— Сейчас мы над самым мостом, дорога, петляя, поднимется к северу, а потом, перекинувшись через перевал, спускается к нашим. После перевала крутой поворот. Нельзя ли там организовать обвал? — тихо говорит он (Кирилл Орловский. — Л. П.) Хосе, хорошо знающему эти места.
— Можно, дорога там висит над пропастью… Но где взять взрывчатку?
— Для моста хватит двух ящиков. Пойдем вдвоем с тобой. (Стр. 27).
Как видите, и в реальности, и в романе мост взрывают двое. И тут, и там один из них иностранец, другой испанец-проводник. Более того, Орловский взрывает два участка, и Джордан планирует два взрыва (мост и маленький мостик — стр. 231). У Орловского ящики взрывчатки и магнето в рюкзаке. У Хосе тоже ящик, а кроме того, запалы, провод (Пономарев, стр. 27). То же самое лежит и в рюкзаках Джордана (стр. 135). Единственное, что не укладывается в нашу схему, — слова Пономарева: «дорога, петляя, поднимается к северу, а потом, перекинувшись через перевал, спускается к нашим». Все уложилось бы идеально, если бы вместо «к северу» стояло «к югу». Встали бы на место и подъем, и перевал, и расположение «наших». По карте боевых действий видно, что это просто оговорка Орловского или ошибка Пономарева (психологически перепутать север с югом так же легко, как право и лево): на всем протяжении Сеговийского фронта, где на самом деле действовал отряд Орловского, линия фронта довольно ровно проходила по южному склону Гвадаррамского хребта с юго-запада на северо-восток, то есть «наши» на любом участке фронта были всегда к югу. Возможно также, что в горной части дорога делала крутой вираж, трижды пересекая линию фронта.
Итак, мы установили, что в романе «По ком звонит колокол» Хемингуэй описал реальную и конкретную диверсию в реальной и конкретной наступательной операции. С информированностью автора о наступлении мы уже разобрались, а вот откуда ему известны детали диверсионной акции? Сверчевский? Он, конечно, знал, где и когда будет взорван мост, но подробности — во-первых, они его не интересуют, и без них забот по горло; во-вторых, никто не будет ему о них докладывать: конспирация. Мамсуров? Его детали тоже не интересуют, для этого у него хватает вполне квалифицированных специалистов. Но главное — Орловский не докладывал Мамсурову о диверсии, так как выполнял не его приказ (как мы выяснили, Орловский ему не подчинялся). Можно было бы, таким образом, утверждать, что, несмотря на полное совпадение, Хемингуэй не мог описать диверсию Орловского, так как не мог знать ее деталей. Однако и эта тайна была раскрыта. Я позвонил в Минск Пономареву, чтоб выяснить кое-какие детали, и вдруг он говорит: «А вы знаете, Орловский целую неделю жил в одном отеле с Хемингуэем и разговаривая с ним. Он мне об этом рассказывал». К этому можно добавить, что в Испании Орловский действовал под именем с характерным английским звучанием — Стрик. Вот так на место встало последнее недостающее звено. На этом мы заканчиваем наше исследование и можем…
Да! А откуда взялся Орловский?
Глава 5. Откуда взялся Орловский
Действительно, что это за разведывательно-диверсионный отряд, не подчинявшийся старшему советнику Генштаба по разведке? Кому тогда он подчинялся? Какие задачи выполнял? Вот если бы узнать, кто Орловского прислал…
Кирилл Прокофьевич Орловский начал свою деятельность в 1918 году как боец большевистской подрывной группы в Западной Белоруссии. Затем нелегальная работа по подготовке вооруженного восстания в Литве, снова партизанщина в Западной Белоруссии и Польше. Когда после разгрома партизанского движения в 1925 году Орловский приехал в Москву, НКВД посылает его в Китай «по своей специальности». В 1929 году он вернулся, а в начале 30-х оказался в Специальной разведывательно-диверсионной школе ГПУ в Минске, начальником которой был уже известный нам Спрогис. Однако Спрогиса прислало Разведуправление, куда он перешел работать до отправки в Испанию, а Орловский был сотрудником НКВД. В Испании он встретил своих старых друзей: Кочегарова, Рабцевича, Коваленко, Коржа, Прокопюка, Ваупшасова. О них известно, что Рабцевич, Коваленко и Корж в 20-е годы сражались в отряде Орловского в Западной Белоруссии и Польше. Корж и Ваупшасов учились у Спрогиса в школе Белорусского ГПУ. Но главное — все они к моменту отправки в Испанию были сотрудниками НКВД. Вот, оказывается, кто их прислал, вот почему они не подчинялись военной разведке. Чем же они занимались? Диверсиями — это мы уже знаем. Таких отрядов, руководимых советниками НКВД, было несколько. Например, Василевский был советником в отряде под командованием сына белоэмигранта, Леонида Писарева. Через линию фронта, подобно Старинову, Василевский предпочитал не ходить, обучая своих людей в тылу, но провожал и встречал их на линии фронта. Но однажды он не пришел встретить отряд Писарева. Люди спокойно приближались к своим окопам, когда из них раздался один единственный выстрел. Писарев был убит прямым попаданием в голову.
На специфические функции советников НКВД проливает свет книга Ваупшасова «На тревожных перекрестках» (Москва, Политиздат, 1971).
Станислав Алексеевич Ваупшасов (он же Малиновский, он же Воложилов, он же Альфред и т. д. — Л. П.) прибыл в Испанию осенью 1937 года и сразу же принял участие в организации 14-го партизанского корпуса, куда вошли как отряды, руководимые советниками Разведуправления, так и отряды, руководимые советниками НКВД.
Долорес Ибаррури направила письмо видным военачальникам, коммунистам Энрико Листеру и Хуану Модесто, с просьбой помочь полезному начинанию проверенными закаленными кадрами испанских добровольцев, а также интернационалистов. Командиром партизанского корпуса был назначен опытный боец Коммунистической партии Испании товарищ У. (Ваупшасов почему-то не называет имя бывшего командира отряда Старинова, Доминго Унгрия. Вероятно, в связи с его послевоенной нелегальной работой в Испании. — Л. П.) (…) Личный состав мы укомплектовали главным образом из добровольцев-коммунистов и ветеранов Пятого полка. (…) Пятый полк вырос из небольших ударных отрядов, которые компартия подготовила для боев на фронте Гвадаррамы. (Ваупшасов, стр. 147–148)
Ваупшасов умалчивает о крупных вооруженных стычках между компартией и другими партиями Испании, поэтому партия, не имевшая надежных вооруженных формирований, рисковала быть просто вырезанной.
Бойцы Пятого полка — продолжает Ваупшасов — установили по своей инициативе неписаный закон, который гласил: если кто-либо попятится, побежит от врага, товарищ, сосед справа или слева, вправе прикончить труса и изменника выстрелом из винтовки или пистолета без особой команды или предупреждения. (Голову даю на отсечение, что до такого испанцы сами бы не додумались. — Л. П.) (…) Партизанское соединение находилось на особом положении в республиканской армии. Весь его личный состав получал двойной паек и двойное жалование. (Стр. 149)
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});