Утром Багдад распахнул дверь своего дома(пристройка, как у Сереги, Светозара и других не совсем обычных товарищей)… вышел, зевая и потягиваясь, и чуть не врезался в стоявшего у двери Светозара. Тот стоял, похоже, давно. Как на посту. И задремал, как на посту, поэтому вовремя с дороги убраться не успел. Впрочем, Багдад-Стрелок был в хорошем настроении и не особо разозлился по этому поводу…
Пошли проверили снегоход, залили бензин, гайки подкрутили… Светозар учителю своему удивлялся просто. Сам он жутко нервничал и рвался: скорей, скорей, скорей!.. а Багдад был не только спокоен, как танк, он еще отпускал шуточки в адрес Сереги и всех остальных и делал все с ленцой, совершенно никуда не торопясь. Наверно, так и надо — он все-таки опытный разведчик…
— Садись, — сказал Багдад, хлопнув рукой по сиденью, — поведешь.
— Это шутка? — на всякий случай решил осведомиться Светозар.
— Не-а, — покачал головой Багдад. — Садись, кому говорю!
Светозар лихо вскочил на водительское место. Эх, что за день сегодня!.. Снегоход протарахтел по улицам, разметав по сторонам кучу рассыпчатого снега.
…И летел паренек, как на крыльях, и жалел, что его сейчас не видит Селин…
Правда через два часа от былой романтичности и следа не осталось. Во-первых, устаешь, как-никак, в небесах-то парить, во-вторых, просто устаешь, не железный ведь, а в-третьих, Багдад все время давал всяческие указания и лихачить особо не позволял…
Остановились, не доезжая до места довольно приличное расстояние, но в бинокль все видно было прекрасно, особенно Багдаду, потому что его бинокль был на порядок круче, чем у Светозара…
Правая половина бывшего слета «Вьюрков» сейчас представляла собой дымящиеся развалины. Вокруг уцелевших домов шевелилась безликая черная масса. Похоже, плясали и праздновали. Жгли костры. Палили в воздух.
— М-да-а, — протянул Багдад, — ну, в принципе, я и не ожидал, что они уберутся. Ладно, приступим.
Он вытащил из багажного отделения какой-то потрепанный чемоданчик с жесткими дырчатыми стенками, надел толстую кожаную перчатку и запустил в него руку. Из недр чемоданчика послышался разъяренный птичий клекот, а на свет божий (вернее, жалкие крохи света через солнечные трещины) был извлечен редкого уродства пернатый птах. Он яростно пытался вырваться и то и дело клевал перчатку. Если бы не она, рука Багдада превратилась бы, наверно, в кровавый фарш.
— Что это за чучело? — удивленно усмехнулся Светозар.
— Почтовый голубь, — объяснил Багдад. — Купил вчера у двоих наемников за бешеные бабки. Они говорят, что это северянская птичка. Так что сейчас мы им весточку отправим. Я записон накатал вчера, — он вынул из кармана кусочек испещренной буквами кожи, — на, привяжи этой твари на лапу. Только берегись клюва… кусается, стерва!..
— …Это ты здорово придумал, — сказал Светозар, пристраиваясь, как бы безопаснее для себя привязать к голубю записку, — я вот еду и думаю: как мы к ним подкатим — подстрелят ведь, а потом уж будут разбираться… дикари же. А потом сказал себе: Багдад что-ньть придумает, и все будет о'кей.
— Только не приучайся, что за тебя кто-то думать должен, — сурово сказал Багдад. — Тебе ж командиром быть, после Сереги-то: все будешь сам решать. Придется, если не хочешь, чтоб тобой крутили те, кто половчей.
— Я понял, — согласился Светозар, почувствовав себя маленьким и беспомощным: ну какая он Сереге замена?.. — Вот, привязал…
— Лети, птица счастья!.. — Багдад с радостью размахнулся и швырнул голубя подальше: видимо, боялся, чтоб тот не вздумал мстить за долгие муки.
