Антон Павлович Чехов. Из письма семье. Финальма- рина, 12 (24) апреля 1891 г.:
Я еду в Ниццу по берегу моря. Только что миновал Геную. Виды великолепные, но все удовольствие портит скверная погода. Лупит дождь, небо пасмурно, земля грязная. Если и в Ницце будет такая же погода, то мы вернемся домой. Вообще благодаря погоде нашу поездку следует признать неудачной. Вчера я опять был в Риме и опять осматривал храм св. Петра. От входной двери до алтаря я сосчитал 250 шагов. <...> 319
Заграничные вагоны и железнодорожные порядки хуже русских. У нас вагоны удобнее, а люди благодушнее. Здесь на станциях нет буфетов.
Антон Павлович Чехов. Из письма семье. Ницца, 15 (27) апреля 1891 г.:
Живем в Ницце, на берегу моря. Солнце светит, тепло, зелено, пахнет, но ветер. На расстоянии одного часа езды от Ниццы находится знаменитое Монако; здесь есть местечко Монте-Карло, в котором играют в рулетку. Вообразите себе залы Благородного собрания, красивые, высокие и более широкие. В залах большие столы, на столах рулетка, которую я опишу Вам. когда приеду. Третьего дня я ездил туда и проиграл. Игра завлекает страшно. После проигрыша я с Сувориным-фисом* стал думать, думал и придумал систему игры, при которой непременно выиграешь. Поехали вчера, взявши по 500 франков; с первой же ставки я выиграл пару золотых, потом еще и еще, жилетные карманы мои отвисли от золота; были у меня в руках монеты французские даже 1808 года, бельгийские, итальянские, греческие, австрийские... Никогда в другое время я не видел столько золота и серебра. Начал я играть в 5 часов, а к го часам у меня в кармане не было уже ни одного франка, и у меня осталось только одно: удовольствие от мысли, что я купил себе обратный билет в 11иццу. Вот как, судари мои! Вы, конечно, скажете: «Какая подлость! Мы бедствуем, а он там в рулетку играет». Совершенно справедливо, и я разрешаю Вам зарезать меня. Но я лично очень доволен собой. Но крайней мере я могу теперь говорить своим внукам,
4 Фис — сын. от фр./Jk. Суворин-фис — Алексей Алексеевич Суворин (1862-1937). журналист, издатель газеты «Русь». Сын 320 А. С. Суворина.
что я в рулетку играл и знаком с тем чувством, какое возбуждается этой игрою. Около казино с рулеткой есть другая рулетка — это рестораны. Дерут здесь страшно и кормят великолепно. Что ни порция, то целая композиция, перед которой в благоговении нужно преклонять колена, но отнюдь не осмеливаться есть ее. Всякий кусочек изобильно уснащен артишоками, трюфлями. всякими соловьиными языками... И, Боже Ты мой Господи, до какой степени презренна и мерзка эта жизнь с ее артишоками, пальмами, запахом померанцев! Я люблю роскошь и богатство, но здешняя рулеточная роскошь производит на меня впечатление роскошного ватерклозета. В воздухе висит что-то такое, что, вы чувствуете, оскорбляет вашу порядочность, опошляет природу, шум моря, луну. Был я вчера в воскресенье в здешней русской церкви. Особенности: вместо вербы — пальмовые ветви, вместо мальчиков в хоре поют дамы, отчего пение приобретает оперный оттенок, на тарелочку кладут иностранную монету, староста и сторожа церковные говорят по-французски и т. п. Великолепно пели «Херувимскую» № 7 Бортн<янского> и простое «Отче наш».
Из всех мест, в каких я был доселе, самое светлое воспоминание оставила во мне Венеция. Рим похож в общем на Харьков, а Неаполь грязен. Море же не прельщает меня, так как оно надоело мне еще в ноябре и декабре. Черт знает что, оказывается, что я не прерывно путешествую целый год. Не успел вернуться из Сахалина, как уехал в Питер, а потом опять в Питер и в Италию...
Антон Павлович Чехов. Из письма семы. Париж, 2 г апреля (3мая) i8gi а;
Сегодня Пасха. Стало быть, Христос воскрес! Это первая Пасха, ко торую провожу я не дома.
1IN» 1950
Приехал я в Париж в пятницу утром и тотчас же поехал на выставку. Да, Эйфелева башня очень, очень высока. Остальные выставочные постройки я видел только снаружи, так как внутри находилась кавалерия, приготовленная на случай беспорядков. В пятницу ожидались волнения. Народ толпами ходил по улицам, кричал, свистал, волновался, а полицейские разгоняли его. Чтобы разогнать большую толпу, здесь достаточно десятка полицейских. Полицейские делают дружный натиск, и толпа бежит, как сумасшедшая. В один из натисков и я сподобился: полицейский схватил меня за лопатку и стал толкать вперед себя.
Масса движения. Улицы роятся и кипят. Что ни улица, то Терек бурный. Шум. гвалт. Тротуары заняты столиками, за столиками — французы, которые на улице чувствуют себя, как дома. Превосходный народ. Впрочем, 11арижа не опишешь, отложу его описание до моего приезда. Заутреню слушал в посольской церкви.
Александр Алексеевич Плещеев (1858-1944). журналист, драматург, балетный критик, издатель журналов «Театральный мирок» (1884-1885), «Невод» (1906-1907), газеты «Петербургский дневник театрала» (1904-1905). Сын поэта А. Н. Плещеева:
Как-то в Париже, в отеле «Мирабо», я встретил Антона Павловича у моего отца и был несказанно обрадован этому. В то время у меня были средства, ас ними Париж представлялся много соблазнительнее, чем без них...
— Говорят, погуливаете вы здесь? — спросил меня Чехов.
— Обожаю Париж, Антон Павлович, осматриваю...
— А что бы меня позвать, да показать.
— Хотите, Антон Павлович, завтра обедать вмес- 322 те. а потом посмотрим разные кабачки?
— Очень хочу.
Так мы и решили, чтобы встретиться на другой день и пойти обедать.
— Меня Суворин звал провести вечер с ним, обедать, но мы все время вместе. — говорил Чехов, — а с вами-то будет посвободнее.
Между прочим, я рассказывал Чехову, как с одним приятелем осматривал ночной Париж, для чего, в качестве журналиста, обращался к начальник)'сыскной полиции Горону, который поручил своему агенту Росиньолю сопровождать нас и показать всевозможные вертепы Парижа. Чехова это заинтересовало, и он пожелал последовать моему примеру, желал осмотреть самый низкий пласт парижской жизни, а пока что условились исследовать средний ее пласт.
На друг ой день я обедал с Чеховым и с приглашенным мною другом детства доктором-психиатром В. П. Тишковым. <...> Ели умеренно, а на напитки приналегли, начав с отечественного нектара — водки. А потом, как говорится, пошла писать губерния. Как из земли вырос около нас какой-то чичероне, рекомендованный внимательным к иностранной клиентуре ресторатором. Колесили мы с ним по Париж)- всю ночь. Начали с «Мулен Руж», где смотрели танцы модной тогда танцовщицы Гулю. Она танцевала среди публики со своими товарками, причем каждая вытягивала ногу к плечу, словно солдат брал ружье на плечо. По том соединяли ноги в воздухе и замирали в группе под аплодисменты публики.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});