ним снова явились воспоминания Кихшо, Анны, Йоны, отца.
Одним вечером зашел Виктор. На сей раз у него не было миски с похлебкой. Он жестом приказал Дарею идти за ним. Когда они вышли на улицу и дошли до большой временной палатки, Виктор дал лазутчику легкую накидку из грубого сукна и сказал:
— Ты свободен. Можешь идти.
Дарей был в недоумении и не нашел ничего лучшего как спросить:
— Куда идти?
— Два дня на юг Вторая Альта. Туда идти конечно не советую. Сомневаюсь, что тебя примут дома без подозрений, учитывая сколько тебя не было времени. В трех днях пути на юго-запад город Сапа. Он конечно близок к Полуострову и там огромный гарнизон с вашими войсками, но если постараешься, то в нем вполне получится затеряться. Можешь попробовать найти дорогу в Квинку. Почем мне знать, куда