Читать интересную книгу Шпион особого назначения - Андрей Троицкий

– Я так не думаю.

– Нет, думаешь, – нахмурился Антипов. – Ты на человека плюнул, и это тебе по хрену. Так вот, чтобы больше у тебя не было этих мыслей, я скажу. По секрету. У Беляева вместо правого коленного сустава протез из нержавейки. И еще пулевые ранения… Он награжден орденами Мужества и боевого Красного Знамени. И это в мирное время. В мир-но-е. Дошло?

– Так точно, – вздохнул Колчин.

Антипов выдержал долгую паузу, как бы подвел черту под этой частью разговора, и сказал: – Я тебе в двух словах расскажу, что тут у нас делается, а потом тебя послушаю. Истомина ищут, но безуспешно. В своей квартире он не появлялся, к родственникам не заезжал. Московской любовницы у него нет. Или мы о ней ничего не знаем. Итак, перекрыты границы, Истомин никуда не выедет из страны по чужим документам. Его фотографии есть на всех пунктах паспортного контроля. В аэропортах, на вокзалах…

– Мы работаем вместе с ФСБ? – спросил Колчин.

– Разумеется. Они взяли под контроль телефоны родственников Истомина, тетки и, в первую очередь, младшего брата. Пасут их день и ночь. А мы сосредоточены на аналитической работе. Далее. Сегодня мы прослушали пленку с записью ночного разговора Милы Гресс. Ее последнего разговора. Пленку Донцов передал Войтеху, а сегодня днем ее доставил в Москву из Праги наш человек. К вечеру выяснили личности компаньонов Истомина. То есть Селиванова, владельца «Гранат – Банка» и Рогачевского, хозяина транспортного агентства «Приз». Но трогать их нельзя. Если мы задержим компаньонов Истомина, он все поймет.

– Значит, все глухо? – не удержался от вопроса Колчин.

– Пока рано ждать результатов, – ответил Антипов. – Контрразведчики взяли этих парней под колпак, ну, в свою разработку. Разговоры, контакты, знакомства, связи и так далее. Надо ждать. Вот пока и все наши успехи.

– Все? – переспросил Колчин.

– Руководство внешней разведки приняло решение не переводить деньги в кипрский банк на счет Истомина. По-моему, правильное решение. Ведь в обмен на два миллиона долларов мы не получаем ничего. Никаких гарантий с его стороны. Мы подготовили план эвакуации из Чехии нелегалов. Но, боюсь, всех наших людей вытащить не удастся. По объективным причинам. Попросту говоря, нам не хватает времени.

– Что же остается? Сидеть и ждать?

В голосе Антипова Колчин не уловил внутренней убежденности в собственной правоте. Голос звучал устало и тускло.

– Истомин нарисуется не сегодня, так завтра, – сказал генерал. – Кроме того, он обещал позвонить тебе, выяснить судьбу двух миллионов долларов. На этот звонок особая надежда. Особая. Истомин пользуется сотовым телефоном. Но если ты его хорошо заболтаешь, мы сможем определить хотя бы микрорайон Москвы, откуда он звонит. Ты должен подготовиться к этому разговору, придумать какие-то вопросы, умные замечания. Придумать такие слова, которые удержат Истомина у трубки максимально продолжительное время.

– Толку будет немного. Ну, вычислим район. Что дальше? Если Истомин заподозрит, что его обложили, он немедленно запустит в «Интернет» все сверхсекретные документы. Эта операция займет несколько минут.

Антипов нахмурился. Седые брови сошлись над переносицей.

– Я смотрю, за время командировки у тебя появились дурные привычки, – сквозь зубы процедил он. – Ты стал обсуждать приказы начальства.

– Никак нет. Я боюсь, что мы потеряем время и ничего не добьемся. Истомина, разумеется, рано или поздно возьмут. Но его задержание не станет нашей победой.

– У тебя есть другие предложения?

– Одна мысль мелькнула, – кивнул Колчин. – Что известно о младшем брате Истомина? Что накопали ребята из ФСБ?

Антипов открыл папку, протянул Колчину листки с машинописным текстом.

– Вот справка на Романа Истомина. Почитай.

Колчин, наклонился над столом, пробежал глазами первые абзацы справки. Ничего содержательного. Обычная биография обычного идиота.

Истомин родился в Москве, в профессорской семье. Едва осилил восемь классов, хотел бросить школу, но сказал свое слово отец, из-под палки заставил сына продолжать учебу.

