не так давно проводили, все проверяли…
– Да нет. У меня.
– А… воу, – подходит друг, и я жму протянутую руку в приветственном рукопожатии. – Что случилось-то? Поругались? – кивает неопределенно и окидывает хозяйским взглядом зал Юрич.
– Ты о чем?
– Да я с тобой уже пару недель как Кати не вижу твою, разругались?
Усмехаюсь и машу головой, отгоняя от себя вообще всякую мысль о девушке. Не говорить же хоть и хорошему знакомому, что это был ад, а не три недели. Пекло, агония, котел, до краев наполненный эмоциями, которые, сука, раздирали и плавили изнутри. И не к месту снова приходит: сколько раз за это время я приезжал к ее дому, что даже вспомнить страшно. Наверное, ровно половину ночей я, как идиот, провел у ее подъезда, сидя в машине и муча себя еще и еще мыслями о том, с кем она там и чем занимается. Мазохизм чистой воды, но тянет, и я ничего не могу с собой сделать! Упрямый баран? Возможно, но она сама сделала выбор.
– Разошлись, – бросаю сухо и довольно резко, но приятеля это, кажется, совсем не задевает. И, слава богу, намерений обидеть не было. Просто тормоза в последнее время стерлись.
– Да ты шутишь? – только подходит ближе Юра.
– Почему же? Все. Дороги разошлись. Помахали друг другу руками на прощание и пожелали счастья в новых отношениях.
– Нет, ребзя, это не про вас, – вздыхает и качает головой Юрич.
– Ребзя?
Вот кем я только не был, но “ребзя” в сорокет – это крайне непривычно.
– Сленг, чтоб его. Дочь – старшеклассница и вечно что-нибудь этакое выкидывает дома.
Усмехаюсь. Совсем позабыл, что в мои годы уже дети-старшеклассники у всех. Уроки, выпускные, женихи. А у меня? А у меня ноль. Что в графе дети, что в… тире.
– Ну, так почему разошлись?
– Не забивай голову. Просто так бывает, – отмахиваюсь, не имея желания вдаваться в подробности.
– Бывает, – кивает директор клуба, – но не при таких чувствах, как у вас.
– Она ушла к другому, – выпаливаю и оглядываюсь, встречаясь с ошарашенным взглядом друга. – Скоро свадьба. Готовлю открытку с искренними поздравлениями, – говорю, натягивая обратно наушники и задвигая “магазин”. – Вот и все.
Юра еще с полминуты смотрит на меня. Как мне кажется, мнется, собираясь что-то сказать, но, так и не решившись, уходит, хлопнув по спине и пробурчав что-то, что, я не расслышал.
Отлично. Сейчас должно все пойти как по маслу. Злости внутри столько, хоть отбавляй.
Опять становлюсь в стойку, загоняя глубоко внутрь воспоминания отчего-то всплывшего в голове первого нашего приезда с Кати сюда. Целюсь, щурю глаз, обхватываю ладонью вторую руку и готовлюсь хоть раз за это гребаный вечер попасть “в яблочко”, когда по телу пробегает холодок, а все естество буквально бунтует, требуя обернуться. Взгляд в спину ощущаю буквально каждым миллиметром кожи. Что за…? Оборачиваюсь, стягивая наушники, и замираю, попадая в плен пристальных любимых карих глаз.
Она стоит и, кажется, даже не дышит, не моргает.
– Кати? – имя вылетает, словно получил удар под дых. Рвано.
– Кхм… – переступая с ноги на ногу, вздыхает брюнеточка, – здравствуй, Макс. – Робкая улыбка коснулась только губ. Любимых горячих губ. Взгляд же, словно черный кофе – обжигающий и горький.
Не знаю, сколько длится наша немая сцена, но кому-то из нас в итоге придется взять себя в руки и попытаться развеять эту жуткую неловкость.
– Как дела? – вроде простой вопрос, а произнести его удается с трудом. Не так давно я спрашивал это, сидя с ней в машине, забирая с работы. Как стремительно несется время.
– Неплохо, – машет головой девушка, отчего темные локоны, которые явно отросли за то время, что мы не виделись, заколыхались, и я с усилием заставил себя отвернуться, переводя взгляд на мишени. – Ты как?
– Жить буду, – выдаю, теряя всякую силу воли на то, чтобы продолжать наш разговор. Тяжело. Словно своим появлением горы на плечи обрушила.
Снова беру оружие и готовлюсь к выстрелу. Вот только желание уже стрельнуть не по мишени, а выпустить снаряд себе в голову, чтобы перестать постоянно думать и думать. Прекратить этот проклятый поток воспоминаний, связанных с ней, и заткнуть навечно внутренний голос, требующий забрать ее себе.
Сделала выбор, Гаевский. Она сделала свой выбор.
– Почему одна? – бросаю, не глядя на девушку и не оборачиваясь. Чувствуя, что хоть чем-то нужно заткнуть эту звенящую и давящую тишину между нами.
– Рома не любит такие развлечения.
– Ему, однако, больше по душе стриптиз-клубы и ба… – язвлю, но затыкаюсь вовремя, потому что слышу за спиной возмущенный вздох.
– А сам ты святая невинность, надо полагать? – чуть взвизгивая, закипает девушка.
– Нет. Но я и не в отношениях. Могу себе позволить, – рычу со злостью, потому что внутри все орет от несправедливости.
– Ты вообще не знаешь, что такое отношения! – прилетает мне в спину легкий удар кулачком. И когда только успела подлететь.
– Зато твой Ромка знает, бесспорно, – ухмыляюсь, получая еще один тычок в бок. – Идеальный парень, жених… муж, – последнее слово буквально выплевываю, растягивая губы в горькой ухмылке. С ума сойти. Она еще и защищать его передо мной собирается? Ах, ну да, я же в ее глазах тот еще бабник и подлый изменник. Шляюсь с бабами по барам, зажимаюсь по отелям. Точно. – Нимб потолок в вашей спальне не царапает?
– Отдай мне это! – бесцеремонно отодвигает меня в сторону этот зарвавшийся эльф и, напрочь игнорируя колкость, выхватывает из рук пистолет. – Все равно стоишь и мнешь его в руках, как задницу секретарши.
– У меня секретарь, – выпаливаю, от такой наглости сторонясь. Но сил отойти дальше пары шагов нет, а потом и вовсе прячу руки в карманы брюк и подхожу ближе. Встаю за спиной явно занервничавшей брюнеточки и, как гребаный маньяк, слежу за каждым движением ее рук. За изящными запястьями и длинными аккуратными пальчиками, которые немного подрагивают, обхватывая холодный металл оружия.
Рядом.
Я чувствую ее всем телом, каждой нервной клеткой, ощущая исходящее от нее тепло. Ее явно нервирует мое присутствие за своей спиной, и это видно, когда Кати начинает “пристреливаться”, вытягивая руки с зажатым оружием вперед, целясь в мишени. Вижу, как они дрожат, а светлая кожа стремительно покрывается мурашками.
И тут меня накрывает.
Я устраиваю ладони на тонкую талию резко замершей Кати и утыкаюсь носом в темную макушку, закрывая глаза. Меня шатает от одного ее запаха. Такого родного и любимого, въевшегося в сознание и в память за тот месяц, что она жила со мной, у меня. У нас!
Ладони непроизвольно сжимаются,