Как бы ни были велики мои временные личные невзгоды, но, становясь на общую точку зрения, я считаю не только формальным, но и нравственным долгом свидетельствовать Вам свое глубочайшее искреннее уважение как государственному деятелю, открывавшему собой новый освежающий период нашей жизни.
Флорентий Павленков. Не судите, Ваше Сиятельство, за неформальность. Ялуторовск, 23 августа 1880 г.».
Какой же результат пожинал Павленков после того, как его проникновенная исповедь попала в руки «Их Сиятельства»? Нужно сказать, что это был первый период деятельности нового министра внутренних дел и ему льстило слыть либералом. Видимо, немаловажную роль сыграло прежде всего это обстоятельство, а вовсе не сама абсурдность не… предъявленных политическому ссыльному никаких обвинений! И тем не менее факт остается фактом: 11 сентября 1880 года исправляющий делами тобольского губернатора получает из Главного управления Западной Сибири депешу, проясняющую обстоятельства дальнейшей судьбы Павленкова. Вот что в ней говорилось: «В настоящем году, по распоряжению главного начальника Верховной распорядительной комиссии был выслан из С.-Петербурга административным порядком в Западную Сибирь, под надзор полиции отставной поручик Флорентий Павленков, назначенный генерал-губернатором на жительство в г. Ялуторовск (предписание от 21 июля за № 4450). Ныне генерал-адъютант граф Лорис-Меликов (как видно из отзыва его, от 6 сего августа за № 5524) признал возможным дозволить Павленкову возвратиться в столицу в том случае, если он представит благонадежных поручителей с личною ответственностью за его дальнейшее безукоризненное поведение. Имею честь сообщить об этом Вашему Превосходительству для надлежащего распоряжения и объявления по принадлежности, покорнейше прося Вас о последующем меня уведомить».
Друзья из Петербурга тут же ставят Павленкова в известность о принятом министром решении. Однако официальные каналы хранили молчание. Поэтому 11 сентября 1880 года Павленков посылает в 7 часов 40 минут утра телеграмму в Тобольск следующего содержания: «Не откажите телеграфировать, когда и куда отправлено мое прошение об освобождении. Ответ — десять слов — уплачен. Павленков». На этой телеграмме под номером 39 имеется пометка: «Доложено господину исправляющему делами губернатора. Приказано послать ответ исправнику».
И действительно, уже на следующий день, 12 сентября, была отправлена в Ялуторовск телеграмма: «По возвращению Павленкова предписание Вам послано». В телеграмме указывается, что предписание губернатора датировано этим же 12 сентября. В упомянутом предписании за № 5970 содержалось требование дать отзыв о поведении Павленкова.
Через десять дней, 22 сентября, ялуторовский окружной исправник Розанов посылает управляющему тобольской губернии рапорт: «Во исполнении предписания от 12-го сего сентября за № 5970 имею честь представить при этом Вашему Превосходительству заявление находящегося под надзором полиции отставного поручика гвардейского артиллерии Флорентия Павленкова на имя его Высокопревосходительства господина министра внутренних дел по поводу возвращения его, Павленкова, в С.-Петербург». Этот документ не вносит ясности в создавшуюся ситуацию. Выходит, что до 26 августа ялуторовский исправник прошения Павленкова не пересылал? Или же он повторно направляет его?
Так или иначе, но факт неопровержимый: предписание из Тобольска шло до Ялуторовска крайне медленно. Флорентий Федорович находился в нервном возбуждении: ему казалось, что желанное освобождение может из-за какой-то случайности не состояться. И уже 16 сентября он в 8 часов 40 минут утра посылает новую телеграмму в Тобольск: «Предписание, о котором Вы телеграфировали 12 числа, до сих пор не получено. Ваша телеграмма возбудила недоразумения. Не откажитесь сказать мне определительно, предоставлено ли мне вернуться в Петербург. Ответ 20 слов уплачен. Павленков».
На следующий день, 13 сентября, начальник отделения Кузнецов телеграфирует в Ялуторовск исправнику: «Начальником губернии приказано объявить Павленкову, что заявление его представлено генерал-губернатору 10 сентября № 6569». Как видим, и этот ответ уклончив. Ясности никакой нет. Терпение уже на пределе. Поэтому 9 октября 1880 года Ф. Ф. Павленков обращается к Кузнецову с пространным письмом: «Милостивый государь Евгений Андреевич! 16-го сентября я послал Вам телеграмму с уплаченным ответом в 20 слов, на которую с Вашей стороны не последовало ответа. Не откажите в счет этих уплаченных мною 20 слов телеграфировать мне, когда тобольский губернатор отправил в Омск мое заявление министру внутренних дел от 18 сентября и за каким номером была бумага, при котором он препроводил это заявление генерал-губернатору Западной Сибири. Примите уверение в моем к Вам почтении. Ф. Павленков».
Под письмом приписка: «Читал исправник Розанов».
Как только Флорентию Федоровичу сообщили о решении министра, он тут же думает: кто бы мог стать «поручителем»? И решает обратиться в первую очередь к своим друзьям — барону Н. А. Корфу, публицисту и литератору В. О. Португалову и В. Д. Черкасову. Все они откликнулись на его просьбу.
14 ноября 1880 года последовало из Омска тобольскому губернатору распоряжение за № 1971 «По предмету возвращения Павленкова в С.-Петербург». Вот что говорилось в этом документе: «От 31 минувшего августа, за № 1385 председательствовавшим в совете главного управления Западной Сибири было сообщено управляющему Тобольской губерниею о возможности возвращения в С.-Петербург высланного в Западную Сибирь под надзор полиции и водворенного на жительство в г. Ялуторовск отставного поручика Флорентия Федоровича Павленкова в том случае, если он представит за себя поручительство благонадежных лиц с личною их ответственностью за его дальнейшее безукоризненное поведение. Ныне управляющий Сысертскими горными заводами Владимир Дмитриевич Черкасов телеграммою на имя министра внутренних дел заявил желание о принятии на себя упомянутого поручительства за Павленкова.
О таком заявлении Черкасова, сообщенном мне департаментом государственной полиции, от 15 минувшего октября № 7774, имею честь уведомить Ваше Превосходительство для дальнейшего распоряжения в отношении Павленкова в том случае, если Черкасов, по местным сведениям, окажется личностью, настолько знающею Павленкова и благонадежным, что поручительство его может быть принято как несомненная гарантия в безвредном направлении Павленкова, причем покорнейше прошу Вас, милостивый государь, поручительную подписку Черкасова по настоящему предмету доставить мне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});