Читать интересную книгу История Беларуси в контексте европейской цивилизации - Сергей Елизаров

Разъяснительная работа на селе подменялась грубым нажимом, угрозами и демагогическими обещаниями. Вместо товариществ по обработке земли вводились артели и коммуны. Обобществляли все – от коров до птицы. Внесенный пай при распределении произведенной продукции не учитывался. Отсутствовали формы рациональной организации производительности труда, ее учета и оплаты. В деревни отправились тысячи уполномоченных, на городских предприятиях создавались специальные бригады помощи коллективизации. К 1 марта 1930 г. в БССР в колхозы было зачислено 58 % крестьянских хозяйств. Крестьяне ответили на это стихийными выступлениями (500): они громили колхозы, забирали отнятое у них добро, убивали коммунистов, комсомольцев и сельских активистов. Массовый характер приобрели убой и продажа крестьянами домашнего скота, чтобы он не достался колхозам. К маю 1930 г. поголовье лошадей и крупного рогатого скота сократилось более чем на четверть, что негативно сказалось в дальнейшем на судьбе животноводства. Восстановили поголовье только к 1959 г.

Частью коллективизации стала борьба с кулачеством. В соответствии с секретным постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» кулаки делились на три категории. К первой относились активные противники коллективизации, которых арестовывали и направляли в места заключения или расстреливали. Во вторую категорию включили крестьян, владевших землей в крупных размерах, скотом, техникой и использовавших чужой наемный труд. Они вместе с семьями высылались в отдаленные районы страны – Север, Сибирь, Северный Казахстан, Урал. Третью категорию – раскулаченных – расселяли в пределах своего района, на специально выделенных для этого землях (как правило, малопригодных для обработки). Четких критериев для применения репрессивных мер и градации кулак – середняк не было, что привело к неоправданно большому количеству пострадавших и массовым беззакониям. В концлагеря предполагалось направить 60 тыс. семей, в отдаленные районы – 150 тыс., в том числе по БССР – соответственно 4–5 и 6–7 тыс. К концу мая 1930 г. было раскулачено 15 629 крестьянских хозяйств, а их имущество передано колхозам. За пределы республики выслали 6 тыс. человек.

И. Сталин во избежание новой гражданской войны 2 марта 1930 г. опубликовал свою статью «Головокружение от успехов», в которой местные партийные организации обвинялись в «головотяпстве». Он осудил практику насильственной коллективизации, потребовал не обобществлять приусадебные земли, огороды, жилые помещения, часть молочного скота, домашнюю птицу и т. д. Был обнародован «Примерный устав сельскохозяйственной артели». Для помощи колхозам создавали МТС (машинно-тракторные станции). Первая МТС была создана в Койданово (1929), а к концу пятилетки их стало 57. Как эквивалент заработной платы был введен трудодень – мера оценки и учета количества и качества труда, действовавшая с 1930 по 1966 год. Каждый колхозник после сбора урожая получил свою долю колхозного дохода по количеству отработанных трудодней, которые отмечали галочками. В колхозах надо было каждому за год выполнить не менее 80 трудодней. Тех, кто не вырабатывал минимум, привлекали к административной ответственности. На протяжении апреля-мая в республике из колхозов вышло 370,3 тыс. крестьянских хозяйств, а степень коллективизации упала до 11 %.

После октябрьского 1930 г. Пленума ЦК КПБ начинается вторая волна коллективизации. Продолжалось раскулачивание: из 800 тыс. крестьянских хозяйств 95,5 тыс. было разрушено. Особенно усердствовали рабочие-25-тысячники. Белорусским властям в 1931 г. пришлось отдать под суд 65 «посланцев российского пролетариата» за чрезвычайные злоупотребления при проведении коллективизации. Людей возмущала бесхозяйственность и воровство, уравниловка, поведение председателей колхозов и членов партактива, которые издевались над ними, избивали их, штрафовали, не давали лошадей для обработки приусадебных участков, безвинно арестовывали, проводили обыски, закрывали церкви, уничтожали иконы. Крестьянские бунты, известные как бабские, прошли во многих селах: например, в Кормянском районе люди сожгли усадьбу председателя Руднянского колхоза и колхозное гумно с зерном. Им не нравились организация труда и система оплаты трудодней. В годы второй пятилетки на один трудодень приходилось в среднем 1380 г зерна, 4750 г картошки и 22 копейки. Весной 1932 г. из колхозов вышло более 55 тыс. крестьянских семей.

