считал, что теперь момент настал. Нельзя было ждать, когда погибнет кто-то еще.
– Мне совсем неохота возвращаться снова в лес, – заверил его Оуэн.
– Мы пройдемся здесь, в тупике, только немного отойдем от дома. Ну, идем же.
Чад вскочил на ноги с таким решительным видом, что все последовали его примеру.
Они выстроились в цепочку и медленно отправились вверх по улице, окаймленной довольно густыми зарослями. Коннор первым нарушил молчание:
– Вы ничего не рассказали?
– Никому, – ответил Кори.
– Совершенно секретно, – подтвердил Оуэн.
– Хорошо. Я знаю, что это непросто. Я все время думаю о нем. Я почти не спал сегодня.
– О нем? – повторил Оуэн. – Ты имеешь в виду пугало или Дуэйна?
Коннор пожал плечами.
– Обоих, на самом деле. Я так и вижу голову Дуэйна с оторванной челюстью, с этим языком и глазами…
– Хватит! – приказал Кори. – Мы поняли. Мы все там были.
– Мы не можем вот так бросить его труп на поле, – сокрушенно сказал Оуэн.
– А что ты предлагаешь? – огрызнулся Коннор. – Вернуться туда?
– Нет, но по крайней мере сказать взрослым.
Коннор повысил голос почти до крика:
– Мы уже об этом говорили, это невозможно! Никто нам не поверит, все станут задавать миллион вопросов, запутают нас, снимут репортажи, и в конце концов нас так измотают, что мы скажем уже что угодно, будем обвинять друг друга, и все кончится пожизненным сроком в тюрьме! Ты этого хочешь?
– Но мы ничего не сделали! – возмутился Оуэн.
Кори кивнул на Коннора.
– Он прав. С копами никогда не знаешь чем все кончится. Если попадутся хорошие, все будет в порядке, но если отстойные, то нам конец.
– Мы даже не знаем, что это было! – нервно сказал Коннор, невольно обнаруживая свою хрупкость. – Может, это не пугало, а переодетый маньяк.
– Мы это уже обсуждали, – напомнил Оуэн напряженным голосом. – Ты отлично знаешь, что это не был наряженный человек. Это невозможно. Мы видели его вблизи, внутри тыквы ничего не было! И у него отовсюду лезли черви, и вдобавок эта вонь! Нет, конечно, нет!
При этих словах Чад поднял голову и сказал охрипшим от слез голосом:
– Я видел, что у него внутри тыквы. Что-то вроде свечения. Или скорее какое-то мерцание, еще темнее, чем тень, в которой он стоял, медленная спираль, что-то древнее и зловещее.
Его выслушали с трепетным вниманием, а потом Коннор отозвался:
– Даже не сомневайтесь: если взрослые об этом услышат, нас запрут в психушку. И вообще, может, Кори прав и в воде были какие-то наркотики, и это что-то вроде массовой галлюцинации…
– Это была не галлюцинация, – возразил Оуэн. – Мы бы тогда не могли видеть одно и то же. И кто тогда убил Дуэйна? Мы, что ли?
– Нет…
– Тогда хватит нести всякую чушь!
Оуэн разозлился не на шутку, и его тон заставил всех на некоторое время замолчать. Они шли под тенью нависавших над дорогой ветвей.
– Мне от всего этого стремно, – наконец признался Коннор куда более миролюбиво.
– Мне тоже, – отозвался Оуэн.
– Если честно, я и сам понимаю, что это не наркотики, я так сказал просто чтобы… Ну, это было глупо, я понимаю. Но должно ведь быть какое-то объяснение.
Кори, стараясь всех примирить, поспешил заключить:
– Мы все представляем, что такое ком в горле. Когда невозможно сказать ни слова (он покосился на Чада). И мы сейчас чувствуем себя опустошенными. В любом случае, никто не собирается обращаться к полицейским. Особенно учитывая, что мы притащили с собой огнемет и арбалет. Они посмотрят на всю эту смятую кукурузу и решат, что мы пытались сжечь Дуэйна!
– Я бросил там арбалет. Если его найдут, на нем мои отпечатки.
– И что? – ответил Коннор. – У тебя же не было дел с полицией. У них нет твоих отпечатков! Не станут же они снимать отпечатки у всех подростков в городе и округе. Плевать на арбалет.
Коннор наклонился, чтобы подобрать пару камней, и машинально бросил их в сторону папоротников. Он был погружен в свои мысли. Оуэн это заметил и решил перейти прямо к делу:
– О чем ты хотел с нами поговорить?
Коннор прикусил щеку. Ему было трудно выразить то, что его беспокоило. Он прошел несколько шагов молча, потом, отшвырнув последний камень, произнес:
– Вчера, когда мы были в овраге, еще раньше, чем мы решили оставить все это в совершенной секретности, ты сказал, что мы были не одни. Ты правда так думаешь?
Оуэн неуверенно покачал головой.
– Ну, это возможно. Во всяком случае, вы сами видели, этот монстр совсем растерялся, когда пытался пойти за нами в овраг.
– Его штормило, как старого пьяницу! – ухмыльнулся Кори.
– Эта тварь не смогла за нами пойти, – продолжал Коннор. – Вчера ты сказал, что он как будто боролся с собой, с каким-то противников внутри себя. Так что о’кей, пусть это не переодетый чувак, но что, если это аппарат на дистанционном управлении?
– Это как? – спросил Кори.
– Насчет внутренней борьбы: как если бы он отошел слишком далеко. Может быть, есть какая-то база, батарейка или уж я не знаю что, и если уйти слишком далеко, то все перестанет работать, ну как с дроном, когда отправляешь его за пределы дистанционного управления.
– Думаешь, это робот? Но мы видели, как он горел… Там внутри была солома, а не схемы или провода.
Коннор пожал плечами и шумно сглотнул.
– Я знаю, но все равно…
Очевидно было, что он пытался притянуть все к какой-то рациональной версии, пусть неумело и сам не веря в свои слова.
Чад шмыгнул носом и сказал:
– Нет. Пугало приходило к нам домой, а это дальше, чем овраг, если считать от его столба.
– При этом оно уже не первый раз не смогло пойти за нами в овраг, – напомнил им Оуэн. – Когда оно за нами бежало, в тот день, когда я его увидел, он туда не дошел. Думаю, что дело не в нем, а в овраге. Там действует какая-то сила, которую он не переносит.
– Типа невидимых лучей? – предположил Кори.
– Не знаю. Но если есть черная магия, которая может оживить пугало и заставить его убивать детей, то может быть и белая магия, которая нас защищает.
– Ты начитался комиксов!
Чад поддержал двоюродного брата:
– Нет, это не так уж глупо! Мы проходили на физике закон сохранения энергии, и еще что если есть действие, то есть противодействие, это нужно, чтобы мир не рухнул.
– Бред, он и так не рухнет, он держится в космосе. Если что-то в овраге есть, это воля провидения, а мы её не видим и придумываем