Голубь от неожиданности шмякнулся в сугроб, потом тяжело поднялся в воздух и полетел, слава Богу, в нужном направлении…
— И ждем-с, — с облегчением вздохнул Багдад, стягивая с руки исклеванную перчатку…
Ахмар начинал скучать. Вспоминались былые дни в родной «Стране», когда единственным занятием порой было разглядывание Города в окно, за бутылкой араки и в собственных мыслях. Сейчас изменилось немного. Смотрел он теперь с высоты третьего этажа одной из лучших комнат бывшего отеля, а потягивал уже не араку, а вроде даже вино… на бутылке было написано «1990 г»…
Народ под окнами веселился вовсю. Если так и дальше пойдет, то они сожрут и выпьют все запасы, которые тут только есть… Некоторые умельцы оборудовали в ближайшем складе пыточную. Что до Ахмара, то он всего этого жутко не любил, еще с детства, когда подвыпивший отец забыл его на ночь в комнате для пыток… причем, вместе с тремя еще живыми пленниками. Специально он это сделал или случайно, по пьяни, — Ахмар не знал, но подсознательная боязнь пыточных комнат и пыток вообще у него осталась до сих пор… Зато Великий Народ хлебом не корми — дай кого-нибудь запытать… Ахмар иногда начинал думать, что он слишком цивилизованный чтоб быть вождем этой своры…
На край окна приземлился голубь и мерзко заверещал, как могут только голуби. Ахмар зевнул, равнодушно поглядел на птицу масляными глазами и отхлебнул еще вина. Потом до него все-таки дошло, что это не просто чей-то сбежавший голубь, а один из голубей элиты, причем с запиской на лапе.
Вождь аккуратно поставил бутыль на стол и почти лениво сгреб голубя с подоконника. Птица и не думала отбиваться: голубь, он не дурак, хозяина всегда помнит… Отвязал записку и выдал птаху кус вяленого мяса из собственных запасов. Что странно, отказываться голубь не стал, хотя обычно эти твари ничего, кроме сырого мяса не признают: видать, голодный был очень…
Записка была составлена на скверном среднеземском языке, причем не совсем грамотно и отвратительным почерком(или у них, в средних землях, буквы такие?). Так что Ахмар понял от силы половину. Но главное, что он понял: это явно не его разведчики писали. Возможно, их убили, а голубя забрали как трофей… или же они предали Страну… В любом случае, голову ломать не хотелось: тут разбираться Каяле и только Каяле…
Ахмар сунул записку в карман, пригладил взъерошенную шевелюру и вышел за дверь. В коридоре толпилась какая-то мелюзга; из отрывков разговора можно было понять, что они вдрызг пьяные и вовсю празднуют свое «боевое крещение». Увидев вождя, все, как по команде, рухнули на колени, башкой в пол. Ахмар поморщился и прошел мимо… Дикари… не, элиту вождь уважал куда больше… а это что — псы, не люди… и не вырастет из них людей никогда…
Комната, которую выбрала себе Каяла, больше походила на шкаф. Из мебели в ней было только раздвижное кресло и встроенная в стену полка вместо стола. По-тюремному все как-то. Ахмар зашел, не стучась, как привык. Каяла сидела в кресле, закрыв глаза и уронив голову на грудь. Можно было подумать — спала. Странно… Ахмару даже в голову не приходило, что эта ведьма… да прочь суеверия… радикс может просто спать, как самый обычный уставший человек… У подножия кресла сидела зареванная девчонка лет десяти с сумасшедшими глазами, между прочим, чем-то похожая на саму Каялу. Может быть, это и послужило причиной тому, что в разгар бойни ведьма зарубила топором пятерых своих именно чтобы спасти эту девчонку, а потом, не обращая внимания больше ни на что (как вам это? посередине боя? а?), вытерла ей слезы, села рядом и заговорила с ребенком на каком-то непонятном языке. С тех пор девчонка… дай Бог памяти, Рая… от Каялы ни на шаг… ну, не о том речь…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});