и просил. Может, раньше и хотел вернуться. Но теперь он точно мечтал о другом! О новой жизни в новых землях. Как можно дальше от войн Адальгера III!
Словно почувствовав мой взгляд, Вейнанд повернул голову, и ярость в глазах, делавшая звериным его взгляд, тут же угасла, уступив место горечи и печали.
— Генерал, хватит упрямиться! — нетерпеливо позвал его другой «кафтан».
Ладони обожгло. Я сжала кулаки и тут же, передумав, раскрыла пальцы, ощущая, как по венам начинает струиться пламя. Бежит, разгораясь, просачиваясь сквозь поры, собираясь обжигающими комьями на ладонях.
Стоит лишь вскинуть руку... отпустить стихию...
— Ноэро, не усложняй его жизнь ещё больше, — совсем близко раздался шёпот-шипение полковника. — Его всё равно уведут, но если из-за тебя начнётся схватка, отправят не на фронт, а гнить в тюрьме. Или и вовсе по-тихому прирежут. Не будь дурой, Ноэро!
Дурой... Всё это время я именно ею и была.
Жаль, поняла это слишком поздно.
— Генерал... — ещё один нетерпеливый окрик.
Бросив на меня последний взгляд, мучительно короткий, мимолётный, Вейнанд отвернулся и резким, уверенным шагом последовал за своим эскортом.
За проклятыми, ненавистными императорскими чудовищами!
* * *
«Возвращайтесь на урок», — бросил нам на прощание Клерт и как ни в чём не бывало направился к замку. Словно его коллегу, его друга только что не арестовали и не увели под стражей.
Ладно, как такового ареста не было, но вдруг вернуть Вейнанда на фронт — это лишь предлог?
Куда именно его направляют? Надолго ли? И почему так внезапно? Почему именно сейчас Великий решил, как выразился полковник, сменить гнев на милость?
— Лайра, пойдём. — Нейл коснулся моей руки, и только тут я поняла, что меня больше не удерживают. Не пытаются остановить, воззвать к моему голосу разума. Поздно уже.
Ничего не исправить.
Начал накрапывать дождь. Те немногие из преподавателей, что присутствовали при постыдной сцене, беря пример с Клерта, велели кадетам возвращаться в замок.
— Пойдём, пока не промокла, — подал с другой стороны голос Ронан.
Дождь быстро усиливался, грозясь в любой момент обрушиться на столицу холодным ливнем. По лицу побежали крупные капли, вот только было непонятно, дождевые ли или те, из-за которых в глазах была пелена.
— Пойдём, — повторили друзья и повели меня в замок.
Как бы ни хотелось сбежать в свою клетку и в ней запереться, пришлось идти на урок к Монтелле. Впрочем, урока как такового и не было. Преподаватель был рассеян, всё время бубнил теорию, а до практики мы так и не добрались. Кажется, его мысли больше занимало случившееся с генералом, чем наше занятие.
Именно с этого он и начал — с новости, что первокурсники остались без наставника.
— Генералу Эскорну, конечно, найдут замену, так что не переживайте. Несколько дней, — профессор нервно улыбнулся, — и у вас будет новый наставник.
Кадеты встретили новость о внезапно отъезде генерала гробовым молчанием. Оно длилось всё то время, пока в классе находился Монтелла, но стоило ему уйти, как одногруппники взорвались бурными обсуждениями. Каждый так и норовил блеснуть умом и выдвинуть предположение, почему именно забрали генерала. И каждый, будь они неладны(!), косил на меня заинтересованным взглядом.
С Рифером удалось поговорить только вечером. Брат принёс мне пирожки с ужина, на который я не пошла. Не было ни аппетита, ни желания снова терпеть чужое внимание, назойливое и раздражающее.
— Думаешь, император узнал о нашем плане? — спросил близнец, пристраиваясь со мною рядом на кровати.
Пружина под ним коротко скрипнула, а спустя мгновение в комнате снова стало тихо.
— Лайра... — Брат осторожно взял меня за руку.
Вздрогнув, аккуратно высвободила свои пальцы из его и сказала:
— Эшвар предупредил Тессу. Она знает об отъезде... Эскорна.
Я не могла произнести вслух его имя, да и в мыслях называть его по имени тоже было невыносимо. Было больно думать, вспоминать о том, что уже почти было у нас в руках, но один-единственный приказ великого льва уничтожил все наши планы.
Внезапно и безжалостно.
— Фронт — это не тюрьма, а главное, — не эшафот, — попытался приободрить меня брат, на что я лишь бесцветно хмыкнула. Но Риф не сдавался и упрямо продолжал: — Вейнанд побывал не в одной битве и в обиду себя не даст. А мы... Ну а мы что-нибудь придумаем.
— Ты всё ещё хочешь убежать? — Я посмотрела на близнеца.
Он протянул мне тарелку с пирожками, от которых я безразлично отмахнулась. Поставив её на стол, проговорил тихо, но с твёрдой решимостью:
— Здесь у нас нет будущего. У тебя нет будущего. Главное всё продумать. И надеяться, что просто так совпало, и император не знал о наших планах. Потому что если знал, сбежать будет ещё сложнее.
— Если он узнал, не будет никакого побега. — Скинув обувь, я легла набок. Прикрыла глаза, чувствуя, как на меня начинает накатывать отупляющая усталость. Провалиться бы в глубокий сон да в нём и остаться. Где угодно, лишь бы подальше от этой джаровой реальности.
— Это что за упаднические мысли? — пихнул меня локтем в бедро Рифер. — Где там моя неунывающая сестра? Ты кто угодно, но только не она!
Шутку я не оценила, мне вообще сейчас было не до шуток. Даже не попыталась улыбнуться. Обняла подушку, сжалась в комок, надеясь, что Рифер всё поймёт и оставит меня в покое.
Намёк он понял. Поднялся, проговорил со столь несвойственными ему мягкими, заботливыми нотками в голосе:
— Ладно, отдыхай. У нас ещё будет время всё обсудить. А я пока поговорю с Брианом. Может, он сумеет выяснить, что известно его отцу.
Притушив керосиновую лампу, брат вышел, оставив меня в полутьме, тишине и бесконечном кошмаре.
* * *
Узнав о наших сорванных планах, Бриан не стал обижаться. Оставаясь верным и преданным другом, пообещал сделать всё возможное, чтобы выяснить, почему так внезапно его отец решил «облагодетельствовать» генерала.
Но так уж вышло, что я с императором увиделась раньше. В пятницу днём, едва успели закончиться занятия (теперь, без дополнительных тренировок с Вейнандом, они заканчивались раньше) за мной прислали экипаж. И стражников в красном.
Этот цвет я уже ненавидела всем сердцем, и если раньше мысль о том, что по окончании академии удостоюсь такого же, как у лучших чаровиков Эргандара, кафтана, вызывала во мне гордость и восторг, то сейчас на эти тряпки