В отличие от старшего брата Роман Истомин не мог похвастаться ни хорошей памятью, ни прилежанием. Но у парня были способности иного свойства. Он занимался в театральном кружке, выходил на сцену любительского театра. Легко, с первой попытки поступил в Щукинское училище, будучи студентом театрального вуза, подавал надежды. Но после окончания Щукинского не смог устроиться в приличный московский театр. Дальше начинается болото жизни: браки, разводы, ребенок на стороне…

Колчин перевернул страницу и здесь его ждал сюрприз. Истомин уезжает из Москвы в провинцию. Выступает в провинции, но и там свои интриги, почище московских, хороших ролей не светит. Истомин возвращается в Москву. После долгих унизительных мытарств устаивается в один из второстепенных столичных театров. Далее идет по накатанной: бесконечные скандалы с новой женой, конфликты на работе, нервные срывы. И попытка самоубийства…

Истомин попытался наложить на себя руки шесть лет назад. Заперевшись в ванной комнате, порезал вены опасной бритвой. Но довести начатое до конца не хватило духу, испугался вида крови. Несколько розовых полосок на запястьях остались, как память о собственном малодушии. Истомина три месяца лечат в психиатрической клинике. Позже начинаются новые поиски работы, новые разочарования, пьянство, развод, беспорядочная половая жизнь. По отзывам врачей, пациент страдает расстройством психики, нарушением самовосприятия, то есть сильно переоценивает свои таланты и способности. На коллег артистов смотрит свысока, считает их ничтожествами, бездарными выскочками. Нетерпим к чужим талантам. В суждениях категоричен, не допускает возражений. Горд, материальную помощь старшего брата принимает лишь в самых крайних случаях, если подолгу сидит на мели. Злоупотребляет алкоголем, время от времени, когда при деньгах, принимает легкие наркотики.

Два года назад, когда приятель Истомина увел у него законную жену, начинается новый нервный срыв. Следует вторая попытка суицида. Истомин вновь вскрыл вены, но не бритвой, а длинным ножом для шинковки капусты, его откачали и продержали в профильной клинике полтора месяца. В последний год Истомин переживал что-то вроде творческого взлета: он нашел денежную харлутру в медицинском центре «Благовест». Завелись кое-какие деньги.

– Итак, две безуспешные попытки самоубийства? – Колчин посмотрел на Антипова. – Это уже интересно. Это… Как бы поточнее выразиться? Это наводит на лирические размышления. – Вот именно, на лирические, – сказал генерал. – Две неудачные попытки суицида. Что думаешь?

– Думаю, что третья попытка может оказаться удачной. Думаю, что в нашей ситуации нужно действовать теми же методами, которыми действует противник. Может, кому-то эти приемы покажутся дикими, нецивилизованными. Но мы ведь не институтки, не девушки на выданье…

– Давай подробнее.

Подполковник Беляев мял кожаный диван в приемной Антипова и болезненно переваривал незаслуженную обиду. Он чувствовал так, как, может, почувствовать себя режиссер фильма, которого взяли под руки и вывели из зала во время долгожданной премьеры в Доме кино. Вывели из зала как раз момент кульминации фильма, за пять минут до его окончания…

Круглые настенные часы отсчитывали долгие минуты, Беляев ерзал на диване, не зная, чем себя занять. Время от времени подполковник перебрасывался словом с молодым мужчиной в гражданском костюме, сидевшим за письменным столом. Секретарши в привычном смысле слова у Антипова не было, ее заменял капитан внешней разведки Расторгуев, взваливший на себя всю бумажную канцелярскую работу.

Расторгуев, чтобы чем-то занять подполковника, выудил из нижнего ящика стола свежий номер «Хастлера», подошел к Беляеву, положил журнал ему на колени.

– Вот, товарищ подполковник, пока есть время, ознакомитесь. Только вчера из Штатов привезли. Их вариант, это совсем не то, что у нас продают.

Капитан вернулся на прежнее место и принялся перебирать бумажки. Беляев стал переворачивать страницы, внимательно разглядывая фотографии полногрудых красоток. Но созерцание обнаженной натуры не рождало приятных эмоций, напротив, девушки из журнала вызвали новый неожиданный приступ раздражения.

– Ну, как телки, товарищ подполковник? – спросил Расторгуев. – Ничего? – Ничего. Хорошего.

– Это почему же? – удивился капитан.

– Потому, что все такие журналы – это развлечение для импотентов, которые хотят хоть на минуту вдохнуть жизнь в свой полумертвый детородный орган. Или для извращенцев. Телками надо вживую любоваться.

Беляев поднялся, небрежно, помяв глянцевые страницы, бросил журнал на стол Расторгуева. Выместив злость на журнале и безответном Расторгуеве, подполковник почувствовал себя лучше, веселее.