Много хлеба в 1931 и 1932 гг. осталось неубранным из-за низкой эффективности работы колхозов, а поскольку трудодни не могли прокормить семьи, колхозники стали массово воровать зерно. Постановление ЦИК и СНК СССР от 4 августа 1932 г. требовало «применить в качестве меры судебной репрессии за кражу колхозной и кооперативной собственности» расстрел с конфискацией всего имущества. В БССР за 1933–1934 гг. за кражи было осуждено более 10 тыс. человек.

Вследствие спада производства в 1931–1932 гг. на 26 %, засухи, а также повышения норм хлебозаготовок на 32,8 % в отдельных республиках СССР начался голод. Географически «голодная зона» занимала почти всю Украину, часть Черноземья, богатые долины Дона, Кубани, а также Северный Кавказ и большую часть Казахстана. По оценке самого Сталина, в 1933 г. голодом было охвачено 20–30 млн человек, погибло (по разным оценкам) от 2 до 16 млн человек. Пострадала и Беларусь, хотя термин «голодомор» здесь вряд ли применим. В Ельском районе голодом были охвачены три сельских совета, в Наровлянском – шесть. Голодали как колхозники, так и частники. В Ельском районе умерли 70, в Наровлянском – 60 человек. Смертные случаи имели место и в Гомельском районе, где 45 из 93 колхозов вообще не имели никаких продуктов питания: люди ели листья деревьев и корни лесных растений. В Туровском районе нехватка хлеба привела к тому, что люди, побираясь, начали ходить с сумами по деревням, а посевная кампания была сорвана из-за физической невозможности изможденных голодом колхозников работать. В Пуховичском, Минском и Климовичском районах люди опухали от голода и не выходили на работу, так как основу их питания составляла сваренная и забеленная молоком трава. Сталин объяснял в советской прессе, что неудачи в сельском производстве связаны с укрывательством хлеба крестьянами. Началось активное уничтожение «спекулянтских элементов и саботажников хлебозаготовок». В БССР, как и в других советских республиках, саботажниками могли объявить целые деревни и колхозы. Создавались «черные доски» (доски позора по аналогии с доской почета), на которые заносили подобные хозяйства. Если это происходило, то из деревенских магазинов в наказание населению изымали все товары, досрочно взыскивали с людей кредиты и ссуды, закрывали мельницы, не разрешали пользоваться ручными жерновами, а склады с зерном и семенной фонд распределяли между другими колхозами. От «голодомора», подобного украинскому, население БССР спасла картошка, которую не отправляли на экспорт. Западная Беларусь голода не знала. К концу второй пятилетки коллективизация в Беларуси была завершена. В колхозах (которых к тому моменту насчитывалось 9 тыс.) очутились 87,5 % крестьянских хозяйств, было обобществлено 96 % посевной площади.

В феврале 1935 г. II Всесоюзный съезд колхозников-ударников принял Устав сельскохозяйственной артели, который предусматривал существование личного хозяйства, дававшее значительное подспорье в жизни крестьян. Личные хозяйства колхозников стали основным источником поступления картофеля и мясомолочной продукции в государственный фонд. В результате объем валовой продукции увеличился, но средняя урожайность зерновых в БССР в 1933 г. была низкой и составила 6,3 ц/га, в 1936 г. – 4,6, в 1940 – 7 ц/га. Несмотря на увеличение до 8 тыс. количества тракторов и до 600 комбайнов, пятилетний план по поставке сельхозпродукции в очередной раз не был выполнен. Колхозники оставались самой низкооплачиваемой категорией населения: их среднемесячная зарплата составляла 12 руб., в совхозах – 22 руб., на промышленных предприятиях платили 34 руб. С 1932 г. вместо контрактных были введены обязательные поставки мяса и молока, с 1933 г. – зерна, картофеля, с 1940–1941 гг. – сена, семян, подсолнечных культур, яиц. Продажа государству излишков продукции осуществлялась по ценам ниже рыночных в 12 раз, что исключало возможность развития колхозов.

Коллективизация обеспечила финансовыми, сырьевыми и людскими ресурсами проведение форсированной индустриализации, однако часть историков оценивают ее как «второе издание крепостного права». В 1932–1933 гг. проводилась паспортизация взрослого населения СССР и только колхозникам не дали паспорта. Это исключало возможность их свободного перемещения, юридически привязывало к колхозу и закрепляло принудительный характер труда. Крестьянина отстранили от земли, он не имел права самостоятельно хозяйствовать. Коллективное не стало «своим», не вызывало бережливого отношения, а приводило к пренебрежительному отношению; развились безынициативность, бесхозяйственность, алкоголизм. По ряду показателей коллективные хозяйства отставали от индивидуальных. Сельское хозяйство очутилось в состоянии глубокого непрерывного кризиса.